– отвечал касик. – Они непобедимы! И сейчас послы укоряют нас, что мы впустили в Семпоалу чужеземцев, то есть вас. Они требуют от нас двадцать крепких юношей и столько же непорочных красивых девушек, чтобы принести их в жертву на алтарях Теночтитлана!
– Этого нельзя допустить! – возмутился Кортес. – Человеческие жертвоприношения – мерзость пред лицом истинного Господа. Не посылай их в Теночтитлан, не губи невинных!
– Как ты решаешься говорить такое? – простонал правитель Семпоалы. – Разве ты можешь защитить нас от гнева Мотекусомы, ты и твои бородатые?
– Да, я сделаю это, клянусь святыми ранами Христовыми! – воскликнул Кортес. – Сумей и ты показать свою храбрость. Схвати этих наглых посланцев и накажи их как следует! Только так можно избавиться от гнусного рабства, которое наложили на вас ацтеки.
Потрясенный гневом бледнолицего военачальника и надеясь на его помощь, касик воодушевился и приказал привязать ацтекских вельмож, к столбам пыток, а охрану не поставил. Кортес ночью послал Марину с двумя солдатами освободить незадачливых посланцев. Их привели к Кортесу, и он рассыпался в извинениях: испанцы ничего не знали о такой дерзости тотонаков, как только ему стало известно об этом, он постарался избавить их от унижения. Обласкав посланцев Мотекусомы и заверив их в своей дружбе, Кортес выпроводил их тайком из лагеря.
6
Марине не спалось. Она ворочалась с боку на бок, откидывала богато расшитое одеяло, снова укутывалась в него, но все было напрасно – сон никак не шел. И вновь текла извилистая цепь воспоминаний.
Кортес и его офицеры хорошо понимали, что успех похода зависит от веры всех солдат в конечную победу. А для этого надо изгнать у них даже мысль о возвращении на Кубу, т.е. уничтожить корабли. Это и было сделано, благодаря преданности лоцманов. Суда были посажены на мели, а все ценное – снято. Ветры и волны быстро справились с оставленными на мели кораблями.
Марина к этому времени уже полностью освоилась с обстановкой. С офицерами она особо не сближалась – не получалось. Ближе всего, кроме Агилара, она сошлась с одним веселым молодым солдатом. Имя у него было сложное и длинное: Берналь Диас дель Кастильо. И солдат и Марина часто хохотали, когда он в очередной раз пытался объяснить девушке значение своей фамилии. Но попутно Марина все больше овладевала тонкостями кастильского наречия – коварного своей кажущейся легкостью в начале изучения.
В августе 1519 г. небольшая армия Кортеса, хорошо отдохнувшая и снабженная веем необходимым, выступила из Семпоалы. Впереди был нелегкий путь к Теночтитлану. Правда, тотонаки предоставили в распоряжение испанского военачальника тысячу триста воинов и тысячу носильщиков, чтобы тащить пушки и груз, но все равно дорога оказалась трудной. Она все время шла в гору. Первоначально испанцам было даже жарко, но скоро тропики остались позади, начались крутые горные перевалы, где холодный ветер чуть не сбивал с ног. На смену богатой красками растительности пришла скудная зелень высокогорья.
Если испанцы мерзли, то тотонаки – дети щедрого солнцем юга – просто гибли десятками. Страдала от холода и Марина, хотя Кортес приказал прислужницам укутывать молодую женщину в теплые накидки.
В это время начальник уделял Марине мало внимания, зато около нее стал снова появляться, как бы невзначай, Алонсо Пуэртокарреро. Этому рыцарю и досталась по первоначальному жребию Малиналли. Так, по крайней мере, об этом рассказал ей друг Берналь.
Перевалив через высшую точку горной цепи, войско оказалось в обширной плодородной долине. Здесь было теплее, всюду виднелись обработанные поля, окруженные живыми изгородями агавы. Испанцы вступили на земли Тлашкалы. Это было небольшое независимое от ацтеков государство, годами воевавшее с ними. Кортес надеялся пройти здесь без сражений и послал заранее правителям Тлашкалы четырех тото-наков с предложением мира.
И сразу начались неожиданности.
Послы не возвращались. Потеряв терпение, испанцы двинулись вперед. Скоро их передовой отряд наткнулся на огромную каменную стену высотой почти в три метра. В ней был всего один проход, который легко простреливался. Тянулась эта стена на многие сотни метров и упиралась по краям в крутые неприступные горные отроги.
Но укрепление это оказалось неохраняемым. Испанцы спокойно прошли через него и только спустя некоторое время наткнулись на небольшой индейский отряд, человек в тридцать. После короткой, но жаркой стычки тлашкаланцы отступили, а испанцы устроились на отдых у берега чистого ручья. Здесь Марина впервые увидела странный обычай своих новых владык. Они мазали раны жиром, вытопленным из трупа убитого индейца. Этим же средством они пользовали и раненых лошадей. Лишь через несколько дней один пожилой солдат, по имени Хуан, охотно беседовавший с Мариной, объяснил ей, что испанцы делали это по необходимости, за отсутствием оливкового масла.
А на следующее утро завоеватели попали в ловушку. Разгоряченные боем, они незаметно для себя втянулись в узкое ущелье, где конница не могла развернуться, да и артиллерию применить было трудно. А там, за поворотом, их ожидала целая армия индейцев – тридцать тысяч. Во главе ее стоял Шикотенкатль – сын одного из главных правителей Тлашкалы.
Марина находилась в обозе, позади атакующих. Она не выдержала, отбежала в сторону, вскарабкалась, как дикая кошка-оселот, на ближайший утес и обмерла: так беззащитна показалась ей стайка ее новых хозяев против индейских полчищ. Впервые в жизни у нее защемило сердце.
В лучах утреннего солнца переливались разноцветные перья, украшавшие индейских воинов, их оружие, бесчисленные копья и дротики с остриями из обсидиана, боевые штандарты с изображениями золотого орла или белой цапли, стоящей на скале. Лица участвующих в сражении были расписаны белыми и желтыми полосами, боевой раскраской.
По приказанию Кортеса испанцы начали пробиваться из теснин на равнину. С огромным напряжением сил это им удалось. И сразу положение изменилось. Скученность тлашкаланцев оказала им плохую услугу, плотные ряды их воинов представляли хорошую цель для артиллерии. Каждый залп вырывал из строя десятки жертв. А когда дело доходило до рукопашной схватки, дрались лишь передние ряды, остальная масса, беспорядочно наседая, только мешала своим.
После ожесточенного часового сражения индейцы отошли в полном порядке. Кортес ждал предложения о мире, но его не было. Тогда он сам послал второе посольство, где требовал, чтобы испанцев пропустили через Тлашкалу. Ответ Шикотенкатля был краток, но выразителен:
– Чужеземцы могут идти, когда вздумают… Но мир с ними мы заключим после того, как их мясо будет отделено от костей, а кровь их сердец насытит наших богов!
Когда Марина переводила эти слова Кортесу, она ожидала взрыва гнева. Но предводитель войска умел сдерживать себя когда нужно. Он лишь усмехнулся и отпустил послов. А нескольких пленных приказал одарить цветным бисером и отпустить, предварительно растолковав им, что испанцы им не враги, а братья.
Время шло. Были еще две безрезультатные стычки, становилось труднее с продовольствием. Все окрестные индюки и щенята были съедены, а вылазки за едой обходились дорого. У испанцев погибло пятьдесят пять человек от ран и болезней, остальные едва стояли на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8
– Этого нельзя допустить! – возмутился Кортес. – Человеческие жертвоприношения – мерзость пред лицом истинного Господа. Не посылай их в Теночтитлан, не губи невинных!
– Как ты решаешься говорить такое? – простонал правитель Семпоалы. – Разве ты можешь защитить нас от гнева Мотекусомы, ты и твои бородатые?
– Да, я сделаю это, клянусь святыми ранами Христовыми! – воскликнул Кортес. – Сумей и ты показать свою храбрость. Схвати этих наглых посланцев и накажи их как следует! Только так можно избавиться от гнусного рабства, которое наложили на вас ацтеки.
Потрясенный гневом бледнолицего военачальника и надеясь на его помощь, касик воодушевился и приказал привязать ацтекских вельмож, к столбам пыток, а охрану не поставил. Кортес ночью послал Марину с двумя солдатами освободить незадачливых посланцев. Их привели к Кортесу, и он рассыпался в извинениях: испанцы ничего не знали о такой дерзости тотонаков, как только ему стало известно об этом, он постарался избавить их от унижения. Обласкав посланцев Мотекусомы и заверив их в своей дружбе, Кортес выпроводил их тайком из лагеря.
6
Марине не спалось. Она ворочалась с боку на бок, откидывала богато расшитое одеяло, снова укутывалась в него, но все было напрасно – сон никак не шел. И вновь текла извилистая цепь воспоминаний.
Кортес и его офицеры хорошо понимали, что успех похода зависит от веры всех солдат в конечную победу. А для этого надо изгнать у них даже мысль о возвращении на Кубу, т.е. уничтожить корабли. Это и было сделано, благодаря преданности лоцманов. Суда были посажены на мели, а все ценное – снято. Ветры и волны быстро справились с оставленными на мели кораблями.
Марина к этому времени уже полностью освоилась с обстановкой. С офицерами она особо не сближалась – не получалось. Ближе всего, кроме Агилара, она сошлась с одним веселым молодым солдатом. Имя у него было сложное и длинное: Берналь Диас дель Кастильо. И солдат и Марина часто хохотали, когда он в очередной раз пытался объяснить девушке значение своей фамилии. Но попутно Марина все больше овладевала тонкостями кастильского наречия – коварного своей кажущейся легкостью в начале изучения.
В августе 1519 г. небольшая армия Кортеса, хорошо отдохнувшая и снабженная веем необходимым, выступила из Семпоалы. Впереди был нелегкий путь к Теночтитлану. Правда, тотонаки предоставили в распоряжение испанского военачальника тысячу триста воинов и тысячу носильщиков, чтобы тащить пушки и груз, но все равно дорога оказалась трудной. Она все время шла в гору. Первоначально испанцам было даже жарко, но скоро тропики остались позади, начались крутые горные перевалы, где холодный ветер чуть не сбивал с ног. На смену богатой красками растительности пришла скудная зелень высокогорья.
Если испанцы мерзли, то тотонаки – дети щедрого солнцем юга – просто гибли десятками. Страдала от холода и Марина, хотя Кортес приказал прислужницам укутывать молодую женщину в теплые накидки.
В это время начальник уделял Марине мало внимания, зато около нее стал снова появляться, как бы невзначай, Алонсо Пуэртокарреро. Этому рыцарю и досталась по первоначальному жребию Малиналли. Так, по крайней мере, об этом рассказал ей друг Берналь.
Перевалив через высшую точку горной цепи, войско оказалось в обширной плодородной долине. Здесь было теплее, всюду виднелись обработанные поля, окруженные живыми изгородями агавы. Испанцы вступили на земли Тлашкалы. Это было небольшое независимое от ацтеков государство, годами воевавшее с ними. Кортес надеялся пройти здесь без сражений и послал заранее правителям Тлашкалы четырех тото-наков с предложением мира.
И сразу начались неожиданности.
Послы не возвращались. Потеряв терпение, испанцы двинулись вперед. Скоро их передовой отряд наткнулся на огромную каменную стену высотой почти в три метра. В ней был всего один проход, который легко простреливался. Тянулась эта стена на многие сотни метров и упиралась по краям в крутые неприступные горные отроги.
Но укрепление это оказалось неохраняемым. Испанцы спокойно прошли через него и только спустя некоторое время наткнулись на небольшой индейский отряд, человек в тридцать. После короткой, но жаркой стычки тлашкаланцы отступили, а испанцы устроились на отдых у берега чистого ручья. Здесь Марина впервые увидела странный обычай своих новых владык. Они мазали раны жиром, вытопленным из трупа убитого индейца. Этим же средством они пользовали и раненых лошадей. Лишь через несколько дней один пожилой солдат, по имени Хуан, охотно беседовавший с Мариной, объяснил ей, что испанцы делали это по необходимости, за отсутствием оливкового масла.
А на следующее утро завоеватели попали в ловушку. Разгоряченные боем, они незаметно для себя втянулись в узкое ущелье, где конница не могла развернуться, да и артиллерию применить было трудно. А там, за поворотом, их ожидала целая армия индейцев – тридцать тысяч. Во главе ее стоял Шикотенкатль – сын одного из главных правителей Тлашкалы.
Марина находилась в обозе, позади атакующих. Она не выдержала, отбежала в сторону, вскарабкалась, как дикая кошка-оселот, на ближайший утес и обмерла: так беззащитна показалась ей стайка ее новых хозяев против индейских полчищ. Впервые в жизни у нее защемило сердце.
В лучах утреннего солнца переливались разноцветные перья, украшавшие индейских воинов, их оружие, бесчисленные копья и дротики с остриями из обсидиана, боевые штандарты с изображениями золотого орла или белой цапли, стоящей на скале. Лица участвующих в сражении были расписаны белыми и желтыми полосами, боевой раскраской.
По приказанию Кортеса испанцы начали пробиваться из теснин на равнину. С огромным напряжением сил это им удалось. И сразу положение изменилось. Скученность тлашкаланцев оказала им плохую услугу, плотные ряды их воинов представляли хорошую цель для артиллерии. Каждый залп вырывал из строя десятки жертв. А когда дело доходило до рукопашной схватки, дрались лишь передние ряды, остальная масса, беспорядочно наседая, только мешала своим.
После ожесточенного часового сражения индейцы отошли в полном порядке. Кортес ждал предложения о мире, но его не было. Тогда он сам послал второе посольство, где требовал, чтобы испанцев пропустили через Тлашкалу. Ответ Шикотенкатля был краток, но выразителен:
– Чужеземцы могут идти, когда вздумают… Но мир с ними мы заключим после того, как их мясо будет отделено от костей, а кровь их сердец насытит наших богов!
Когда Марина переводила эти слова Кортесу, она ожидала взрыва гнева. Но предводитель войска умел сдерживать себя когда нужно. Он лишь усмехнулся и отпустил послов. А нескольких пленных приказал одарить цветным бисером и отпустить, предварительно растолковав им, что испанцы им не враги, а братья.
Время шло. Были еще две безрезультатные стычки, становилось труднее с продовольствием. Все окрестные индюки и щенята были съедены, а вылазки за едой обходились дорого. У испанцев погибло пятьдесят пять человек от ран и болезней, остальные едва стояли на ногах.
1 2 3 4 5 6 7 8