Самое крупнейшее из них "Задонщина" — повесть о Куликовской
битве. Это жалость по убитым, похвала живым. Это не просто литературное
подражание "Слову о полку Игореве". По замыслу автора в "Задонщине" изображен
конец многовековой борьбы народа с кочевниками, начало которой изображено с
тонкой поэтической силой в "Слове о полку Игореве".
В "Задонщине" неизвестный автор пишет:
"Князь великий стал на костях (на трупах. Ред.) и приказал считать
убитых. И отвечает боярин: "Нет, государь, у нас сорока бояр московских!
двенадцати князей белозерских! тридцати посадников новгородских! двадцати бояр
коломенских! двадцати пяти бояр костромских! тридцати пяти бояр вологодских!
восьми бояр суздальских! семидесяти бояр рязанских! тридцати четырех бояр
ростовских!"
Обращаясь к павшим воинам Дмитрий Донской говорил: "Братья...
Положили еже головы за святые церкви, за Землю Русскую, за веру христианскую.
Простите меня, братья, и благословите!"...
"Задонщина, сказание о Мамаевом побоище" начинает собой ряд сказаний на
излюбленную тему русской средневековой литературы — тему о борьбе с чужеземным
игом.
IV
Средневековая Русь, так же как и Киевская, вовсе не спала все время, как
это считает Мережковский, только повторяя традиционное воззрение интеллигентов
историков на национальное прошлое.
Средневековая Русь, помимо горячего интереса к собственному прошлому,
интересуется прошлым других народов. Русский Нестор Искандер, находившийся в
рабстве у турок был свидетелем осады турками Константинополя в 1453 году.
Повесть о падении Константинополя, написанная им свидетельствует, что он был
человеком значительным для своего времени, культуры. Кроме хронографов, в
которых изложен ход развития мировой истории в XV веке, средневековой Руси
известны описания путешествий в Иерусалим, Царьград, в Афон, во Флоренцию,
"Хождения за три моря" — описание путешествия в Индию и другие страны тверского
купца Афанасия Никитина.
Это тоже высоко патриотическое произведение. Тут тоже нет и намека на
радищевское отношение к русской действительности. Побывавший в богатейших
странах Ближнего Востока и Индии, Афанасий Никитин, следуя древне русской
традиции, очень ценит свое отечество.
"Да сохранит Бог землю русскую, — восклицает Афанасий Никитин. — Боже
сохрани! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей! Некоторые вельможи
земли русской несправедливы и недобры! Но да устроится русская земля... Боже!
Боже! Боже! Боже!"
Когда Афанасий Никитин восклицает в своем "Хождении за три моря", — "Да,
сохрани Бог землю русскую! Боже сохрани! Боже сохрани!" — он только следует
древней русской традиции. Этой же древней традиция следует и Пушкин, когда в
письме к Чаадаеву, защищая Россию, он пишет:
"Клянусь Вам моей честью, что я ни за что не согласился бы — ни
переменить родину, ни иметь другую историю, чем история наших предков, какую нам
послал Бог".(13)
V
Ученики Сергия Радонежского разошлись по всей Руси, строя всюду
монастыри, школы, создавая библиотеки, обращая мирным путем в христианство
языческие племена, обитавшие на окраинах стихийно разраставшейся в ширь Руси.
В начале шестнадцатого столетия возникает замечательное культурное
движение, которое П. Ковалевский, пользуясь западной терминологией, именует
почему-то "русским православным гуманизмом". Хотя вождь этого движения Нил
Сорский охотно заимствует все лучшее, что могла дать тогда современная им
культура, тем не менее по своему характеру это движение было чисто русским и
имело очень мало общего с западным гуманизмом.
Заволжских старцев, среди которых возникло это учение, звали не
гуманистами, а "нестяжателями". Учение "нестяжателей" берет начало в
православных монастырях Афона. Виднейшим основоположником этого учения, сильно
пронизанного восточным мистицизмом, является Григорий Синаит и Григорий Палама.
Основные черты их учения были следующие.
Вместо теоретического знания они на первый план выдвигали внутреннее
созерцание, вместо механического исполнения правил — живой религиозный дух,
вместо механического исполнения обрядов — нравственное совершенствование.
Нилу Сорскому, жившему одно время на Афоне, это учение пришлось по душе и
вернувшись на Русь, он стал энергично проповедовать его в Заволжье. Недостаточно
исполнять одни обряды, — учил он, — соблюдать пост, бить поклоны и другими
способами убивать плоть. В священном писании "нестяжатели" различали, божьи
заповеди, отеческие предания и человеческие обычаи. "Нестяжатели" учили, что
Церковь и Государство должны быть независимыми, но что священство выше светской
власти.
На церковном соборе 1503 года "нестяжатели" во главе с Нилом Сорским
внесли предложение, чтобы монастыри отказались от земляных угодий.... Против
этого выступил Иосиф Волоцкий. Он заявил, что если монастыри лишатся своего
имущества, они не смогут вести религиозно-просветительную работу и вера
неизбежно поколеблется. Церковный собор принял точку зрения Иосифа Волоцкого.
Нил Сорский умер вскоре после собора, но идеи его еще долго проповедовали
его ученики. На Церковных Соборах 1525 и 1531 года "нестяжателей" признали
еретиками.
И с той поры в жизни Московской Руси утвердился союз национальной церкви
с национальным русским государством.
ГАРМОНИЧНОСТЬ ДУШИ ЧЕЛОВЕКА ДОПЕТРОВСКОЙ РУСИ
I
"Православие, с его ясностью, терпимостью, великой любовью ко всякой
Божьей твари на Божьей земле, его ставкою на духовную свободу человека — не
вызывало в русском народе решительно никакой потребности вырабатывать какое бы
то ни было иное восприятие мира. Всякая философия в конечном счете стремится
выработать "цельное миросозерцание". К чему было вырабатывать новое, когда
старое, православное нас вполне удовлетворяло.
...Поэтому в средневековой Руси мы не находим никаких попыток заменить
православное мировоззрение каким-нибудь иным мировоззрением, религиозным или
светским". (14)
В данном случае Иван Солоневич не утверждает ничего нового. Он говорит то
же самое, что до него бесчисленное количество раз говорили другие
беспристрастные исследователи прошлого русского народа. Один из авторов
"Владимирского Сборника", изданного в связи с 950-летнем Крещения Руси в
Белграде, пишет:
"...И нации, как индивидуумы, не забывают своей первой любви и
подсознательно живут ею всю жизнь. Русская душа во всех ее тончайших,
возвышенных идеальных чертах глубоко воспитана православием. В ней все высокое и
характерное от Православия: аскеза, непорабощенность материализмом даже при
скопидомстве и хозяйственности, смирение и долготерпение, широта и щедрость
всепрощения, соборность, братолюбие, жалостливость и сострадание к меньшей
братии, жажда решать все дела не по черствой юстиции, а "по-Божьи", т. е. не по
правде законной, а по любви евангельской.
С концом русского теократического средневековья национальная душа русская
пережила много драм, потрясений и моральных травм". (15)
Нельзя не согласиться с проф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
битве. Это жалость по убитым, похвала живым. Это не просто литературное
подражание "Слову о полку Игореве". По замыслу автора в "Задонщине" изображен
конец многовековой борьбы народа с кочевниками, начало которой изображено с
тонкой поэтической силой в "Слове о полку Игореве".
В "Задонщине" неизвестный автор пишет:
"Князь великий стал на костях (на трупах. Ред.) и приказал считать
убитых. И отвечает боярин: "Нет, государь, у нас сорока бояр московских!
двенадцати князей белозерских! тридцати посадников новгородских! двадцати бояр
коломенских! двадцати пяти бояр костромских! тридцати пяти бояр вологодских!
восьми бояр суздальских! семидесяти бояр рязанских! тридцати четырех бояр
ростовских!"
Обращаясь к павшим воинам Дмитрий Донской говорил: "Братья...
Положили еже головы за святые церкви, за Землю Русскую, за веру христианскую.
Простите меня, братья, и благословите!"...
"Задонщина, сказание о Мамаевом побоище" начинает собой ряд сказаний на
излюбленную тему русской средневековой литературы — тему о борьбе с чужеземным
игом.
IV
Средневековая Русь, так же как и Киевская, вовсе не спала все время, как
это считает Мережковский, только повторяя традиционное воззрение интеллигентов
историков на национальное прошлое.
Средневековая Русь, помимо горячего интереса к собственному прошлому,
интересуется прошлым других народов. Русский Нестор Искандер, находившийся в
рабстве у турок был свидетелем осады турками Константинополя в 1453 году.
Повесть о падении Константинополя, написанная им свидетельствует, что он был
человеком значительным для своего времени, культуры. Кроме хронографов, в
которых изложен ход развития мировой истории в XV веке, средневековой Руси
известны описания путешествий в Иерусалим, Царьград, в Афон, во Флоренцию,
"Хождения за три моря" — описание путешествия в Индию и другие страны тверского
купца Афанасия Никитина.
Это тоже высоко патриотическое произведение. Тут тоже нет и намека на
радищевское отношение к русской действительности. Побывавший в богатейших
странах Ближнего Востока и Индии, Афанасий Никитин, следуя древне русской
традиции, очень ценит свое отечество.
"Да сохранит Бог землю русскую, — восклицает Афанасий Никитин. — Боже
сохрани! Боже сохрани! На этом свете нет страны, подобной ей! Некоторые вельможи
земли русской несправедливы и недобры! Но да устроится русская земля... Боже!
Боже! Боже! Боже!"
Когда Афанасий Никитин восклицает в своем "Хождении за три моря", — "Да,
сохрани Бог землю русскую! Боже сохрани! Боже сохрани!" — он только следует
древней русской традиции. Этой же древней традиция следует и Пушкин, когда в
письме к Чаадаеву, защищая Россию, он пишет:
"Клянусь Вам моей честью, что я ни за что не согласился бы — ни
переменить родину, ни иметь другую историю, чем история наших предков, какую нам
послал Бог".(13)
V
Ученики Сергия Радонежского разошлись по всей Руси, строя всюду
монастыри, школы, создавая библиотеки, обращая мирным путем в христианство
языческие племена, обитавшие на окраинах стихийно разраставшейся в ширь Руси.
В начале шестнадцатого столетия возникает замечательное культурное
движение, которое П. Ковалевский, пользуясь западной терминологией, именует
почему-то "русским православным гуманизмом". Хотя вождь этого движения Нил
Сорский охотно заимствует все лучшее, что могла дать тогда современная им
культура, тем не менее по своему характеру это движение было чисто русским и
имело очень мало общего с западным гуманизмом.
Заволжских старцев, среди которых возникло это учение, звали не
гуманистами, а "нестяжателями". Учение "нестяжателей" берет начало в
православных монастырях Афона. Виднейшим основоположником этого учения, сильно
пронизанного восточным мистицизмом, является Григорий Синаит и Григорий Палама.
Основные черты их учения были следующие.
Вместо теоретического знания они на первый план выдвигали внутреннее
созерцание, вместо механического исполнения правил — живой религиозный дух,
вместо механического исполнения обрядов — нравственное совершенствование.
Нилу Сорскому, жившему одно время на Афоне, это учение пришлось по душе и
вернувшись на Русь, он стал энергично проповедовать его в Заволжье. Недостаточно
исполнять одни обряды, — учил он, — соблюдать пост, бить поклоны и другими
способами убивать плоть. В священном писании "нестяжатели" различали, божьи
заповеди, отеческие предания и человеческие обычаи. "Нестяжатели" учили, что
Церковь и Государство должны быть независимыми, но что священство выше светской
власти.
На церковном соборе 1503 года "нестяжатели" во главе с Нилом Сорским
внесли предложение, чтобы монастыри отказались от земляных угодий.... Против
этого выступил Иосиф Волоцкий. Он заявил, что если монастыри лишатся своего
имущества, они не смогут вести религиозно-просветительную работу и вера
неизбежно поколеблется. Церковный собор принял точку зрения Иосифа Волоцкого.
Нил Сорский умер вскоре после собора, но идеи его еще долго проповедовали
его ученики. На Церковных Соборах 1525 и 1531 года "нестяжателей" признали
еретиками.
И с той поры в жизни Московской Руси утвердился союз национальной церкви
с национальным русским государством.
ГАРМОНИЧНОСТЬ ДУШИ ЧЕЛОВЕКА ДОПЕТРОВСКОЙ РУСИ
I
"Православие, с его ясностью, терпимостью, великой любовью ко всякой
Божьей твари на Божьей земле, его ставкою на духовную свободу человека — не
вызывало в русском народе решительно никакой потребности вырабатывать какое бы
то ни было иное восприятие мира. Всякая философия в конечном счете стремится
выработать "цельное миросозерцание". К чему было вырабатывать новое, когда
старое, православное нас вполне удовлетворяло.
...Поэтому в средневековой Руси мы не находим никаких попыток заменить
православное мировоззрение каким-нибудь иным мировоззрением, религиозным или
светским". (14)
В данном случае Иван Солоневич не утверждает ничего нового. Он говорит то
же самое, что до него бесчисленное количество раз говорили другие
беспристрастные исследователи прошлого русского народа. Один из авторов
"Владимирского Сборника", изданного в связи с 950-летнем Крещения Руси в
Белграде, пишет:
"...И нации, как индивидуумы, не забывают своей первой любви и
подсознательно живут ею всю жизнь. Русская душа во всех ее тончайших,
возвышенных идеальных чертах глубоко воспитана православием. В ней все высокое и
характерное от Православия: аскеза, непорабощенность материализмом даже при
скопидомстве и хозяйственности, смирение и долготерпение, широта и щедрость
всепрощения, соборность, братолюбие, жалостливость и сострадание к меньшей
братии, жажда решать все дела не по черствой юстиции, а "по-Божьи", т. е. не по
правде законной, а по любви евангельской.
С концом русского теократического средневековья национальная душа русская
пережила много драм, потрясений и моральных травм". (15)
Нельзя не согласиться с проф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25