Тарковский говорил о том впечатлении, которое произвели на него и на его товарищей «Фронтовые записи» Эффенди Капиева, поэта-фронтовика. Как позже отмечал оператор Вадим Юсов, «из замечательной литературы времён войны, где иногда отдельные фразы создавали целые образы, нами было много почерпнуто для понимания атмосферы».
Андрей Тарковский привлёк к работе композитора В. Овчинникова, нашёл новых исполнителей. Главную роль сразу получил Коля Бурляев, которого ещё раньше нашёл совершенно случайно на улице Горького для своей короткометражки «Мальчик и голубь» Андрон Кончаловский.
После «Иванова детства» Тарковский поверил в необязательность для кино длительной профессионализации актёров. У него снимались: Жариков — студент ВГИКа, ученик С.А. Герасимова; Малявина — студентка первого курса школы-студии МХАТ; Коля Бурляев — школьник; Кончаловский и Тарковская — режиссёры.
Валентина Малявина всем своим обликом противоречила той медсестре, которую представил себе Богомолов. По рассказу это полная белокурая девушка с высокой грудью и голубыми глазами. Подобной на кинопробах так и не нашли.
И вот появилась Валя Малявина. Брюнетка, карие глаза, мальчишеский торс. Но она принесла то особенное и личное, интересное и неожиданное, чего не было в рассказе. Малявина выглядела такой наивной, чистой, простой, доверчивой, что сразу становилось ясно: Маша — Малявина совершенно безоружна перед лицом войны. Это давало возможность построить её отношения с капитаном Холиным (актёр В. Зубков), которого обезоружила её незащищённость.
Группа выехала на съёмки в Канев, на Днепр, на места подлинных событий. Даже то, что предполагалось первоначально снимать в декорациях павильона — КП батальона и разведотдела, — было снято на натуре. Лишь один эпизод фильма — свидание Холина и Маши в берёзовой роще — снят был под Москвой.
Жили в современной гостинице на высоком берегу Днепра. Над гостиницей, на самой вершине горы, был похоронен Тарас Шевченко.
Погода была неважная, шли дожди. Исполнитель роли Ивана не отличался крепостью, матери Коли Бурляева пришлось испрашивать длительный отпуск, чтобы в трудных условиях съёмок следить за его здоровьем.
Как часто водится в кино, в первый съёмочный день снимали заключительные кадры фильма: «Последний сон Ивана», игру с детьми в прятки около вкопанного в песчаную днепровскую косу уродливого, чёрного, обгорелого дерева. Выдался солнечный день. С юмором, весело, легко отсняли за день довольно большой метраж, в том числе сцену с матерью Ивана, роль которой исполняла Ирма Тарковская, первая жена режиссёра.
Но это было только начало. Николай Бурляев вспоминал о своей работе с Тарковским: «Он добивался полной правды, а не игры. У него приходилось играть сцены, лёжа в леденящей мартовской грязи, ползать в холодных осенних болотах, иногда проваливаясь по горло, в одежде и ботинках переплывать студёный ноябрьский Днепр… И всё же работа с Тарковским вспоминается как увлекательнейшие счастливые путешествия под руководством озорного, остроумного человека. Его юмор снимал напряжение, завораживал окружающих, облегчал физические трудности».
Один из самых кинематографически неотразимых эпизодов фильма — переправа — переход через реку, долгий, медленный, мучительный. Как удалось все это снять? Вадим Юсов говорил:
«Однажды, ещё в начале экспедиции, мы ехали, уже зная, что снимать будем в этих местах, но ещё не зная, как снимать этот эпизод, — и из окна автобуса я заметил на горизонте этот мёртвый лес… Какими-то обходными путями мы нашли это место. Оказалось, колхоз построил плотину, чтобы разводить утей. Но рельеф местности они не учли, затопили участок леса, и он погиб.
Это была удивительная фактура плюс ещё вода, покрытая мелкой ряской…»
Рассказ Богомолова написан от лица молодого лейтенанта — героя, занявшего столь существенное место в литературе о войне, — и содержит несколько случайных встреч с Иваном — двенадцатилетним разведчиком, все близкие которого погибли. Фильм Тарковского по отношению к рассказу снят с обратной точки: не Иван на войне увиден глазами лейтенанта, а лейтенант и война — все увидено как бы глазами Ивана.
У Богомолова лейтенант обрывает историю юного разведчика на середине, потому что больше ничего не знает о нём. Эпилог рассказа. Рейхстаг как опознавательный знак победы, немецкая хроника… Лейтенант Гальцев, единственный уцелевший из героев фильма, листает «дела» убитых в гестапо и видит на одной фотографии — чёрное и ненавидящее, с кровоподтёком под глазом, лицо Ивана…
История героя завершается в гестапо, но фильм кончается сном Ивана. Снова улыбающееся материнское лицо, белый песок, девочка и мальчик, вбегающие в светлую водную гладь, и чёрное дерево, входящее в кадр как грозный, предупредительный знак…
Андрей Тарковский объяснял:
«Иван — это ребёнок, снедаемый страстью взрослого. Он потерял детство на войне и погиб, потому что жил как взрослый. Картина должна строиться на характере мальчика, но должны быть эпизоды, где выясняются его детские черты. В рассказе найдена точная деталь — игра в войну — что может быть страшнее!
…Здесь все очень глубоко, страшно и правдиво, здесь нет места приключенческой романтике. Мальчик здесь не должен быть гордостью и славой, он горе полка. Они мучаются, когда он уходит на «ту» сторону. Только взрослая страсть мальчика заставляет их мучиться с ним».
К 18 января 1962 года съёмки были закончены. 30 января Тарковский показал первый вариант фильма.
Опытный монтажёр Ева Михайловна Ладыженская, работавшая с классиками советского кино, вспоминала: «У меня с Тарковским был спор. Я ему помогала доделать „Иваново детство“. И последняя часть. Это катящаяся голова Ивана. Как вы думаете, сколько метров на неё ушло? Сначала было шестьдесят метров. И он кричал: „Этот кадр так и останется!“ А я ему: „Нет! Этот кадр так не останется! Потому что это лажа. Сразу видно, что это комбинированный кадр. Надо дать только три метра“. Как он сопротивлялся… А я взяла и дала только три метра. Тогда это вздох. Это страшно. А когда голова каталась шестьдесят метров, то уже это из всех рамок выкатывалось. Даже смешно. „Зеркало“ ему тоже надо было подсократить. Чтобы было понятно. А он не сократил. И многие ничего не поняли».
В июне 1962 года — выпуск картины в свет. Экономия к первоначальной смете составила 24000 рублей, так что даже материальный урон, нанесённый незадачливыми предшественниками, Тарковский отчасти возместил. Фильм получил первую категорию, которой удостаиваются мастера. Тираж более 1500 копий!
«Запомните это имя: Андрей Тарковский», — возвестил Михаил Ромм, представляя в Доме кино только что законченную на «Мосфильме» первую полнометражную картину выпускника своей вгиковской мастерской.
Зрительский приём был самым добрым. После великих отечественных фильмов конца 1950-х («Летят журавли», «Баллада о солдате», «Судьба человека»), даже после них, это было новое видение войны, очень жестокое, душераздирающее.
В августе 1962 года фильм «Иваново детство» был отправлен на кинофестиваль в Венецию, где получил «Золотого льва». Это был триумф советской молодой режиссуры. Кроме Тарковского, в Венеции премии получили Андрей Михалков-Кончаловский за короткометражный фильм «Мальчик и голубь» и Юлий Карасик за фильм для детей «Дикая собака Динго».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148