oras 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


– Надо будет узнать, куда отправился новый раб сестры, – это заинтересовало меня. Вряд ли она могла доверить этому чужеземцу что-то важное, но проверить все же следует. Поддерживать Эк-Лоль может только верховный жрец – это продлится недолго, новый будет за меня, – не так ли, Ах-Каок? Ах-Печа и Ах-Меш-Кука надо столкнуть между собой – об этом позаботишься ты! Накона надо будет переманить на нашу сторону – для этого у меня кое-что есть. Так, теперь кое-что прояснилось! Благодарю тебя, почтенный Ах-Каок, за твои мудрые советы относительно моего здоровья, – продолжал он уже громким голосом, хлопнув в ладоши, – я непременно ими воспользуюсь. До свидания!
– Будь здрав и счастлив, владыка, – сказал жрец. – Я выполню все, что ты приказал!
С затаенной усмешкой Кантуль смотрел в спину удалявшегося горбуна.
«Он нужен мне как первая ступенька, – подумал он. – Но напрасно он рассчитывает на то, что я буду покорной игрушкой в его руках. И яда ты не успеешь мне поднести, мудрый Ах-Каок! Не пройдет и двух лун после моего воцарения, как ты свалишься с вершины пирамиды, случайно оступившись. Ты слишком много знаешь – этого достаточно для твоей смерти. Но пока ты еще поработаешь– не для себя, как ты надеешься, а для меня».
В комнату вошли придворные царевича.
Глава четырнадцатая
В СТАРОЙ ХИЖИНЕ
Они были бедны, они не владели ничем, но они были людьми, дивными по своей природе.
«Пополь-Вух»

Хун-Ахау много раз мечтал о радости, которую он испытает, встретившись с друзьями. Но эта радость оказалась омраченной услышанными им горькими вестями.
Умер, раздавленный упавшим камнем, Ах-Кукум – единственный в Тикале человек из его родных мест. Его похоронили две недели назад. Укан глухо кашлял, выплевывая кровь. «Демон засел во мне, – хрипло прошептал он, стараясь улыбнуться, – с тех пор как надсмотрщик ударил меня палкой по спине. Я почувствовал, как внутри у меня что-то разорвалось после этого удара, и вот в эту дырку вошел злой дух. Ни ночью, ни днем не дает он мне покоя…»
Хун-Ахау видел, что дни Укана сочтены. Только Шбаламке и великан Ах-Мис были здоровы, но и они выглядели страшно истощенными.
Когда Хун-Ахау в сопровождении управляющего царевны появился на строительстве храма, ни надсмотрщик, ни его друзья не узнали в этом высоком, чистом, хорошо одетом юноше прежнего раба. Только тогда, когда все отобранные им люди были отведены в хижину, где Хун-Ахау провел свою первую ночь в Тикале, и управляющий удалился, недоразумение рассеялось, и товарищи горячо обняли друг друга. Здесь Хун-Ахау и узнал о печальной судьбе Ах-Кукума.
Хун-Ахау не спешил посвящать друзей в доверенную ему тайну. На все расспросы он кратко отвечал, что ему удалось выхлопотать своим друзьям месяц отдыха, после чего у них будет другая работа. Этот месяц он проведет с ними, поэтому у них еще будет время, чтобы подробно и спокойно рассказать друг другу все.
Сообщив надсмотрщику, что с этого дня отобранные им люди поступают в распоряжение царевны, юноша поспешил во дворец, к Эк-Лоль. Он рассказал ей, в каком состоянии нашел своих друзей, и горячо просил об оружии и пище, без которых они останутся беспомощными. О втором царевна распорядилась сразу же, а оружие обещала прислать дня через два. «Пусть твои друзья побольше упражняются, – сказала она, – чтобы в нужный момент суметь прикрыть тебя: ты мне нужен живым. Когда наступит решительный час, я извещу тебя через Цуля. А теперь ступай, мы увидимся снова только перед нападением».
Перед уходом юноша добился разрешения царевны на то, чтобы увеличить свою группу до десяти человек, если он сумеет найти пригодных ему людей среди рабов на строительстве. Для каких целей он собирает их, он не скажет ни участникам, ни кому-либо другому даже под пыткой. Вызванному управляющему дочь правителя сообщила, что она подбирает группу рабов для работы по улучшению старого храма в Иак-на, дальнем поселении, перешедшем ей по наследству от матери.
Когда Хун-Ахау возвратился в хижину, его друзья уже сидели около большой миски с горячим варевом и наслаждались едой. Тоненькая как тростинка молодая рабыня, присланная из дворца, с почтительным удивлением взирала на усердствовавшего Ах-Миса, а когда он, закончив есть, на всякий случай попросил еще, сконфуженно пролепетала, что завтра принесет больше. Это обещание привело добродушного великана в восторг. Доволен был и Шбаламке, два раза сумевший ввернуть девушке, что он не раб, а попавший в плен воин, и получивший от нее почтительный взгляд.
На следующее утро, после завтрака, Хун-Ахау рассказал товарищам, что он попал в услужение к царевне, дочери правителя Тикаля. Она обещала освободить его и его товарищей после того, как они окажут ей некоторые услуги. А для этого всем надо научиться хорошо владеть оружием, которое на днях будет доставлено сюда.
– А она не обманет нас, как уже обманул Экоамак? – спросил Укан, задумчиво грызя веточку.
– Нет, не думаю; я рассказал ей об Экоамаке, и ей это не понравилось. Вот что она подарила в залог своих слов.
Хун-Ахау вытащил из-за пазухи древний топор, с которым он не расставался ни на секунду с той памятной ночи. Несколько минут при восхищенном молчании топор переходил из рук в руки.
Наконец Укан воскликнул:
– Один этот топор стоит трех десятков таких рабов, как мы, кроме Ах-Миса, конечно. Поверь мне, Хун-Ахау, уж я знаю толк в подобных вещах! Если царевна дарит такую ценность, то она наверняка отпустит нас на свободу после того, как мы выполним ее желание. Я, наверное, скоро умру – болезнь мучит меня, но даже умирать легче свободным! Что мы должны будем делать?
– Сражаться! – кратко сказал Хун-Ахау.
– Сражаться? С кем? – спросил встревоженно Ах-Мис. – Я раб и не хочу сражаться с рабами!
– Нет, Ах-Мис, сражаться мы будем с воинами и знатными людьми, – ответил Хун-Ахау. – Неужели ты думаешь, что я уже все забыл? Ведь я тоже раб!
– Тогда надо учиться, – просто сказал Ах-Мис. – Я не был воином и не знаю оружия.
– А что ты скажешь, Шбаламке? – обратился Хун-Ахау к своему названому брату, который сидел все время молча с надутым лицом.
– Что я скажу? – медленно повторил тот. – Сражаться за свободу – великое дело. Будем сражаться и добудем себе свободу! Я воин и научу вас владеть оружием, это нетрудно. Но вот чего я не могу понять… – продолжал Шбаламке недовольно. – Почему царевна выбрала именно тебя? Ведь я значительно красивее тебя? Ну, скажи, пожалуйста, что такого особенного она нашла в тебе? Я и умнее тебя во много раз, и настоящий воин, а не земледелец…
Хун-Ахау молча пожал плечами.
– Не знаю, – сказал он после паузы.
– Наверное, потому, что у тебя в тот день лицо было очень заляпано грязью, – сказал невинным голосом Укан, – и твою красоту нельзя было разглядеть. Иначе царевна Эк-Лоль, конечно, остановила бы выбор на тебе!
– А ты помнишь, что я в этот день был очень грязный? – обрадованно спросил Шбаламке.
– Помню очень хорошо. Да вот и Ах-Мис тебе подтвердит это, – по-прежнему серьезно сказал Укан.
Послушный Ах-Мис подтвердил, что это было сущей правдой, так как рабы на строительстве ходили грязными каждый день.
Выяснив этот мучавший его самолюбие вопрос, Шбаламке успокоился, а через полчаса окончательно утешился мыслью, что он и Хун-Ахау – братья и, следовательно, все почести, доставшиеся одному, в то же время возвышают и другого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
 сантехника жуковский 

 керамогранит 45х45