Демон, который тщетно предлагал бы ему, как и Иисусу, все блага земные, вскоре сумел бы найти уязвимое место в его броне, предложив ему власть над душами. Однажды, чтобы испытать свое духовное могущество, Нарендра попросил своего товарища Калипрасада прикоснуться к нему, когда он будет в состоянии сосредоточения. И Кали прикасается к нему и сам впадает в такое же состояние. Рамакришна узнает об этом и строго увещевает Нарендру; он укоряет его в растрачивании для такой легкомысленной цели хлеба на корню и определенно осуждает передачу мысли. Запретно наносить ущерб свободе духа. Вы должны помогать другим. Запретно подменять их мысли своими.
Вскоре после этого Нарендру в состоянии медитации ощутил какой-то светоч, очаг, который был за его затылком; внезапно он лишился сознания и растворился в Абсолюте. Он погрузился в пучины того страшного Нирвикальпа самадхи, который он призывал уже давно и в котором Рамакришна ему отказывал. Когда он пришел в себя, спустя долгое время, ему казалось, что он лишился тела. Он находил только свое лицо и воскликнул:
– Где же мое тело?
Пораженные ужасом мученики побежали к учителю. Рамакришна спокойно ответил:
– Хорошо. Пусть он останется так некоторое время. Он меня достаточно помучил…
Когда Нарендра почувствовал под ногами твердую землю, его охватил невыразимый покой. Он пошел к учителю. Рамакришна сказал ему:
– Теперь Мать тебе все показала. Но это откровение останется под замком, и я буду хранить ключ. Когда ты выполнишь дело Матери, ты вновь обретешь это сокровище.
И он дал ему указания относительно здоровья и режима на следующие дни.
По мере того как Рамакришна приближался к концу, он отдалялся от всего. Он простирал над печалями учеников свое ясное небо. Евангелие, написанное почти у изголовья умирающего, отмечает гармонический шепот души, как ручейка вечером, при молчании подавленных учеников, в то время как в саду тихо шелестят при лунном свете ветви деревьев, которые шевелит горячий южный ветер. Друзьям, любимым, которые не могут покориться необходимости потерять его, он рассказывает вполголоса:
– Радха говорила Кришне: «О возлюбленный, живи в моем сердце и не являйся больше в человеческом образе». Но вскоре она начала страдать, не видя своего возлюбленного в образе человеческом. Но воля божья должна быть исполнена. И долго Кришна не являлся в образе человеческом… Господь пришел и воплотился в человечестве. Затем он вернулся с учениками к божественной Матери.
Ракхал. Тогда не уходите раньше нас.
Рамакришна улыбнулся с нежностью и сказал:
– Несколько баунов входят внезапно в один дом. Они славят имя божье и танцуют от радости; затем они покидают дом так же внезапно, как пришли; и люди не знают, кто они были…
Он вздыхает:
– Я иногда говорю: «Хоть бы господь пожелал даровать мне милость и не посылать меня больше в этот мир!»
Но он тотчас же добавляет:
– Он (бог) принимает человеческий образ из любви к людям, к чистым душам, любящим господа.
И он смотрит на Нарендру с невыразимой любовью.
9 апреля.
Рамакришна (глядя на веер, которым он обмахивался жаркой ночью). Так же, как я вижу этот веер, который я держу перед собой, я видел бога… И я вижу… (он говорит совсем тихо, положив руку на сердце, и спрашивает). Скажите мне, что я сказал…
Нарендра. Я не мог ясно расслышать.
Рамакришна показывает знаками, что они – его бог и его собственное «я» – слиты воедино.
Нарендра. Да, я – это он.
Рамакришна. Остается только перейти одну черту… Наслаждение блаженством… Все растворилось…
Нарендра. Великие остаются в мире даже после того, как осуществится их освобождение. Они сохраняют свое «я» и свои страдания, чтобы передать спасение человечеству…
Полная тишина. Потом говорит учитель.
Рамакришна. Крыша у самых глаз, но очень трудно достичь ее.
Нарендра. О да.
Рамакришна. Но тот, кто достиг ее, может бросить вниз веревку и втащить к себе других на крышу…
В эти дни, осуществляя полное слияние всего существующего с единым существом, он увидел, что «все три были одной субстанцией – и жертва, и плаха, и приносящий жертву», и воскликнул слабым голосом:
– О боже, какое видение!
От сильного волнения он лишился чувств; и, придя в себя, сказал:
– Мне хорошо… Мне никогда не было так хорошо.
Страдания его были ужасны. Те, кто знает страшную болезнь, от которой он умер, – рак горла, – будут растроганы тем, что улыбка доброты и любви не покидала его. Если не было дано этому человеку, которого его индуистские почитатели считали своим Христом, умереть на кресте, то его смертное ложе было таким же крестом.
– Тело одно страдает, – говорил он. – Когда дух соединился с господом, ничего больше не чувствуешь…
Или же:
– Пусть тело и страдания занимаются друг другом. Ты же, мой дух, пребывай в блаженстве!
И он говорил:
– Теперь я и моя божественная Мать слились навсегда воедино.
За три или четыре дня до смерти он позвал Нарендру и просил оставить их вдвоем. Он смотрел на него с любовью и впал в экстаз. Складками своего экстаза он окутал и Нарендру. Выйдя из мрака, На-рендра увидел Рамакришну плачущим. Учитель сказал ему:
– Сегодня я отдал тебе все и стал бедным факиром, у меня ничего больше нет. Этой силой ты сделаешь большое добро на свете. И только тогда ты возвратишься…
С этого часа все его силы были переданы Нарендре. Учитель и ученик слились воедино.
Воскресенье, 15 августа 1886 года. Последний день.
Днем, несмотря на мучительную боль в горле, у него хватило сил проговорить целых два часа со своими учениками. С наступлением ночи он лишился сознания. Думали, что он мертв. К ночи он проснулся. Прислонившись к пяти или шести подушкам, поддерживаемым телом смиренного ученика Рамакришнананды, в душном полумраке беседовал он до последней минуты со своим возлюбленным учеником Нарендрой; тихим голосом давал ему последние наставления. Затем три раза явственно он произнес имя возлюбленной всей его жизни, божественной Матери – Кали, – и вытянулся. Наивысший экстаз начался. Он пребывал в нем почти до половины двенадцатого, а затем отошел в иной мир… Наступила смерть. Согласно словам его веры, он перешел из одной комнаты в другую…
И ученики его кричали:
– Победа!
ЭПИЛОГ
Человека не стало. Дух начинал свой путь среди людей.
Тотчас же возникла община апостолов. Молодые ученики, бывшие свидетелями его последних месяцев, не могли вернуться к прежней мирской жизни. Никаких средств у них не было. Но четыре семейных ученика – Баларам Бос, у которого временно находились останки Рамакришны, Сурендранатх Митра, Махендранатх Гупта и Гириш Чандра Гхош, раскаявшийся актер, – ободряли их и помогали им создать свой очаг. Первый дал денег для покупки в Баранагаре, около Ганги, полуразрушенного дома. Это был первый матх, или монастырь. Около двенадцати учеников сгруппировались там под монастырскими именами, заменившими впоследствии их собственные. Тот, кто был Нарендрой, кто стал известен в дальнейшем под именем Вивекананды, взял на себя, по молчаливому соглашению, управление ими. Он был самый энергичный, самый живой, и учитель избрал его. Между тем как все другие стремились погрузиться в опьяняющую тоску по воспоминаниям и мечте, великий ученик, знавший лучше кого-либо притягательную силу этой пучины, но знавший и ее опасности, посвятил себя их воспитанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Вскоре после этого Нарендру в состоянии медитации ощутил какой-то светоч, очаг, который был за его затылком; внезапно он лишился сознания и растворился в Абсолюте. Он погрузился в пучины того страшного Нирвикальпа самадхи, который он призывал уже давно и в котором Рамакришна ему отказывал. Когда он пришел в себя, спустя долгое время, ему казалось, что он лишился тела. Он находил только свое лицо и воскликнул:
– Где же мое тело?
Пораженные ужасом мученики побежали к учителю. Рамакришна спокойно ответил:
– Хорошо. Пусть он останется так некоторое время. Он меня достаточно помучил…
Когда Нарендра почувствовал под ногами твердую землю, его охватил невыразимый покой. Он пошел к учителю. Рамакришна сказал ему:
– Теперь Мать тебе все показала. Но это откровение останется под замком, и я буду хранить ключ. Когда ты выполнишь дело Матери, ты вновь обретешь это сокровище.
И он дал ему указания относительно здоровья и режима на следующие дни.
По мере того как Рамакришна приближался к концу, он отдалялся от всего. Он простирал над печалями учеников свое ясное небо. Евангелие, написанное почти у изголовья умирающего, отмечает гармонический шепот души, как ручейка вечером, при молчании подавленных учеников, в то время как в саду тихо шелестят при лунном свете ветви деревьев, которые шевелит горячий южный ветер. Друзьям, любимым, которые не могут покориться необходимости потерять его, он рассказывает вполголоса:
– Радха говорила Кришне: «О возлюбленный, живи в моем сердце и не являйся больше в человеческом образе». Но вскоре она начала страдать, не видя своего возлюбленного в образе человеческом. Но воля божья должна быть исполнена. И долго Кришна не являлся в образе человеческом… Господь пришел и воплотился в человечестве. Затем он вернулся с учениками к божественной Матери.
Ракхал. Тогда не уходите раньше нас.
Рамакришна улыбнулся с нежностью и сказал:
– Несколько баунов входят внезапно в один дом. Они славят имя божье и танцуют от радости; затем они покидают дом так же внезапно, как пришли; и люди не знают, кто они были…
Он вздыхает:
– Я иногда говорю: «Хоть бы господь пожелал даровать мне милость и не посылать меня больше в этот мир!»
Но он тотчас же добавляет:
– Он (бог) принимает человеческий образ из любви к людям, к чистым душам, любящим господа.
И он смотрит на Нарендру с невыразимой любовью.
9 апреля.
Рамакришна (глядя на веер, которым он обмахивался жаркой ночью). Так же, как я вижу этот веер, который я держу перед собой, я видел бога… И я вижу… (он говорит совсем тихо, положив руку на сердце, и спрашивает). Скажите мне, что я сказал…
Нарендра. Я не мог ясно расслышать.
Рамакришна показывает знаками, что они – его бог и его собственное «я» – слиты воедино.
Нарендра. Да, я – это он.
Рамакришна. Остается только перейти одну черту… Наслаждение блаженством… Все растворилось…
Нарендра. Великие остаются в мире даже после того, как осуществится их освобождение. Они сохраняют свое «я» и свои страдания, чтобы передать спасение человечеству…
Полная тишина. Потом говорит учитель.
Рамакришна. Крыша у самых глаз, но очень трудно достичь ее.
Нарендра. О да.
Рамакришна. Но тот, кто достиг ее, может бросить вниз веревку и втащить к себе других на крышу…
В эти дни, осуществляя полное слияние всего существующего с единым существом, он увидел, что «все три были одной субстанцией – и жертва, и плаха, и приносящий жертву», и воскликнул слабым голосом:
– О боже, какое видение!
От сильного волнения он лишился чувств; и, придя в себя, сказал:
– Мне хорошо… Мне никогда не было так хорошо.
Страдания его были ужасны. Те, кто знает страшную болезнь, от которой он умер, – рак горла, – будут растроганы тем, что улыбка доброты и любви не покидала его. Если не было дано этому человеку, которого его индуистские почитатели считали своим Христом, умереть на кресте, то его смертное ложе было таким же крестом.
– Тело одно страдает, – говорил он. – Когда дух соединился с господом, ничего больше не чувствуешь…
Или же:
– Пусть тело и страдания занимаются друг другом. Ты же, мой дух, пребывай в блаженстве!
И он говорил:
– Теперь я и моя божественная Мать слились навсегда воедино.
За три или четыре дня до смерти он позвал Нарендру и просил оставить их вдвоем. Он смотрел на него с любовью и впал в экстаз. Складками своего экстаза он окутал и Нарендру. Выйдя из мрака, На-рендра увидел Рамакришну плачущим. Учитель сказал ему:
– Сегодня я отдал тебе все и стал бедным факиром, у меня ничего больше нет. Этой силой ты сделаешь большое добро на свете. И только тогда ты возвратишься…
С этого часа все его силы были переданы Нарендре. Учитель и ученик слились воедино.
Воскресенье, 15 августа 1886 года. Последний день.
Днем, несмотря на мучительную боль в горле, у него хватило сил проговорить целых два часа со своими учениками. С наступлением ночи он лишился сознания. Думали, что он мертв. К ночи он проснулся. Прислонившись к пяти или шести подушкам, поддерживаемым телом смиренного ученика Рамакришнананды, в душном полумраке беседовал он до последней минуты со своим возлюбленным учеником Нарендрой; тихим голосом давал ему последние наставления. Затем три раза явственно он произнес имя возлюбленной всей его жизни, божественной Матери – Кали, – и вытянулся. Наивысший экстаз начался. Он пребывал в нем почти до половины двенадцатого, а затем отошел в иной мир… Наступила смерть. Согласно словам его веры, он перешел из одной комнаты в другую…
И ученики его кричали:
– Победа!
ЭПИЛОГ
Человека не стало. Дух начинал свой путь среди людей.
Тотчас же возникла община апостолов. Молодые ученики, бывшие свидетелями его последних месяцев, не могли вернуться к прежней мирской жизни. Никаких средств у них не было. Но четыре семейных ученика – Баларам Бос, у которого временно находились останки Рамакришны, Сурендранатх Митра, Махендранатх Гупта и Гириш Чандра Гхош, раскаявшийся актер, – ободряли их и помогали им создать свой очаг. Первый дал денег для покупки в Баранагаре, около Ганги, полуразрушенного дома. Это был первый матх, или монастырь. Около двенадцати учеников сгруппировались там под монастырскими именами, заменившими впоследствии их собственные. Тот, кто был Нарендрой, кто стал известен в дальнейшем под именем Вивекананды, взял на себя, по молчаливому соглашению, управление ими. Он был самый энергичный, самый живой, и учитель избрал его. Между тем как все другие стремились погрузиться в опьяняющую тоску по воспоминаниям и мечте, великий ученик, знавший лучше кого-либо притягательную силу этой пучины, но знавший и ее опасности, посвятил себя их воспитанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49