Хорошо, хорошо, прочту, это Шан-Гирей мне переслал, его рукой писано. Стихи – совершенство само, только печальны до крайности, ты…
Варя. О мне не думай.
Маша. Ну, слушай. (Еще несколько собирается и читает.) «Пророк».
«С тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка,
В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока.
Варя слушает, и на лице ее, кажется, отпечатывается каждая строчка стихотворения.
Провозглашать я стал любви
И правды чистые ученья:
В меня все ближние мои
Бросали бешено каменья.
Посыпал пеплом я главу,
Из городов бежал я нищий,
И вот в пустыне я живу,
Как птицы, даром божьей пищи;
Завет предвечного храня,
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня,
Лучами радостно играя.
Когда же через шумный град
Я пробираюсь торопливо,
То старцы детям говорят
С улыбкою самолюбивой:
«Смотрите; вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Варя горько кивает.
Глупец, хотел уверить нас,
Что бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!»
Пауза.
Варя. Не плачь, Маша… Еще!.. (Глаза ее сухи и горячи.)
Маша (сдерживая слезы). «Как он наг… и беден… как презирают все его…».
Варя. Еще, Маша, еще, другое.
Маша. Я накапаю, Варя?…
Варя. Нет. Читай.
Маша. А это уж совсем… Вот, слушай. (Вытирает лицо, сморкается, читает.) Это без названия… Ох боже мой!.. Слушай… «Выхожу один я на дорогу…».
Пауза. Варя смотрит вопросительно.
…Да…
«Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит».
Какие стихи, Варя! Музыка!
Варя знаком: молчи, читай! Но Маша не может читать. Издалека – музыка.
Варя. «Мы расстаемся навеки; однако ты можешь быть уверен, что я никогда не буду любить другого; моя душа истощила на тебя все свои сокровища, свои слезы и надежды… Я сижу у окна и жду твоего возврата… ты жив, ты не можешь умереть!..»
1969

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13