Партнер же его, напротив, был человеком мягким, способным поддаться порыву души и, пожалев кого-нибудь, лишиться изрядного куша. Он был склонен к долгим аналитическим рассуждениям, предшествующим принятию окончательного решения. Работать ритмично и с одинаковой от дачей он не мог, посему нередко впадал в депрессии, откровенно манкируя в такие дни назначенными встречами, переговорами да и вообще не появляясь в офисе и не выходя на связь никаким другим образом. В то же время, в минуты творческого подъема, он генерировал порой блестящие идеи, воплощение в жизнь которых приносило гигантские прибыли. Он мог часами и ни о чем за рюмкой коньяка трепаться с кем-нибудь из крупных чиновников или политиков первой десятки, с которыми сам сходился тяжело, но зато имел специально натасканный на организацию этого процесса аппарат. Через пару-тройку месяцев, а то и через полгода эта пустая беседа ни о чем могла вдруг обернуться выгодным контрактом с правительством или государственным заказом, впрочем, с той же долей вероятности могла и не обернуться. Человек, которого он некогда просто пожалел и отпустил, не стребовав причитающегося долга, мог снова попасть во властную обойму, и тогда некогда потерянное возвращалось сторицей.
Словом, они неплохо дополняли друг друга и неплохо ладили, хотя в душе каждый считал ведущим в их тандеме себя, но делу и личным их отношениям это не мешало.
Проблема обозначилась тогда, когда в их совместном бизнесе возникли серьезные трудности. Оказалось, что партнер совершенно не умеет держать удар. Провалы, особенно громкие, широко публично обсуждаемые, надолго выбивали его из седла. Он исчезал, отлеживался дома или в каких-то одному ему известных берлогах, не откликался ни на какие вызовы. Скоро стало ясно, что с депрессией он пытается бороться традиционным русским способом – все откровеннее и больше пил и в силу этого срывал даже то немногое, что в состоянии был еще сделать. Словом, дела были плохи. Размышляя как-то над природой такого стремительного разрушения некогда сильного и цельного человека, Дмитрий неожиданно пришел к выводу, что главным в их истории является возрастной фактор. Партнер принадлежал к другому, старшему поколению, чье сознание более определено было совковым бытием, а психика, соответственно, более разъедена коррозией советской идеологии, основным компонентом которой был страх. Страх и сломал партнера, страх перед возможной гибелью их совместного детища парализовал его, как и всякий раз перед необходимостью принятия радикального решения. Тогда начинались сложные аналитические построения, длинные, выматывающие и раздражающие консультации, депрессивные состояния и все им сопутствующие странности по – ведения. Он по незнанию относил все это к разности их жизненных принципов и потому – подходов к решению вопроса и видел в этом некоторый даже позитив. Теперь было совершенно ясно: уже тогда это был страх. «Он ведь и жены своей, мерзкой бабы, боится и только поэтому не уходит», – неожиданно подумал Дмитрий, но тут же забыл об этом. Проблему надо было решать радикально.
Рисковать всем оставшимся и сохраненным исключительно благодаря его собственным титаническим усилиям он теперь не мог, да и не хотел. Не откладывая в долгий ящик, он приступил к действиям, необходимым для того, чтобы, во-первых, обезопасить то, что находилось в их совместной собственности, от импульсивных, непродуманных действий партнера, во-вторых, эту самую совместную собственность разделить или перевести в свое временное управление, с тем чтобы дальнейшие вопросы решать уже спокойно. В глубине души Дмитрий не был уверен в том, что он вообще должен чем-либо делиться с партнером. Не будь его, Дмитрия Рокотова, с его железной хваткой, умением держать удар и дружбой с очень необходимыми в такие минуты людьми, они давно уже потеряли бы все, как и десятки других, жалко пытающихся теперь выкарабкаться из трясины забвения, медленно, но неумолимо затягивающей их в свои губительные объятия. Но это был вопрос будущего. По крайней мере, до сегодняшнего вечера Дмитрий полагал именно так, относя в своих планах окончательный разговор с партнером минимум на месяц, а то и больше.
Однако событие сегодняшнего вечера заставило его это решение пересмотреть.
Началось все весьма тривиально – с обычного телефонного звонка. Однако телефон, который вдруг зазвонил в самом начале вечера, что-то около семи часов, был не совсем обычным. Дело в том, что бурное развитие мобильной телефонной связи в России было так стремительно и так быстро утолило многолетний телефонный голод, когда люди десятилетиями ожидали в очередях или пускались во все тяжкие, чтобы стать обладателем обычного городского телефона, что, в соответствии с хорошо известным всем законом маятника, породило новую типично русскую традицию, ввергающую иноземцев в шок. Теперь каждый мало-мальски состоятельный человек в России считал себя не вполне полноценной личностью, если в карманах его пиджака, на поясе брюк, в автомобиле, на столе в офисе, в портфеле или просто болтаясь на кисти руки не трезвонили, как минимум, два, а то и три-четыре мобильных телефона. Телефонный бум накрыл страну, как раньше ее просторы накрывали транзисторные и магнитофонные бумы. За очередной новой моделью телефона сотовой связи солидные весьма люди гонялись с той же прытью, с какой в молодости изыскивали для себя и своих подруг новые модели джинсов. Мобильный телефон был не средством связи и даже не роскошью – крохотный пластиковый или металлический аппарат был, как комсомольский значок на лацкане потертого полувоенного френча в далекие тридцатые, символом принадлежности к формации новых людей. Разумеется, эта детская болезнь роста прошла, как корь или ветрянка, и солидные люди, усвоив вполне европейские традиции, либо вовсе отказались от личных сотовых телефонов, либо хранили их, вместе с прочими необходимыми мелочами – авторучками, органайзерами, футлярами для очков и портмоне, незаметно для посторонних глаз, спокойно пользуясь по мере необходимости, а не для того, чтобы подчеркнуть свою принадлежность к клану. Но привычку иметь несколько телефонов сохранили многие из тех, кто сохранил возможность позволить себе подобное. Это было довольно удобно – разные телефонные номера – для разных людей. Сферы общения, таким образом, были строго классифицированы и при необходимости ограничены простым отключением одного из телефонов.
Этим вечером на столе у Дмитрия зазвонил «женский» телефон, в чем, собственно, не было ничего странного. Надо сказать, что его отношения с женщинами легли в основу не одной легенды, которые кочевали из тусовки в тусовку, обрастая самыми фантастическими подробностями, деталями и расцвечивая образ российского Казановы новыми красками и оттенками самых экзотических цветов. На самом деле все обстояло гораздо проще и прозаичнее. От рождения он был весьма недурен собой, к тому же обладал изрядным количеством личностных достоинств: твердым характером, легким веселым нравом, относительной отзывчивостью к чужим, особенно женским, проблемам, разумной щедростью, смелостью и умением постоять за себя. К сему следует добавить и целый ряд достоинств, вытекающих из происхождения и социального статуса семьи, – Дима был всегда модно и стильно одет, рано сел за руль вполне приличной машины, полученной от отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73