Все ждали, что последует дальше.
– В зале было столько посторонних звуков, что я часто не мог разобрать слов.
– Такова уж итальянская публика, – сказал Гассе.
– Почему бы им не принимать заранее слабительное, может, тогда притихли бы, – заметил Вольфганг.
Леопольд замер от ужаса. Вольфганг, конечно, прав, но какая грубость!
– Значит, итальянская публика всегда так шумно ведет себя? – обратился Вольфганг к Гассе.
– За очень редкими исключениями.
– Вы бы посмотрели, что делается в Неаполе, – вмешался Пиччинни. – Потому я и пишу такую бравурную музыку. Иначе ее не услышат.
Миланская публика ничуть не лучше, заметил Саммартини. Мысливечек сказал, что флорентийская публика заглушает иногда даже оркестр; Гассе объявил, что итальянскую публику только тогда увлечешь, когда действие касается непосредственно ее. Разговор необычайно оживился.
Композиторы говорили, перебивая один другого, и было трудно что-нибудь разобрать, но граф прервал беседу, хлопнув в ладоши.
– Браво! Вы полностью подтвердили правоту мальчика! – воскликнул он и жестом приказал Вольфгангу начинать.
Когда он кончил, все композиторы, включая Пиччинни, зааплодировали, а затем граф попросил Саммартини испытать композиторские способности мальчика.
Саммартини велел ему сочинить четыре новые арии на слова Метастазио. Вольфганг мгновенно выполнил заданное, и Саммартини, прочитав ноты, объявил:
– Ваше сиятельство, они действительно прекрасно написаны.
Его поддержал Гассе, затем Мысливечек; последним, хоть и неохотно, высказал свое одобрение Пиччинни.
Граф Фирмиан поздравил Моцартов. Он был доволен: мальчик произвел должное впечатление, и музыкантам ничего не оставалось, как одобрить сочинение ребенка, хотя в душе каждый остался при своем мнении.
– Ваше сиятельство, мой сын сочтет за честь написать для вас оперу, – сказал Леопольд.
– Не для меня, а для эрцгерцога, – поправил граф Фирмиан. – Все будет зависеть от нею.
Леопольд пришел в недоумение. Слово графа ведь закон в Милане. Просто он, подобно всем правителям, никогда не даст прямого ответа, тут же решил Леопольд.
– Если ваш сын выступит у меня во дворце на приеме в честь невесты эрцгерцога принцессы Моденской и ее отца герцога и им понравится музыка, пожалуй, можно будет надеяться на получение заказа.
– Да благословит вас бог за вашу доброту, ваше сиятельство.
– Постарайтесь, чтобы мальчик был на высоте. Вольфганг хотел было сказать, что он и так всегда на высоте, но Леопольд поспешил заверить графа:
– Без всякого сомнения, ваше сиятельство.
– Прекрасно! Вольфганг, вы что-то хотели сказать?
– Это, наверное, будет замечательный, торжественный прием, ваше сиятельство.
– Вы не боитесь?
– Чего же бояться, ваше сиятельство? Надо только настроиться на торжественный лад.
Увидев, что граф Фирмиан рассмеялся, а вовсе не рассердился, Леопольд сказал:
– Ваше сиятельство, Вольфганг мог бы быть отличным первым капельмейстером или концертмейстером. Он уже третий концертмейстер в Зальцбурге.
Вот была бы потеха, подумал граф Фирмиан: шестнадцатилетний правитель, а при нем четырнадцатилетний капельмейстер!
– Он нисколько не уступает музыкантам, вдвое старше его.
– Интересная мысль. Итак, мой управляющий договорится с вами о концерте. – Это был знак, что аудиенция окончена.
Саммартини поздравил Леопольда с успехом, его примеру последовали Мысливечек и Пиччинни, хотя Леопольду казалось, что оба они раздражены, а Пиччинни так даже ненавидит в эту минуту Вольфганга. Но куда же девался Гассе?
А Гассе уже спускался с младшим Моцартом по красивой мраморной лестнице: они обсуждали любимое блюдо Вольфганга – клецки с кислой капустой. Гассе приглашал мальчика на настоящий немецкий обед, сытный и вкусный.
– Мы очень благодарны вам за приглашение, маэстро, – сказал подоспевший Леопольд, – но неизвестно, будет ли у Вольфганга время. Ему придется усиленно готовиться к концерту.
– Вы следите за каждым шагом сына, это может испортить его.
– Разве похоже, что я его порчу? – спросил Леопольд.
– Пока нет, но неизвестно, как это отразится на нем в дальнейшем.
– Он нуждается в руководстве. Он еще очень молод.
– Только по годам.
– И он не возражает против моего руководства. Разве не так, Вольфганг?
Вольфганг, которому наскучила Папина муштра, хотел было сказать: «Нет!» Но у Папы на глазах выступили слезы: и Вольфганг пожалел Папу. Только бы маэстро Гассе не заметил Папиных слез. Взяв Папу и Гассе за руки, он спросил:
– Как вы думаете, граф даст мне заказ?
Тут Леопольд вспомнил о влиянии, каким располагал Гассе, и смиренным тоном сказал:
– Я уверен, господин Гассе лучше нас с тобой может ответить на этот вопрос.
– Думаю, ответить на него не может никто. Пока что. Слишком многим людям нужно угодить.
Леопольд продолжал:
– Но мне кажется, его сиятельству мы угодили.
– Вполне возможно, – ответил Гассе. – Его сиятельство – человек со вкусом.
28
На приеме в палаццо Фирмиана в честь принцессы Моденской и ее отца присутствовало сто пятьдесят человек, представлявших верхушку миланской знати.
Программа Вольфганга состояла из его собственных произведений и вещей Саммартини – композитора, пользовавшегося в Милане самой большой популярностью. По просьбе графа Фирмиана Вольфганг сыграл четыре арии, написанные им во. время аудиенции. Герцог Моденский громко аплодировал, а принцесса сказала:
– Его музыка очень мелодична, а играет он просто виртуозно. – Вслед за этим многие из присутствовавших аристократов принялись кричать:
– Браво, Амадео!
Вскоре Вольфганг получил заказ написать музыку к драме, которой предполагалось открыть следующий сезон в Миланском оперном театре. Все переговоры велись между Леопольдом и графским управляющим доном Фернандо Джермани. По представлении оперы в готовом виде Вольфганг должен был получить сто цехинов, кроме того, ему предоставлялась бесплатная квартира на время работы над оперой. Либретто предстояло выбрать графу Фирмиану, он пока не остановился, на чем-то определенном, хотя и склонялся к пышной опере-сериа.
– Вы можете не спешить, – сказал им дон Фернандо. Этот учтивый и представительный уроженец Милана, женатый на богатой венке и одинаково свободно говоривший по-немецки и по-итальянски, имел важные деловые связи в Вене и мог оказывать генерал-губернатору множество услуг, – Господин Леопольдо, – продолжал он, – поскольку вы с Амадео намереваетесь путешествовать по Италии, мы пришлем либретто вам, где бы вы ни находились, как только подберем. Остальные условия договора обычные и вам известны.
Он передал договор Леопольду, и тот прочел: «…Маэстро Амадео Вольфганге Моцарт обязуется также представить речитативы к октябрю 1770 года и вновь возвратиться в Милан в ноябре того же года, чтобы сочинять требуемые арии и присутствовать на всех репетициях оперы. Возможность театральных неудач, а также право окончательного решения свыше оговариваются как обычно. В остальном же да поможет нам бог».
Дон Фернандо заметил нахмуренный вид Леопольда и сказал:
– Пусть Амадео не волнует мысль, что ему придется сочинять непосредственно для певцов. Так делают все.
– Он уже столкнулся с этим в Вене. Но вот «решение свыше» – что это такое?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205