Он удовлетворится тем, что схватит ее за шею и сожмет.
Граф Биконсвуд слегка расставил обутые в крепкие ботинки ноги, сцепил руки за спиной и стал ждать.
Глава 6
Она оперлась руками о берег, приподнялась из воды, поставила на траву сначала колено, затем ступню и выпрямилась – все одним плавным грациозным движением.
На короткий миг Дэниелу показалось, что купальщица была обнаженной. Да, она могла плавать и нагишом, подумал он, когда понял, что на ней надета сорочка. Она прилипла к ее телу словно вторая кожа, не оставляя никакого простора для воображения. У него пересохло во рту.
Джулия подняла руки и лицо к солнцу, пронизывающему ветви деревьев, и, запрокинув голову, выжала волосы. Затем, не опуская головы, провела руками сверху вниз по телу, отжимая влагу с рубашки. Ладони начали движение от плеч и опускались вниз, проводя от груди – по полным, крепким грудям, ясно выступающим под мокрой тканью, – к узкой талии и стройным бедрам до длинных изящных ног.
Она могла бы научить самых опытных куртизанок, как возбудить мужчину, подумал граф, наблюдая за ней. Хотя мысли его были неясными. У него сжало горло, и он почувствовал стеснение в паху. Ему хотелось дотронуться до нее. Он хотел потрогать ее. Ему хотелось обвести руками эти восхитительные груди. Он почувствовал бы холод, прикоснувшись к ним. Ему хотелось согреть их своими ладонями. Сжимать эти соски, видимые сквозь сорочку, пока они не затвердеют и не заострятся. Ему хотелось сжать ладонями ее бедра и провести ими по ее плоскому животу, коснуться ее там, где батист прилип к телу между ногами…
Он хотел дотронуться до нее…
Прошли считанные секунды, как Джулия вылезла на берег. Она вздрогнула и, потянувшись за полотенцем, неожиданно остановилась, словно окаменев. Дэниел стоял в тени эллинга, менее чем в двадцати футах от нее. Джулия медленно подняла голову и взглянула прямо на него. Какие-то мгновения они смотрели друг на друга, прежде чем она подняла полотенце и неторопливо выпрямилась, держа его скомканным перед собой.
– Тебе нравится то, что ты видишь? – Она нарушила молчание первой. – Тебе следовало бы хорошенько спрятаться, Дэниел. Я всегда переодеваюсь в сухое белье перед возвращением домой. Уверена, ты получил бы удовольствие от этого зрелища.
Голос ее и нелюбезный тон развеяли чары, и он вновь содрогнулся от ярости. Содрогнулся от того, что она, черт побери, заставила его желать ее еще сильнее, чем тогда, когда ей было пятнадцать лет. Даже сейчас она не завернулась в полотенце и не нырнула обратно в озеро от стыда и желания соблюсти хоть какие-то приличия. Она стояла на траве с обнаженными ногами, расправив плечи и высоко подняв голову. Так, словно виноват был он.
– У тебя есть хоть немного скромности? – Злобный тон графа удивил даже его самого. – Ты собираешься демонстрировать себя перед всеми, провоцируя насилие над собой?
– Ты говоришь о скромности? Я купалась одетой в шесть часов утра. Демонстрировать себя перед всеми? Это частное озеро в частных владениях. Насилие? Это то, что у тебя на уме, Дэниел? Ты хочешь меня?
– Одетая! – Ноздри у него раздувались, и он неожиданно для себя шагнул к ней. – И это ты называешь одеждой, Джулия? – Выразительным жестом он ткнул в прилипшую к ее телу сорочку и позволил глазам скользнуть вниз по ее ногам, – Ты могла бы снять это и надеть что-нибудь сухое из твоего гардероба, когда вылезла из воды. Что, если бы; тебя сейчас увидел садовник?
– Он выбрал бы другой путь, – невозмутимо ответила она.
– А если бы этим человеком оказался кто-то из гостей, например, Фредди?
– Если бы это был Фредди, он бы оценил увиденное и вместо того, чтобы прятаться в тени, заявил, что ему повезло, и пофлиртовал бы со мной.
– Пофлиртовал. – Слово было произнесено спокойно. Дэниел был так рассержен, что не мог даже проявить свой гнев, опасаясь, что окончательно потеряет над собой контроль. Если он не будет держать себя в узде, он оскорбит ее каким-нибудь насильственным действием. – Ты отдаешь себе отчет в том, какие формы примет этот флирт, Джулия?
– А ты? – Она засмеялась и подняла полотенце, чтобы вытереть волосы.
– Ты больше не должна носить эту сорочку, Джулия. Ты не должна стоять так, выпрямившись. Иначе ты лишишься своей добродетели и девственности, если, конечно, все еще обладаешь ею.
Ее рука замерла, и краска бросилась в лицо.
– Ты оскорбляешь меня, Дэниел, и думаю, тебе надо извиниться.
– Боже, женщина, – простонал он. Кулаки его рук, висящих вдоль туловища, были крепко сжаты. – Ты что, совсем не разбираешься в людях? В мужчинах?
– Нет, – отрезала Джулия, и по блеску ее глаз он увидел, что она тоже рассердилась. – Я понимаю мужчин, Дэниел. По крайней мере, некоторых. Я понимаю, что они могут желать то, что ненавидят и презирают. Я понимаю, что они способны обвинить других в том, что хотели бы совершить сами. Ты хотел бы овладеть мной, не правда ли, Дэниел? И разумеется, эта мысль приводит тебя в ужас, ведь ты благородный граф Биконсвуд! Поэтому вся вина ложится на меня. Нет ничего неприличного в том, что я плавала здесь рано утром, но поскольку ты увидел меня здесь и потому, что возжелал меня, я – распутница, а может быть, даже продажная женщина!
Дэниел крепко сжимал кулаки, ему казалось, что костяшки пальцев вот-вот треснут.
– Ты когда-нибудь слышала о поддразнивании? Женщины созданы для того, чтобы их желали мужчины, Джулия. Так продолжается человеческий род. Женщина, обнажающая тело перед мужским взглядом, вправе ожидать, что он захочет ее. – Ее щеки вновь порозовели. – В его желании нет ничего позорного, все зависит от того, что он делает с этим желанием. Тебе повезло, что утром тебя застал человек, способный себя контролировать, {
– Ах, так, – ехидно ответила Джулия, – значит, ты оправдан? Ты человек, которым следует восхищаться? Человек, обладающий самоконтролем и наделенный совестью? Вся вина – моя. Пусть будет так. Но все же ты должен извиниться передо мной.
– Джулия. – Граф схватил ее за запястье. Ее кожа была холодной. – Будь осмотрительна. Ты больше не ребенок, который ведет себя как сорванец. Ты – женщина. Леди. Не провоцируй других мужчин. Они могут оказаться менее щепетильными.
– Например, Фредди? Вчера вечером ты лишил меня его поцелуя. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Видишь, Дэниел, какая я распущенная. Мне двадцать один год, и я хочу, чтобы меня целовали. Это ужасно?
Ему не следовало касаться ее. Он чувствовал, как тепло его руки проникало в ее запястье. Он мог бы согреть ее всю, если бы крепко прижал к себе, если бы сильно потер ее спину ладонями, если бы содрал с нее мокрую сорочку, если бы передал ей свое тепло, поцеловав в губы. Его мысли текли независимо от его воли. Он отпустил ее руку.
– Ты глупышка, – вздохнул Дэниел. – Неужели ты не понимаешь, что играешь с огнем, поощряя Фредди? Ты думаешь, что сможешь быть счастлива с игроком и волокитой?
– Но я могу переделать его.
Джулия улыбнулась ему.
– Женщины не переделывают мужчин. Те, кто выходит замуж с этой надеждой, оказываются очень несчастными. Фредди – представительный, очаровательный и, очевидно, очень привлекателен для женщин, Джулия. Но если ты выйдешь за него замуж, ты совершишь величайшую ошибку.
А тебя это волнует? – заинтересованно спросила она. – Но почему, Дэниел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Граф Биконсвуд слегка расставил обутые в крепкие ботинки ноги, сцепил руки за спиной и стал ждать.
Глава 6
Она оперлась руками о берег, приподнялась из воды, поставила на траву сначала колено, затем ступню и выпрямилась – все одним плавным грациозным движением.
На короткий миг Дэниелу показалось, что купальщица была обнаженной. Да, она могла плавать и нагишом, подумал он, когда понял, что на ней надета сорочка. Она прилипла к ее телу словно вторая кожа, не оставляя никакого простора для воображения. У него пересохло во рту.
Джулия подняла руки и лицо к солнцу, пронизывающему ветви деревьев, и, запрокинув голову, выжала волосы. Затем, не опуская головы, провела руками сверху вниз по телу, отжимая влагу с рубашки. Ладони начали движение от плеч и опускались вниз, проводя от груди – по полным, крепким грудям, ясно выступающим под мокрой тканью, – к узкой талии и стройным бедрам до длинных изящных ног.
Она могла бы научить самых опытных куртизанок, как возбудить мужчину, подумал граф, наблюдая за ней. Хотя мысли его были неясными. У него сжало горло, и он почувствовал стеснение в паху. Ему хотелось дотронуться до нее. Он хотел потрогать ее. Ему хотелось обвести руками эти восхитительные груди. Он почувствовал бы холод, прикоснувшись к ним. Ему хотелось согреть их своими ладонями. Сжимать эти соски, видимые сквозь сорочку, пока они не затвердеют и не заострятся. Ему хотелось сжать ладонями ее бедра и провести ими по ее плоскому животу, коснуться ее там, где батист прилип к телу между ногами…
Он хотел дотронуться до нее…
Прошли считанные секунды, как Джулия вылезла на берег. Она вздрогнула и, потянувшись за полотенцем, неожиданно остановилась, словно окаменев. Дэниел стоял в тени эллинга, менее чем в двадцати футах от нее. Джулия медленно подняла голову и взглянула прямо на него. Какие-то мгновения они смотрели друг на друга, прежде чем она подняла полотенце и неторопливо выпрямилась, держа его скомканным перед собой.
– Тебе нравится то, что ты видишь? – Она нарушила молчание первой. – Тебе следовало бы хорошенько спрятаться, Дэниел. Я всегда переодеваюсь в сухое белье перед возвращением домой. Уверена, ты получил бы удовольствие от этого зрелища.
Голос ее и нелюбезный тон развеяли чары, и он вновь содрогнулся от ярости. Содрогнулся от того, что она, черт побери, заставила его желать ее еще сильнее, чем тогда, когда ей было пятнадцать лет. Даже сейчас она не завернулась в полотенце и не нырнула обратно в озеро от стыда и желания соблюсти хоть какие-то приличия. Она стояла на траве с обнаженными ногами, расправив плечи и высоко подняв голову. Так, словно виноват был он.
– У тебя есть хоть немного скромности? – Злобный тон графа удивил даже его самого. – Ты собираешься демонстрировать себя перед всеми, провоцируя насилие над собой?
– Ты говоришь о скромности? Я купалась одетой в шесть часов утра. Демонстрировать себя перед всеми? Это частное озеро в частных владениях. Насилие? Это то, что у тебя на уме, Дэниел? Ты хочешь меня?
– Одетая! – Ноздри у него раздувались, и он неожиданно для себя шагнул к ней. – И это ты называешь одеждой, Джулия? – Выразительным жестом он ткнул в прилипшую к ее телу сорочку и позволил глазам скользнуть вниз по ее ногам, – Ты могла бы снять это и надеть что-нибудь сухое из твоего гардероба, когда вылезла из воды. Что, если бы; тебя сейчас увидел садовник?
– Он выбрал бы другой путь, – невозмутимо ответила она.
– А если бы этим человеком оказался кто-то из гостей, например, Фредди?
– Если бы это был Фредди, он бы оценил увиденное и вместо того, чтобы прятаться в тени, заявил, что ему повезло, и пофлиртовал бы со мной.
– Пофлиртовал. – Слово было произнесено спокойно. Дэниел был так рассержен, что не мог даже проявить свой гнев, опасаясь, что окончательно потеряет над собой контроль. Если он не будет держать себя в узде, он оскорбит ее каким-нибудь насильственным действием. – Ты отдаешь себе отчет в том, какие формы примет этот флирт, Джулия?
– А ты? – Она засмеялась и подняла полотенце, чтобы вытереть волосы.
– Ты больше не должна носить эту сорочку, Джулия. Ты не должна стоять так, выпрямившись. Иначе ты лишишься своей добродетели и девственности, если, конечно, все еще обладаешь ею.
Ее рука замерла, и краска бросилась в лицо.
– Ты оскорбляешь меня, Дэниел, и думаю, тебе надо извиниться.
– Боже, женщина, – простонал он. Кулаки его рук, висящих вдоль туловища, были крепко сжаты. – Ты что, совсем не разбираешься в людях? В мужчинах?
– Нет, – отрезала Джулия, и по блеску ее глаз он увидел, что она тоже рассердилась. – Я понимаю мужчин, Дэниел. По крайней мере, некоторых. Я понимаю, что они могут желать то, что ненавидят и презирают. Я понимаю, что они способны обвинить других в том, что хотели бы совершить сами. Ты хотел бы овладеть мной, не правда ли, Дэниел? И разумеется, эта мысль приводит тебя в ужас, ведь ты благородный граф Биконсвуд! Поэтому вся вина ложится на меня. Нет ничего неприличного в том, что я плавала здесь рано утром, но поскольку ты увидел меня здесь и потому, что возжелал меня, я – распутница, а может быть, даже продажная женщина!
Дэниел крепко сжимал кулаки, ему казалось, что костяшки пальцев вот-вот треснут.
– Ты когда-нибудь слышала о поддразнивании? Женщины созданы для того, чтобы их желали мужчины, Джулия. Так продолжается человеческий род. Женщина, обнажающая тело перед мужским взглядом, вправе ожидать, что он захочет ее. – Ее щеки вновь порозовели. – В его желании нет ничего позорного, все зависит от того, что он делает с этим желанием. Тебе повезло, что утром тебя застал человек, способный себя контролировать, {
– Ах, так, – ехидно ответила Джулия, – значит, ты оправдан? Ты человек, которым следует восхищаться? Человек, обладающий самоконтролем и наделенный совестью? Вся вина – моя. Пусть будет так. Но все же ты должен извиниться передо мной.
– Джулия. – Граф схватил ее за запястье. Ее кожа была холодной. – Будь осмотрительна. Ты больше не ребенок, который ведет себя как сорванец. Ты – женщина. Леди. Не провоцируй других мужчин. Они могут оказаться менее щепетильными.
– Например, Фредди? Вчера вечером ты лишил меня его поцелуя. Я хотела, чтобы он поцеловал меня. Видишь, Дэниел, какая я распущенная. Мне двадцать один год, и я хочу, чтобы меня целовали. Это ужасно?
Ему не следовало касаться ее. Он чувствовал, как тепло его руки проникало в ее запястье. Он мог бы согреть ее всю, если бы крепко прижал к себе, если бы сильно потер ее спину ладонями, если бы содрал с нее мокрую сорочку, если бы передал ей свое тепло, поцеловав в губы. Его мысли текли независимо от его воли. Он отпустил ее руку.
– Ты глупышка, – вздохнул Дэниел. – Неужели ты не понимаешь, что играешь с огнем, поощряя Фредди? Ты думаешь, что сможешь быть счастлива с игроком и волокитой?
– Но я могу переделать его.
Джулия улыбнулась ему.
– Женщины не переделывают мужчин. Те, кто выходит замуж с этой надеждой, оказываются очень несчастными. Фредди – представительный, очаровательный и, очевидно, очень привлекателен для женщин, Джулия. Но если ты выйдешь за него замуж, ты совершишь величайшую ошибку.
А тебя это волнует? – заинтересованно спросила она. – Но почему, Дэниел?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54