28). Эти женщины отличались от своих мусульманских сестер тем, что ходили с открытыми лицами, но их одежда была очень скромна - длинные широкие штаны по щиколотку, длинное платье с широкими рукавами и несколько платков, внутренний из которых полностью закрывал волосы, наподобие чепца монахини. Одеяния их были обычно ярко-зеленого и красного цвета. Мужчины, как и прочий рабочий люд, носили штаны и рубахи, но оставляли ткань (домотканую суконную или хлопчатобумажную) непокрашенной, и это выделяло их повсюду, где бы они ни появлялись.
Будучи дружелюбными, зороастрийцы все же скрывали от окружающих свои религиозные ритуалы и обычаи, как заметил один любознательный путешественник: «Нет таких других людей в мире, которые были бы столь скрытными в своей вере, как гауры» (Tavernier, 1684, с. 163). Это объяснялось, очевидно, тем, что зороастрийцы пытались воздвигнуть возможно более непроницаемую стену между собой и мусульманами, прибегавшими к насмешкам в качестве действенного оружия, а иностранцы могли выдать их секреты правителям-мусульманам. Вот почему некоторые иностранцы пришли к неверному заключению о том, что зороастрийцы насамом деле невежественные, «простые люди, столько столетий проведшие в рабстве, что забыли все ритуалы, сохранив лишь поклонение солнцу на рассвете, пристрастие к огню, который они называют вечным, и прежний способ обращения с мертвыми» (Figueroa, 1669, с. 177). Все это сообщалось, однако, в то время, когда жрецы Йезда и Кермана писали своим собратьям по вере - парсам трактаты, полные мельчайших указаний, касающихся самых разных древних обычаев и ритуалов. Еще одна преграда, воздвигнутая зороастрийцами в своей самозащите, - это языковая. О ней упоминают западные путешественники. В своих сельских твердынях зороастрийцы усвоили местный диалект, непонятный носителям литературного персидского языка, названный ими дари , а мусульманами - габри. На этом диалекте общались друг с другом (но почти никогда не пиcaли) все зороастрийцы.
Ж. Шардэн тем не менее сумел благодаря истому упорству каким-то образом проникнуть в «тайны» зороастрийской веры. Он писал об их учении: «Они полагают, что есть две основы вещей, и невозможно, чтобы основа была одна, потому что все вещи бывают двух видов или двух сущностей, то есть добрые или злые…Эти две основы, во-первых, свет, который они называют Ормоус… и тьма, называемая Ариман… Они считают, что есть ангелы, которых они называют меньшими богами (dieux subalternes), предназначенные охранять неодушевленные творения, каждое в своей области» (Chardin, 1735, с. 182). Далее Ж. Шардэн замечает, что зороастрийцы устраивают празднества в честь «стихий», что явно указывает на празднества-гахамбары. Он не упоминает о кусти, так как никогда не видел зороастрийца во время молитвы, но он узнал (Chardin, 1735, с. 183), что каждая семья молилась пять раз в день перед огнем своего домашнего очага, который всегда содержался зажженным и чистым.
Ж. Таверние, посетивший зороастрийцев в Кермане, тщетно пытался увидеть их храмовой огонь. Они оправдывали свой отказ тем, что рассказали ему, как мусульманский правитель заставил их допустить его к огню. «Он, видимо, ожидал увидеть необыкновенную яркость, но, узрев не более того, чем то, что он мог бы видеть в любой кухне, он так набросился на огонь с руганью и плевками, как будто сошел с ума» (Tavernier, 1684, с. 167). В ривайатах содержатся указания об очищении священного огня, если это будет необходимо из-за подобных происшествий. К XVII в. иранские зороастрийцы стали обычно прятать все священные огни в небольшом, скрытом помещении внутри храма, построенного из сырцовых кирпичей, без окон, с маленькой, как у шкафа, дверцей, в которую входили только следившие за огнем жрецы. В другом, большего размера помещении стоял пустой алтарь в виде колонны, на котором помещали горящие угли для уединённых молитв или общественных празднеств. Следовательно, миряне лишалась радости смотреть на свои любимые священные огни, стараясь получше защитить их.
Европейцы, так же как и до них Геродот, заметили, что зороастрийцы воюют против зловредных существ - храфстра. «С невероятным отвращением, - писал Пьетро делла Валле, - они относятся к лягушкам, черепахам, ракам и другим тварям, которые, как они думают, портят и загрязняют воду; они настолько их ненавидят, что убивают так много, сколько найдут» (Pietro delta Valle, 1661-1663, с. 107). Ж. Таверние заметил, что «в один день в году в каждом городе и каждом селении все женщины собираются убивать всех лягушек, которых они могут найти в полях» (Tavernier, 1684, с. 166). Несколько далее он добавляет: «Есть некоторые животные, которых гауры весьма почитают и которым они оказывают очень много уважения. Есть и другие, к которым они питают отвращение и стараются уничтожать, сколько их ни на есть, считая, что они не сотворены богом, а появились из тела дьявола, чью злую сущность и сохраняют» (Tavernier, 1684, с. 168).
Европейцы также очень заинтересовались, как и все, кто сталкивался с зороастрийцами, их способам обращения с мертвыми. Даже будучи бедными, исфаханские гауры построили величественную круглую башню в уединенном месте за городом «из больших тесаных камней… около тридцати пяти футов высотой и девяноста футов в диаметре, без всякой двери или входа», чтобы никто не пытался «осквернить место, которое они почитают гораздо больше, чем магометане или христиане могилы своих умерших» (Chardin, 1735, с. 186). Зороастрийцы клали своих покойников на эти башни одетыми, а не обнаженными, как полагалось по традиции, несомненно, из-за вмешательства мусульман. Ж. Шардэн рассказывает, что в пятидесяти футах от башни находилось небольшое здание из сырцового кирпича, в котором поддерживался огонь для утешения душ умерших. Обычай этот был общим и у иранцев, и у парсов.
Другой обычай, на который обратил внимание Таверние, касался законов очищения. Он писал: «Как только женщины или девушки почувствуют приближение природного обыкновения, они сейчас же покидают свои жилища и остаются одни в поле, в маленьких домиках, сплетенных из прутьев, с куском материи, служащим дверью. Пока они находятся в таком положении, им каждый день приносят еду и питье, а когда освобождаются, они посылают, в соответствии со своим достатком, козу, или курицу, или голубя в качестве приношения, после чего моются, а затем приглашают нескольких родственников на небольшое угощение» (Tavernier, 1684, с. 166). Это неудобное уединенное затворничество должно было очень тяжело переноситься женщинами, особенно летом, в жару, и зимой, в холод, а иногда оно становилось просто опасным, и с XIX в места для удаления женщинам отводили под защитой дворов или конюшен. Заканчивая это испытание «небольшим угощением» с друзьями, зороастрийцы демонстрируют свою способность использовать любую возможность для того, чтобы повеселиться.
Таверние сообщает о гаурах, что «они любят празднества, хорошо есть и пить» (Tavernier, 1684, с. 167). Он же упоминает о том, что «день рождения их пророка празднуется с необычайной торжественностью, и, кроме того, в этот день они раздают много милостыни» (Tavernier, 1684, с. 166). День рождения пророка, или Великий Ноуруз, отмечался 6-го Фарвардина, что могло с таким же правом считаться днем рождения Зороастра, как 25 декабря днем рождения Христа. Тогда еще в Кермане, очевидно, были состоятельные зороастрийцы, которые могли щедро благотворительствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Будучи дружелюбными, зороастрийцы все же скрывали от окружающих свои религиозные ритуалы и обычаи, как заметил один любознательный путешественник: «Нет таких других людей в мире, которые были бы столь скрытными в своей вере, как гауры» (Tavernier, 1684, с. 163). Это объяснялось, очевидно, тем, что зороастрийцы пытались воздвигнуть возможно более непроницаемую стену между собой и мусульманами, прибегавшими к насмешкам в качестве действенного оружия, а иностранцы могли выдать их секреты правителям-мусульманам. Вот почему некоторые иностранцы пришли к неверному заключению о том, что зороастрийцы насамом деле невежественные, «простые люди, столько столетий проведшие в рабстве, что забыли все ритуалы, сохранив лишь поклонение солнцу на рассвете, пристрастие к огню, который они называют вечным, и прежний способ обращения с мертвыми» (Figueroa, 1669, с. 177). Все это сообщалось, однако, в то время, когда жрецы Йезда и Кермана писали своим собратьям по вере - парсам трактаты, полные мельчайших указаний, касающихся самых разных древних обычаев и ритуалов. Еще одна преграда, воздвигнутая зороастрийцами в своей самозащите, - это языковая. О ней упоминают западные путешественники. В своих сельских твердынях зороастрийцы усвоили местный диалект, непонятный носителям литературного персидского языка, названный ими дари , а мусульманами - габри. На этом диалекте общались друг с другом (но почти никогда не пиcaли) все зороастрийцы.
Ж. Шардэн тем не менее сумел благодаря истому упорству каким-то образом проникнуть в «тайны» зороастрийской веры. Он писал об их учении: «Они полагают, что есть две основы вещей, и невозможно, чтобы основа была одна, потому что все вещи бывают двух видов или двух сущностей, то есть добрые или злые…Эти две основы, во-первых, свет, который они называют Ормоус… и тьма, называемая Ариман… Они считают, что есть ангелы, которых они называют меньшими богами (dieux subalternes), предназначенные охранять неодушевленные творения, каждое в своей области» (Chardin, 1735, с. 182). Далее Ж. Шардэн замечает, что зороастрийцы устраивают празднества в честь «стихий», что явно указывает на празднества-гахамбары. Он не упоминает о кусти, так как никогда не видел зороастрийца во время молитвы, но он узнал (Chardin, 1735, с. 183), что каждая семья молилась пять раз в день перед огнем своего домашнего очага, который всегда содержался зажженным и чистым.
Ж. Таверние, посетивший зороастрийцев в Кермане, тщетно пытался увидеть их храмовой огонь. Они оправдывали свой отказ тем, что рассказали ему, как мусульманский правитель заставил их допустить его к огню. «Он, видимо, ожидал увидеть необыкновенную яркость, но, узрев не более того, чем то, что он мог бы видеть в любой кухне, он так набросился на огонь с руганью и плевками, как будто сошел с ума» (Tavernier, 1684, с. 167). В ривайатах содержатся указания об очищении священного огня, если это будет необходимо из-за подобных происшествий. К XVII в. иранские зороастрийцы стали обычно прятать все священные огни в небольшом, скрытом помещении внутри храма, построенного из сырцовых кирпичей, без окон, с маленькой, как у шкафа, дверцей, в которую входили только следившие за огнем жрецы. В другом, большего размера помещении стоял пустой алтарь в виде колонны, на котором помещали горящие угли для уединённых молитв или общественных празднеств. Следовательно, миряне лишалась радости смотреть на свои любимые священные огни, стараясь получше защитить их.
Европейцы, так же как и до них Геродот, заметили, что зороастрийцы воюют против зловредных существ - храфстра. «С невероятным отвращением, - писал Пьетро делла Валле, - они относятся к лягушкам, черепахам, ракам и другим тварям, которые, как они думают, портят и загрязняют воду; они настолько их ненавидят, что убивают так много, сколько найдут» (Pietro delta Valle, 1661-1663, с. 107). Ж. Таверние заметил, что «в один день в году в каждом городе и каждом селении все женщины собираются убивать всех лягушек, которых они могут найти в полях» (Tavernier, 1684, с. 166). Несколько далее он добавляет: «Есть некоторые животные, которых гауры весьма почитают и которым они оказывают очень много уважения. Есть и другие, к которым они питают отвращение и стараются уничтожать, сколько их ни на есть, считая, что они не сотворены богом, а появились из тела дьявола, чью злую сущность и сохраняют» (Tavernier, 1684, с. 168).
Европейцы также очень заинтересовались, как и все, кто сталкивался с зороастрийцами, их способам обращения с мертвыми. Даже будучи бедными, исфаханские гауры построили величественную круглую башню в уединенном месте за городом «из больших тесаных камней… около тридцати пяти футов высотой и девяноста футов в диаметре, без всякой двери или входа», чтобы никто не пытался «осквернить место, которое они почитают гораздо больше, чем магометане или христиане могилы своих умерших» (Chardin, 1735, с. 186). Зороастрийцы клали своих покойников на эти башни одетыми, а не обнаженными, как полагалось по традиции, несомненно, из-за вмешательства мусульман. Ж. Шардэн рассказывает, что в пятидесяти футах от башни находилось небольшое здание из сырцового кирпича, в котором поддерживался огонь для утешения душ умерших. Обычай этот был общим и у иранцев, и у парсов.
Другой обычай, на который обратил внимание Таверние, касался законов очищения. Он писал: «Как только женщины или девушки почувствуют приближение природного обыкновения, они сейчас же покидают свои жилища и остаются одни в поле, в маленьких домиках, сплетенных из прутьев, с куском материи, служащим дверью. Пока они находятся в таком положении, им каждый день приносят еду и питье, а когда освобождаются, они посылают, в соответствии со своим достатком, козу, или курицу, или голубя в качестве приношения, после чего моются, а затем приглашают нескольких родственников на небольшое угощение» (Tavernier, 1684, с. 166). Это неудобное уединенное затворничество должно было очень тяжело переноситься женщинами, особенно летом, в жару, и зимой, в холод, а иногда оно становилось просто опасным, и с XIX в места для удаления женщинам отводили под защитой дворов или конюшен. Заканчивая это испытание «небольшим угощением» с друзьями, зороастрийцы демонстрируют свою способность использовать любую возможность для того, чтобы повеселиться.
Таверние сообщает о гаурах, что «они любят празднества, хорошо есть и пить» (Tavernier, 1684, с. 167). Он же упоминает о том, что «день рождения их пророка празднуется с необычайной торжественностью, и, кроме того, в этот день они раздают много милостыни» (Tavernier, 1684, с. 166). День рождения пророка, или Великий Ноуруз, отмечался 6-го Фарвардина, что могло с таким же правом считаться днем рождения Зороастра, как 25 декабря днем рождения Христа. Тогда еще в Кермане, очевидно, были состоятельные зороастрийцы, которые могли щедро благотворительствовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87