В целях страховки он запасся неплохим оправданием: мол, у солдата не может быть больше пятидесяти чеков. А если есть, значит, наворовал… Не подкопаешься.
XXV
За дверью послышались шумные, уверенные шаги. Она с треском распахнулась.
На пороге стоял полковник ан…енко. Резким движением руки он смахнул иней с усов.
Из-за его плеча показалось смуглое лицо начальника штаба дивизии полковника Д. Раздался громкий женский смех.
– Мальчики, – игриво сказала женщина, просунув голову в дверь, – вот и мы. Не ждали?
Она тоже была одета в военную форму. Из-под ее вязаной шерстяной шапочки выбивались пряди светлых волос.
В комнате непривычно запахло духами Все поднялись с коек. В воздухе застыло неловкое молчание. Комбат стоял, переминаясь с нога на ногу. Он был без ботинок. В одних шерстяных носках грубой вязки. ан…енко прошел к столу, снял трубку. Зажав ее плечом и щекой, смотрел на часы. Секунд десять ждал связи.
– Алло! «Перевал»? «Перевал», дай «Курьера»! – закричал он. – Как там на 42-й? Хорошо, доложите через десять минут…
Расстегнув ворот бушлата, ан…енко устало опустился на ушаковскую койку.
– Организуй чай, – обратился он к Ушакову, дырявя глазами дощатый пол, – и закуску. Да побыстрей.
Женщина и Д. сели рядом с ним.
– Тепло у вас! – улыбнулся Д. и потер руки.
– Комбатушка! – подмигнула Ушакову женщина. – Что же ты тянешь с чаем? Видишь, намерзлись мы. С дороги. Устали.
Ушаков надел ботинки и вышел из комнаты. Я услышал его сиплый голос из-за стенки: он что-то говорил командиру минометной батареи старшему лейтенанту Климову. Через несколько минут комбат вернулся.
– Сейчас будет вам чай, – сказал он, пряча глаза.
– Вот и умничка! – засмеялась женщина.
Кроме нее, ан…енко, Д. и комбата, в комнате остались заместитель командира полка Ляшенко и я. Все остальные вышли в ту минуту, когда ан…енко связывался с «Курьером».
Опять затрещал телефон, ан…енко, сняв трубку, молча выслушал доклад.
Ушаков сел на мою койку. Достав из тумбочки 12-й номер журнала «Юность» за 88-й год, принялся читать. Я вытащил пачку сигарет. Закурил.
В комнату вошел старший лейтенант Климов с полотенцем, чайником и шестью металлическими кружками в руках.
Он поставил их на приземистый столик между двумя койками, наполнил каждую до краев крепчайшим чаем. Вытерев капли с поверхности стола, Климов вышел. Потом опять вернулся – принес миску душистого жирного плова из тушенки и остатков риса.
Я старался не смотреть Климову в глаза: было неловко оттого, что старший лейтенант превратился в официанта. Да и сам Климов смотрел в пол.
– Комбатушка! – позвала женщина. – А, комбатушка-а…
– Что вам? – спросил Ушаков, не отрывая глаз от журнала.
– Комбатушка, что ты там читаешь? – Она ловко вскинула ногу на ногу.
– Вам непременно надобно знать?
– Какой, однако, хмурый, неприветливый сегодня комбат, – сказала она с легкой обидой, разглядывая тлевший кончик сигареты.
– А и правда, – спросил дружелюбно Д., – чего ж там интересного в твоем журнале, что ты все глядишь в него да глядишь, аж не оторвешься. Тут, понимаешь, женщина красивая сиди г, а ты – ноль внимания. Нехорошо-о!
– Я читаю, – сказал Ушаков, стараясь говорить как можно спокойнее, – отрывок из нити Антона Антонова-Овсеенко «Берия».
– И что же, – спросила женщина, затушив окурок с окровавленным фильтром в пустой консервной банке, – пишет этот ваш Фсеенко?
– Про сталинскую мафию, – ответил Ушаков. – Могу зачитать.
– Читай – и то веселей будет, – сказал Д. и недоверчиво улыбнулся, поглядев на Ан…енко.
Упершись спиной в стену, а взглядом в комбата, Ан…енко закинул руки за голову. Он курил, перебрасывая сигаретку из одного уголка рта в другой.
– «…Всякий клан, – начал читать Ушаков, – п-предполагает наличие родственных связей. Их не было ни в лагере Берии-Маленкова, ни в г-группе Жданова. Каждый клан действовал на здоровой основе бандитского братства, когда сообщников объединяют единая цель и общая опасность гибели от руки конкурента…». Ч-читать дальше или не хотите?
– Не надо, – властно махнул рукой Ан…енко. – Распустили прессу – пишут, что хотят. Всю нашу историю дерьмом облили. Ничего святого не осталось. Мерзость сплошная. – Он враждебно посмотрел в нашу с комбатом сторону.
– И правильно сделали, – сказал Ушаков, отрывая глаза от страницы и парируя мутный взгляд полковника, – что сняли засов со рта прессы. Иначе мафия будет процветать.
– А что, – вмешался Д., – сейчас, когда про мафию стали писать в каждой газетенке, ее разве поубавилось? Меньше ее сейчас, чем во времена безгласия?!
– Нет, – процедил комбат, – не меньше. И з-знаете почему?
– Почему? – переспросил Д.
– Потому что, – ответил Ушаков, – мафия проникла всюду. Она сидит даже в этой к-комнате.
Где-то за горой несколько раз кашлянула безоткатка. Д. нервным движением руки схватил со стола кубик сахара.
Бросив его в рот, несколько раз звучно хрустнул.
– Это какая же мафия? – спросил он. – Поясни-ка!
– А т-такая! – огрызнулся комбат, вскакивая с койки.
И тут он сбивчиво, заикаясь, рассказал про афганские КамАЗы, которые ходили в Панджшер в сопровождении БТР № 209 и БМП без номера, место постоянной дислокации которых – КП подполковника А.
– В Панджшер, к Ахмад Шаху, – хрипло выкрикивал комбат, – ма-машины шли доверху загруженные, обратно же возвращались п-порожняком. А один КамАЗ А, пустил на б-бакшиш старшему начальнику…
– Товарищ подполковник, – Д. оборвал Ушакова, бешено вращая глазами, – вы только что всем нам нанесли оскорбление! Ваши обвинения бездоказательны! А потому, товарищ подполковник, немедленно выдь отсюда! Немедленно! Ты меня понял?!
– П-п-понял… – Ушаков махнул рукой, схватил «Юность» и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
В комнате вновь установилась густая тишина. Подполковник Ляшенко курил сигарету за сигаретой. Д. зачем-то .развязал шнурок на ботинке, а потом опять завязал.
Ан…енко потянулся, хрустнув лопатками.
– Знаете, – сказала мне, нарушив молчание, женщина, – а наш комбатушка контуженный. И в психушке не раз сидел. Нервы у него сдали. Но мы ведь об этом никому не расскажем, правда ведь?
Она нежно улыбнулась, чуть опустив ресницы на глаза.
– Одно слово – псих! – мрачно, почти про себя сказал .Ан…енко. – Подполковника А, обвиняет в грабежах, меня – в расстреле мирных… Псих. Ладно, хватит о нем – много ему чести… Я вот только что из Термеза вернулся. Ездил смотреть, что там за городок ждет дивизию. Заодно с братом повидался.
Д. стучал пальцами по табурету.
Ан…енко нагнулся и достал из сумки батон колбасы, виски, несколько бутылок пива и копченую рыбу.
– В термезских озерах, – он едва улыбнулся уголком рта, – чудесные лещи. Вот пересечем границу, приглашу вас на рыбалку.
– Благодарю, – сказал я, – Понимаете, – Ан…енко принялся разрезать рыбину на несколько равных кусков, – такие психи, как этот комбат, пытаются теперь из меня сделать козла отпущения, эдакого советского лейтенанта Колли. А какой Колли преступник?!
На войне либо ты убиваешь, либо – тебя. Другого не дано…
Ан…енко налил в кружки пиво. Сдул со своей пену. Д. посмотрел сквозь рыбью чешуйку на электрическую лампочку.
– Красота! – улыбнулся он.
– Вот Ушаков, – продолжал после недолгой паузы Ан…енко, – во время последней операции не бил по кишлакам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
XXV
За дверью послышались шумные, уверенные шаги. Она с треском распахнулась.
На пороге стоял полковник ан…енко. Резким движением руки он смахнул иней с усов.
Из-за его плеча показалось смуглое лицо начальника штаба дивизии полковника Д. Раздался громкий женский смех.
– Мальчики, – игриво сказала женщина, просунув голову в дверь, – вот и мы. Не ждали?
Она тоже была одета в военную форму. Из-под ее вязаной шерстяной шапочки выбивались пряди светлых волос.
В комнате непривычно запахло духами Все поднялись с коек. В воздухе застыло неловкое молчание. Комбат стоял, переминаясь с нога на ногу. Он был без ботинок. В одних шерстяных носках грубой вязки. ан…енко прошел к столу, снял трубку. Зажав ее плечом и щекой, смотрел на часы. Секунд десять ждал связи.
– Алло! «Перевал»? «Перевал», дай «Курьера»! – закричал он. – Как там на 42-й? Хорошо, доложите через десять минут…
Расстегнув ворот бушлата, ан…енко устало опустился на ушаковскую койку.
– Организуй чай, – обратился он к Ушакову, дырявя глазами дощатый пол, – и закуску. Да побыстрей.
Женщина и Д. сели рядом с ним.
– Тепло у вас! – улыбнулся Д. и потер руки.
– Комбатушка! – подмигнула Ушакову женщина. – Что же ты тянешь с чаем? Видишь, намерзлись мы. С дороги. Устали.
Ушаков надел ботинки и вышел из комнаты. Я услышал его сиплый голос из-за стенки: он что-то говорил командиру минометной батареи старшему лейтенанту Климову. Через несколько минут комбат вернулся.
– Сейчас будет вам чай, – сказал он, пряча глаза.
– Вот и умничка! – засмеялась женщина.
Кроме нее, ан…енко, Д. и комбата, в комнате остались заместитель командира полка Ляшенко и я. Все остальные вышли в ту минуту, когда ан…енко связывался с «Курьером».
Опять затрещал телефон, ан…енко, сняв трубку, молча выслушал доклад.
Ушаков сел на мою койку. Достав из тумбочки 12-й номер журнала «Юность» за 88-й год, принялся читать. Я вытащил пачку сигарет. Закурил.
В комнату вошел старший лейтенант Климов с полотенцем, чайником и шестью металлическими кружками в руках.
Он поставил их на приземистый столик между двумя койками, наполнил каждую до краев крепчайшим чаем. Вытерев капли с поверхности стола, Климов вышел. Потом опять вернулся – принес миску душистого жирного плова из тушенки и остатков риса.
Я старался не смотреть Климову в глаза: было неловко оттого, что старший лейтенант превратился в официанта. Да и сам Климов смотрел в пол.
– Комбатушка! – позвала женщина. – А, комбатушка-а…
– Что вам? – спросил Ушаков, не отрывая глаз от журнала.
– Комбатушка, что ты там читаешь? – Она ловко вскинула ногу на ногу.
– Вам непременно надобно знать?
– Какой, однако, хмурый, неприветливый сегодня комбат, – сказала она с легкой обидой, разглядывая тлевший кончик сигареты.
– А и правда, – спросил дружелюбно Д., – чего ж там интересного в твоем журнале, что ты все глядишь в него да глядишь, аж не оторвешься. Тут, понимаешь, женщина красивая сиди г, а ты – ноль внимания. Нехорошо-о!
– Я читаю, – сказал Ушаков, стараясь говорить как можно спокойнее, – отрывок из нити Антона Антонова-Овсеенко «Берия».
– И что же, – спросила женщина, затушив окурок с окровавленным фильтром в пустой консервной банке, – пишет этот ваш Фсеенко?
– Про сталинскую мафию, – ответил Ушаков. – Могу зачитать.
– Читай – и то веселей будет, – сказал Д. и недоверчиво улыбнулся, поглядев на Ан…енко.
Упершись спиной в стену, а взглядом в комбата, Ан…енко закинул руки за голову. Он курил, перебрасывая сигаретку из одного уголка рта в другой.
– «…Всякий клан, – начал читать Ушаков, – п-предполагает наличие родственных связей. Их не было ни в лагере Берии-Маленкова, ни в г-группе Жданова. Каждый клан действовал на здоровой основе бандитского братства, когда сообщников объединяют единая цель и общая опасность гибели от руки конкурента…». Ч-читать дальше или не хотите?
– Не надо, – властно махнул рукой Ан…енко. – Распустили прессу – пишут, что хотят. Всю нашу историю дерьмом облили. Ничего святого не осталось. Мерзость сплошная. – Он враждебно посмотрел в нашу с комбатом сторону.
– И правильно сделали, – сказал Ушаков, отрывая глаза от страницы и парируя мутный взгляд полковника, – что сняли засов со рта прессы. Иначе мафия будет процветать.
– А что, – вмешался Д., – сейчас, когда про мафию стали писать в каждой газетенке, ее разве поубавилось? Меньше ее сейчас, чем во времена безгласия?!
– Нет, – процедил комбат, – не меньше. И з-знаете почему?
– Почему? – переспросил Д.
– Потому что, – ответил Ушаков, – мафия проникла всюду. Она сидит даже в этой к-комнате.
Где-то за горой несколько раз кашлянула безоткатка. Д. нервным движением руки схватил со стола кубик сахара.
Бросив его в рот, несколько раз звучно хрустнул.
– Это какая же мафия? – спросил он. – Поясни-ка!
– А т-такая! – огрызнулся комбат, вскакивая с койки.
И тут он сбивчиво, заикаясь, рассказал про афганские КамАЗы, которые ходили в Панджшер в сопровождении БТР № 209 и БМП без номера, место постоянной дислокации которых – КП подполковника А.
– В Панджшер, к Ахмад Шаху, – хрипло выкрикивал комбат, – ма-машины шли доверху загруженные, обратно же возвращались п-порожняком. А один КамАЗ А, пустил на б-бакшиш старшему начальнику…
– Товарищ подполковник, – Д. оборвал Ушакова, бешено вращая глазами, – вы только что всем нам нанесли оскорбление! Ваши обвинения бездоказательны! А потому, товарищ подполковник, немедленно выдь отсюда! Немедленно! Ты меня понял?!
– П-п-понял… – Ушаков махнул рукой, схватил «Юность» и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
В комнате вновь установилась густая тишина. Подполковник Ляшенко курил сигарету за сигаретой. Д. зачем-то .развязал шнурок на ботинке, а потом опять завязал.
Ан…енко потянулся, хрустнув лопатками.
– Знаете, – сказала мне, нарушив молчание, женщина, – а наш комбатушка контуженный. И в психушке не раз сидел. Нервы у него сдали. Но мы ведь об этом никому не расскажем, правда ведь?
Она нежно улыбнулась, чуть опустив ресницы на глаза.
– Одно слово – псих! – мрачно, почти про себя сказал .Ан…енко. – Подполковника А, обвиняет в грабежах, меня – в расстреле мирных… Псих. Ладно, хватит о нем – много ему чести… Я вот только что из Термеза вернулся. Ездил смотреть, что там за городок ждет дивизию. Заодно с братом повидался.
Д. стучал пальцами по табурету.
Ан…енко нагнулся и достал из сумки батон колбасы, виски, несколько бутылок пива и копченую рыбу.
– В термезских озерах, – он едва улыбнулся уголком рта, – чудесные лещи. Вот пересечем границу, приглашу вас на рыбалку.
– Благодарю, – сказал я, – Понимаете, – Ан…енко принялся разрезать рыбину на несколько равных кусков, – такие психи, как этот комбат, пытаются теперь из меня сделать козла отпущения, эдакого советского лейтенанта Колли. А какой Колли преступник?!
На войне либо ты убиваешь, либо – тебя. Другого не дано…
Ан…енко налил в кружки пиво. Сдул со своей пену. Д. посмотрел сквозь рыбью чешуйку на электрическую лампочку.
– Красота! – улыбнулся он.
– Вот Ушаков, – продолжал после недолгой паузы Ан…енко, – во время последней операции не бил по кишлакам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46