– Когда приехали в Пенхоллоу, я думала, Джошуа с оружием в руках придется отстаивать свою честь, доказывать свою невиновность. И уже через день-другой мы будем праздновать победу.
– Разочарована? – улыбнулась ей Фрея.
– Разочарована? Нет. – Морган нахмурилась. – Но, должна признаться, мне немного не по себе. Маркиза ведь ненавидит Джошуа, верно? Да и нас всех заодно. Хотя постоянно твердит, как счастлива видеть нас здесь. Почему она ненавидит его так сильно?
– Она обвиняет его в смерти своего сына, – ответила Фрея. – Считает его виновным в недостойной истории с гувернанткой и в том, что, когда ее сын отправился к Джошуа разобраться в этом деле, он погиб. В каком-то смысле, наверное, маркизу нельзя обвинять в том, что она хочет докопаться до истины: погиб ли ее сын в результате несчастного случая или был убит.
– Мне кажется, ее сын и соблазнил гувернантку, – заявила Морган.
– Так оно и было, – ответила Фрея.
– Мне бы он не понравился, – заметила Морган. – Точно так же, как не нравится его мать. Как подло с его стороны взвалить всю вину за случившееся на Джошуа и заставить его снять для бедной гувернантки домик в деревне! Но знаешь, Фрея, что меня больше всего пугает? Этот свидетель. Как странно, что его нет дома и с ним нельзя встретиться, чтобы поговорить. Один он, правда, никакой опасности не представляет, но что, если ему удастся уговорить еще нескольких мужчин стать свидетелями? Понимает ли Джошуа, какой подвергается опасности? Предпринимает ли что-нибудь, чтобы ее избежать?
– Конечно, предпринимает, – раздался от двери голос, и девушки разом обернулись: на пороге стоял Джошуа собственной персоной. Он все еще был одет в костюм для верховой езды, Щеки раскраснелись от пребывания на свежем воздухе, в глазах плясали смешинки.
«А он обожает жить в постоянном предвкушении опасности», – подумала Фрея.
Однако уже в следующую секунду все мысли вылетели у нее из головы, осталось лишь восхищение, до того Джошуа был хорош. Ей хотелось сохранить воспоминания о вчерашнем на всю оставшуюся жизнь. Какая же она дура! Как ей теперь жить без того, что было? Как ей жить без него?
– Что же? – спросила Морган.
– Если я стану об этом рассказывать, будет неинтересно, – смеясь, ответил Джошуа, входя в комнату. – Гарнетта все еще нет дома, однако надеюсь, что он вернется к балу. Думаю, он о нем уже слышал, и уверен, что он обожает внешние эффекты. Я послал ему приглашение.
– Я знаю, – кивнула Морган. – Я его писала. Но почему? Джошуа лишь рассмеялся в ответ.
– Могу только сказать, что, если Гарнетт явится на бал, произойдет нечто такое, что придется по душе Бедвинам.
Глаза Морган радостно вспыхнули.
– Ой, вы что-то придумали! Вот молодец! Протянув руку, Джошуа потрепал ее по плечу и повернулся к Фрее.
– Я собираюсь прогуляться с Пру по берегу реки, – сказал он. – Пойдете с нами, Фрея?
– Мне нужно дописать письмо Джудит, – сказала Морган, когда Фрея вопросительно взглянула на нее, – а потом еще написать тете Рочестер. Я уже сто лет ей не писала, но она обещала дать мне денег на подготовку к выходу в свет будущей весной, так что волей-неволей придется.
Фрея переоделась в шерстяное платье и теплое пальто. Выглянув из окна и обнаружив, что по-прежнему холодно, она даже надела шляпу, закрывающую уши. Пру тоже тепло оделась, вся, с головы до ног, в солнечно-желтое. Она так и сияла от радости в предвкушении прогулки с Джошем и Фреей.
Они спустились по самому крутому склону холма, решив не пользоваться извилистой подъездной аллеей, расположенной на более пологом, но проходящем мимо домика для вдовы холме. Последние несколько метров Пру преодолела, громко смеясь, пока, сбегая по склону, не попала в объятия Джошуа. Когда он предложил подобную помощь и Фрее, она окинула его яростным взглядом, и Джошуа, ухмыльнувшись, отвернулся.
Потом они пошли по дорожке, которая вела к пляжу. Правда, до пляжа так и не добрались. Время от времени они останавливались и смотрели на реку, наблюдая, как неспешно несет она свои воды, как огибает встречавшиеся на ее пути камни и песчаные наносы, как время от времени то тут, то там у самого берега мелькают шустрые головастики. Подняв камень, Джошуа размахнулся и швырнул его; описав крутую дугу, камень долетел до противоположного берега, что привело Пру в восторг. Она смеялась и радостно хлопала в ладоши. Фрея, решив показать, что она тоже на что-то способна, нашла плоский камешек и, прицелившись, метнула его так, что он четыре раза подпрыгнул и лишь после этого пошел ко дну. Пру запрыгала.
– Я тоже хочу попробовать, – заявила она, и следующие десять минут Фрея потратила на то, чтобы показать ей, какой именно камень нужно найти и как правильно бросать. У Пру это никак не получалось, но она ничуть не огорчилась, а смеялась все громче, а когда и у Джошуа ничего не вышло, в изнеможении опустилась на огромный валун и захохотала во все горло.
Взглянув на лукавое выражение лица Джошуа, Фрея поняла: он специально разыграл из себя неумеху, на самом деле мог при желании кинуть камень так, чтобы тот раз десять подпрыгнул на поверхности воды.
Но вот чего она никак не могла попять, так это собственной, почти болезненной любви к Пру. Обычно она смущалась и не знала, как вести себя в присутствии убогих. Если бы ей заранее было известно о существовании Пру, она пришла бы в ужас и попыталась держаться от нее подальше. Она и так несколько дней старалась с ней не общаться, предоставляя это Еве, Джошуа и Частити.
Фрея не могла не заметить, что Пру начисто лишена злости, тупости, коварства, вероломства. Она была светлой, как солнышко, и в отличие от других не утратила чего-то такого, что определяет переход от детской наивности и застенчивости к юношеской восторженности, а потом и к скептицизму, присущему взрослым. И хотя неуклюжие порой движения Пру и ее круглое детское личико отличали ее от других молодых женщин, тем не менее она была довольно хорошенькой.
Пру была ровесницей Морган.
Джошуа смотрел на нее с ласковой улыбкой до тех пор, пока она не перестала смеяться.
– Ты любишь ходить в деревню, Пру? – спросил он.
– Да… – протянула она. – Очень.
– А куда именно? – не отставал он. – Какое у тебя самое любимое место?
Сияющими глазами Пру уставилась в ту сторону через реку, где находился Лидмер.
– Коттедж, – ответила она.
– Миссис Тернер?
– Да.
– А почему? – Опустившись перед Пру на корточки, он взял несколько камушков и принялся катать их в руке.
– Там мне есть чем заняться. Я помогаю по хозяйству.
– Но ведь это такой маленький коттедж, Ты бы не хотела в нем жить, правда? – спросил Джошуа.
Пру на секунду нахмурила брови, а потом вновь улыбнулась.
– Хотела бы, – ответила она. – Я умею готовить.
– Ты любишь миссис Тернер? – спросил Джошуа.
– Да. – Улыбка ее стала еще шире. – И Бена. Я люблю Бена.
– Вот как? – Повернувшись к реке, он метнул один из камней, похоже, забыв, что притворялся, будто не умеет это делать, – камень подскочил пять раз. Пру восторженно рассмеялась, указывая на него пальцем. – Ты его любишь, Пру? Он добр к тебе?
– Да… – протянула Пру. – Он любит, когда я завариваю ему чай, и ему нравится мой кекс, а не тот, что печет миссис Тернер. Бен меня любит.
– И я тебя люблю, Пру, – заметил Джошуа. – И Фрея тебя любит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80