- Да? Оригинальная ситуация.
- Этюд, этюд! - закричали все. - Только не халтурь.
- Хоть бы один новый сюжет, - пробормотал актер, отошел к окну, потом повернулся резко и… и сыграл этюд «нежданный гость». Все смеялись; одни посматривали на Катю - со снисхождением, другие - на Лену, с осуждением. Лишь автор постарался в этой ситуации сохранить нейтралитет:
- Вряд ли у кого поднимется рука бросить в Лену камень, - заметил он. - В общем, ее даже можно понять. Еще сегодня днем, когда она последний раз говорила с Юрой по телефону, у нее не было в личной жизни никаких проблем. Так, во всяком случае, ей казалось. И хотя между ней и Юрой не было разговоров о любви или о чем-нибудь таком, но это ничего не значило. Кто в наше время говорит о таких пустяках?! Говорили о вещах серьезных: о лицензионных пластинках, о гоночных «Ягуарах», о пикниках в стиле «ретро» - с непременной плетеной корзиной, куда можно уложить полуфабрикаты, по возрасту тоже принадлежащие к этому стилю. И вдруг - Катя, как гром среди ясного неба, как снег на голову, как свет в темной комнате, делающий невозможным то, что мгновение назад казалось неизбежным. Что же оставалось Лене в этой ситуации? Естественно, то, что на ее месте сделала бы любая: бороться за свое призрачное счастье, вернее, даже не за счастье, - может, Лена и не считала то, что у них с Юрой было, счастьем, а главное - против соперницы. Не за, а против - ты уже тогда как бы и не агрессор, а пострадавший, на твоей стороне сочувствие народов. И надо сказать, поначалу Лена не отвергла этой возможности. Но потом ее осенило…
В конце вечера, когда стол опустел, а воздух стал густым от дыма, Лена, как бы только что сообразив, спросила Катю:
- Слушай, а где ты остановилась?
- Пока нигде, - сказала Катя, - но вы не беспокойтесь, я в гостинице…
- Я не знаю, - пожала плечами Лена, - может, ты депутат Верховного Совета… Хотя в этом случае у тебя были бы в Москве другие знакомые… Но если нет…
- Нет, - сказала Катя.
- Тогда не суетись. Пустое.
- Мы что-нибудь придумаем, - неуверенно сказал Юра.
- Зачем придумывать, - сказала Лена. - Девушку я беру к себе.
- Как - к себе? - опешил Юра.
- Друг моего друга - мой друг, - усмехнулась Лена.
- Нет, что вы, - возразила Катя, - не беспокойтесь. Я устроюсь в гостинице.
- Да нет, - сказал Юра Лене. - Это неудобно.
- Кому? Тебе? - ехидно осведомилась Лена.
- Почему мне? Тебе. Ты же совсем ее не знаешь. Вы же совсем незнакомы.
- Вот и хорошо, и познакомимся. Заодно. Будет о чем поговорить. И битвы, где вместе сражались они… Да? - обернулась она к Кате.
Когда Катя и Лена вошли в прихожую, из комнаты выглянула Ленина мама:
- Наконец, я уж беспокоилась.
- Мамуля, - сказала Лена, - познакомься, это Катя, моя подруга. Я тебе говорила.
Катя изумленно взглянула на Лену и кивнула маме.
- А, да, - сказала мама. - Вы из Тбилиси.
- Нет, мама, Катя из Верхнеярска. Ты забыла.
- Да… Наверное… Извините, я что-то теперь все путаю. Заходите, пожалуйста. Я вам сейчас приготовлю постель.
- Что вы, - сказала Катя, - нет, нет, не беспокойтесь. Я сама.
- Да никакого беспокойства, я все равно не спала. Леночка говорила, вы к ней были так добры.
- Что вы, - удивилась Катя. - Я?
- Мама, ты опять все напутала. Катя только собирается быть ко мне добра. Все еще впереди. Правда? - она заговорщически посмотрела на Катю.
- Но все равно, - сказала мама, - она ведь твоя гостья. Вы прямо с поезда, наверное? Устали?
- Нет, я утром приехала.
- Что же не сразу к нам? Леночка, ты могла бы…
- Катя выбирала - к кому. Конкуренция. Нарасхват. Насилу у Юрочки отбила.
- Ах, вы Юрочку тоже знаете? - обрадовалась мама.
- Еще как, - сказала Лена. - Они старые друзья. В школе вместе.
- Что ты, - сказала мама. - Катя такая молодая.
- Он пионервожатым у них был. Сборы проводил. У костра. В лесу. «Существует ли любовь?» С чтением стихов. Юра говорит, Катя очень хорошо читает. Особенно лирику. Ты попроси, она почитает, - Лена усмехнулась и подмигнула Кате.
- Ой, пожалуйста, - сказала мама. - Я так люблю поэзию. А то сейчас все больше… Особенно девятнадцатый век. Так изящно. Вы Тютчева ничего не помните?
- Что ты, мама, его же в школе не проходят.
Катя покачала головой, немного помедлила, не решаясь, а потом, пзглядев на Лену и усмехнувшись, тихо прочитала:
«Нам не дано предугадать,
Как наше слово отзовется, -
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать…»
Она прочитала это так просто и проникновенно, что мама восхищенно прошептала:
- Да, да… действительно…
А Лена ошеломленно посмотрела на Катю, словно не веря своим глазам, спросила на всякий случай у мамы: «Действительно, Тютчев?» - и не дожидаясь, пока мама ответит утвердительно, сказала:
- Да… Похоже, плохи мои дела.
Но потом Лена взяла реванш: пришла очередь Кате изумляться.
Катя сидела на корточках около своего чемодана и как завороженная глядела на Лену - та перед зеркалом свершала вечернее священнодействие: стирала грим жидким кремом, потом накладывала другой крем, более густой, потом его промокала салфеткой и клала на кожу третий - все это медленно, с застывшим лицом, молча - «чтобы не было морщин», - как сказала она наконец.
- Прямо как в кино, - вздохнула Катя.
- Да. Только конец хуже.
- Почему хуже?
- Там он всегда счастливый.
- А ты разве?…
- А ты? - усмехнулась Лена.
- О, я очень счастливая.
- Да? И давно?
- Нет. Не очень.
- Ну вот видишь. Ты ведь грамотная, как выяснилось, учила - где сколько прибудет в одном месте, в другом столько же и убудет.
- Закон сохранения.
- Закон подлости. Нет, ты не подумай, это я не тебе, я вообще. Раз кто-то счастлив, кто-то должен быть и не очень. Для равновесия. Так что вот приходится компенсировать неземной красотой.
- Что вы, вы и так красивая.
- Ага. Особенно после захода солнца и спиной к окну.
- Вы молодец, все время шутите. А мне, когда грустно, ну никак.
- Неужели тебе бывает грустно? Ты же такая счастливая.
- Ну и что. Очень часто. Счастье - это ведь состояние. Сейчас оно есть, а потом - раз, и нет. Поэтому, когда оно есть, всегда ждешь, что вот-вот его не станет. Оттого и грустно.
- А когда его нет, значит, тогда весело?
- Когда нечего терять, чего грустить.
- Интересно трактуешь. Ну ладно, давай спать ложиться. А то если и сон еще потерять…
Лена надела красивую ночную рубашку, похожую на бальное платье.
- Ой, - сказала Катя, - какая красивая рубашка… В ней и спать даже жалко.
- Жалко, - согласилась Лена. - Но не всегда. - Она взглянула на Катю - не то насмешливо, не то с завистью - и выключила свет.
На стоянке у института стоял сверкающий никелем «Харлей» - чудо техники и дизайна. Юра посмотрел на него с неожиданной в нем нежностью, стер с сиденья невидимую пылинку и сказал Кате:
- Красавец? А?
- Замечательный, - искренне согласилась Катя. - А не страшно на нем?
- Кто ведет, - скромно сказал Юра.
Надо сказать, что здесь Юра мог позволить себе ложную скромность: мотоцикл водил он действительно мастерски. Ему доставляло удовольствие мчать Катю по вечерней, купающейся в заходящем солнце Москве, проноситься мимо старинных монастырей, дворцов, на фоне которых его мотоцикл казался еще более современным чудом. Катя только тихо вскрикивала, когда Юра закладывал крутые виражи или проносился в сантиметре от огромного автобуса. Она закрывала от страха глаза, и тогда ее взору представали иные картины: заснеженный лес, они - хохочущие и счастливые, Юра - такой уверенный за рулем, а тут такой неуклюжий на лыжах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17