Под ее звуки он уверял меня: «Меня никто не вылечит! А как только меня отпустят домой, я встану и буду работать». Все симптомы, которые принято называть истерическими, были у этого человека в самой тяжелой степени. Он хорошо знал мотивы своей истерии, детально обосновал и высказывал их с цинической откровенностью.
Крестьянка, которая реагировала сумеречными состояниями на несчастные семейные условия, сказала во время лечения о своих истерических расстройствах менее грубо, но все – таки с наивной откровенностью: «Те, кто виноваты, будет им впредь наука».
Если раздражение, вызванное, переживанием, слишком сильно, или если личность, вследствие вырождения, анормально диссоциируется, то не всегда дело ограничивается простым вытеснением; но благодаря расщеплению личности, могут подвергнуться обнажению глубинные слои души, изучать которые мы уже начали в вопросе об истерических волевых процессах. Эти глубинные слои, работая иные отдельно, дают нам в области содержания представлений гипоноические образования с филогенетически ранним функциональным типом. Мы можем изучать эти гипоноические механизмы в мифологии и искусстве примитивных народов; у нормального взрослого культурного человека встречаемся мы с ними прежде всего в сновидениях и помимо истерии часто у шизофреников.
Наиболее существенные особенности гипоноических мыслительных процессов заключаются в том, что управляются они не логическими категориями, не прочным пространственным и временным порядком, не причинным сцеплением, а принципом аффективной общности и аффективного соответствия (Affektgemeinschaft und Affektgem ssheit), так – называемой кататимией. В снах и сумеречных состояниях представления сочетаются гораздо более кататимически, чем в бодрствующем мышлении, гораздо больше под влиянием желаний и страхов. Далее, не создаются высшие апперцептивные синтезы, отсутствует логическое построение мыслей в виде предложений, на месте абстрактивных слов и мыслей появляются чувственные образы; то, что мы днем продумаем в словах, то ночью во сне проносится перед нами в наглядных рядах образов. Эти образы сохраняют иногда известный сценический порядок; при более глубоком затемнении сознания они распадаются на обрывки образов, несущиеся с видимой беспорядочностью; последние же спаиваются под действием аффектов в своеобразные группы образов, в агглютинации образов. Физиономии многих лиц, многих предметов с одинаковым аффективным значением грезятся во сне, как нечто единое, спаянное в одну единицу; это мы называем вместе с Freud'oм «сгущение». Или аффективное ударение переходит со всей совокупности образов на отдельную подробность последних, которая одна и остается тогда в сознании, заменяя собой всю общую группу, подобно знамени, являющемуся представителем целой части войск; это явление сдвига. Такие сдвиги и сгущения обладают символическим характером, поскольку они в чувственном образе представляют мысли и чувства, которые мы в бодрствующем состоянии выразили бы абстрактным предложением.
Гипоноические переработки переживаний появляются часто в виде ограниченных транзиторных состояний, отделенных от дневного мышления на подобие островков; им свойственна та же толчкообразность, недоступное вчувствованию переключение, как мы это видели у гипобулических аппаратов. Если прекраснейшим примером гипобулического разряда с двигательными бурями, негативизмами и суггестивными феноменами служит истерический припадок, то соответствующие гипоноические образования особенно удобно изучать на истерическом сумеречном состоянии.
Сумеречное состояние отличается от нормального сна прежде всего большею склонностью к взрывам в напряжении аффектов и затем более сильным участием двигательной сферы; образы сновидений не только внутренне переживаются, но они театрально воспроизводятся в движениях. В остальном между обоими нет какого – либо принципиального различия. От тяжелых снов со стонами, разговором и снисхождением существуют все переходные степени к свободно среди бела дня наступающему сумеречному состоянию. Ночные сновидения истериков и их фантазии в сумеречных состояниях часто идентичны; одно вырастает из другого.
В этих сумеречных состояниях решается бой между психикой и ее переживанием; конфликт, с которым высшая личность не справилась, продолжается подземно в отщепившихся глубинных слоях души.
Простейший тип сумеречного состояния заключается в периодическом переживании вновь тех событий, которые вызвали истерическую реакцию. Солдат в сумеречном состоянии пантомимически прикладывает ружье к щеке, целится, стреляет, указывает вдаль, колет штыком, отмахивается обоими руками, на лице отражается соответственное изменчивое, очень повышенное выражение аффекта; к концу вся игра сопровождается отдельными выкриками: «Старый дружище! Сейчас он зайдет за дуб. Господи Боже мой! Вот он выскочил. Попал». Эта «окопная боевая игра» была на войне одной из самых частых составных частей в острых психозах испуга и иногда фиксировалась и принимала хроническое течение. У других еще в тыловом лазарете бывало настойчивое чувство, что в ближайший момент через потолок упадет граната. Точно также испуг повторяется в сновидениях. Или спасшимся от землетрясения часто еще долго впоследствии при каждом малейшем сотрясении кажется, что они чувствуют подземный толчок. Вначале это все, конечно, простые симптомы раздражения центральной нервной системы, которые затем позднее могут истеризироваться вследствие тенденциозного усиления аффекта. Совершенно на подобие этих страшных воспоминаний повторяются стереотипно в сумеречном состоянии эротические сцены, домашние раздоры и т. п. Видимо, едва ли вообще удается разрешить вопрос, есть ли биологическая целесообразность в сумеречных состояниях этого рода, т. е. служат ли они необходимым разрядом аффекта или же в них проявляется лишь слабость и дефект перераздраженной нервной системы.
Явной становится борьба психики с переживанием в другой группе сумеречных состояний, в которых выявляется уже не само неприятное переживание, но его позитивное зеркальное изображение. Это тип сверх – компенсированного исполнения желания. Как раз тот пробел, который оставляет реальная жизнь, и выполняется услужливыми грезами сумеречного состояния; как раз уязвимое место прикрывается и с избытком заполняется ими. Первой предпосылкой для подобных созданий желания служит прежде всего энергичное вытеснение, которое в сумеречном состоянии удается часто гораздо лучше, чем в бодрствеином. Логическая переработка окружающей действительности заторможена; впечатления органов чувств, от которых не удается отгородиться, превращаются во что – нибудь безвредное и радостное, или из них строится даже законченная сцена с характером иллюзии, которая переносит из мучительной обстановки и изображает другую, лучшую.
Очень интересно следующее наблюдение, опубликованное Steinau–Steinr?ck, относительно острого психоза испуга у больного с истерией вырождения: совсем рядом с Гумлихом, стоявшим в окопе, разорвался снаряд самого крупного калибра. Вскоре после этого санитарный офицер Н., стоявший рядом с Гумлихом, увидел, что последний производит движения игры на рояле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Крестьянка, которая реагировала сумеречными состояниями на несчастные семейные условия, сказала во время лечения о своих истерических расстройствах менее грубо, но все – таки с наивной откровенностью: «Те, кто виноваты, будет им впредь наука».
Если раздражение, вызванное, переживанием, слишком сильно, или если личность, вследствие вырождения, анормально диссоциируется, то не всегда дело ограничивается простым вытеснением; но благодаря расщеплению личности, могут подвергнуться обнажению глубинные слои души, изучать которые мы уже начали в вопросе об истерических волевых процессах. Эти глубинные слои, работая иные отдельно, дают нам в области содержания представлений гипоноические образования с филогенетически ранним функциональным типом. Мы можем изучать эти гипоноические механизмы в мифологии и искусстве примитивных народов; у нормального взрослого культурного человека встречаемся мы с ними прежде всего в сновидениях и помимо истерии часто у шизофреников.
Наиболее существенные особенности гипоноических мыслительных процессов заключаются в том, что управляются они не логическими категориями, не прочным пространственным и временным порядком, не причинным сцеплением, а принципом аффективной общности и аффективного соответствия (Affektgemeinschaft und Affektgem ssheit), так – называемой кататимией. В снах и сумеречных состояниях представления сочетаются гораздо более кататимически, чем в бодрствующем мышлении, гораздо больше под влиянием желаний и страхов. Далее, не создаются высшие апперцептивные синтезы, отсутствует логическое построение мыслей в виде предложений, на месте абстрактивных слов и мыслей появляются чувственные образы; то, что мы днем продумаем в словах, то ночью во сне проносится перед нами в наглядных рядах образов. Эти образы сохраняют иногда известный сценический порядок; при более глубоком затемнении сознания они распадаются на обрывки образов, несущиеся с видимой беспорядочностью; последние же спаиваются под действием аффектов в своеобразные группы образов, в агглютинации образов. Физиономии многих лиц, многих предметов с одинаковым аффективным значением грезятся во сне, как нечто единое, спаянное в одну единицу; это мы называем вместе с Freud'oм «сгущение». Или аффективное ударение переходит со всей совокупности образов на отдельную подробность последних, которая одна и остается тогда в сознании, заменяя собой всю общую группу, подобно знамени, являющемуся представителем целой части войск; это явление сдвига. Такие сдвиги и сгущения обладают символическим характером, поскольку они в чувственном образе представляют мысли и чувства, которые мы в бодрствующем состоянии выразили бы абстрактным предложением.
Гипоноические переработки переживаний появляются часто в виде ограниченных транзиторных состояний, отделенных от дневного мышления на подобие островков; им свойственна та же толчкообразность, недоступное вчувствованию переключение, как мы это видели у гипобулических аппаратов. Если прекраснейшим примером гипобулического разряда с двигательными бурями, негативизмами и суггестивными феноменами служит истерический припадок, то соответствующие гипоноические образования особенно удобно изучать на истерическом сумеречном состоянии.
Сумеречное состояние отличается от нормального сна прежде всего большею склонностью к взрывам в напряжении аффектов и затем более сильным участием двигательной сферы; образы сновидений не только внутренне переживаются, но они театрально воспроизводятся в движениях. В остальном между обоими нет какого – либо принципиального различия. От тяжелых снов со стонами, разговором и снисхождением существуют все переходные степени к свободно среди бела дня наступающему сумеречному состоянию. Ночные сновидения истериков и их фантазии в сумеречных состояниях часто идентичны; одно вырастает из другого.
В этих сумеречных состояниях решается бой между психикой и ее переживанием; конфликт, с которым высшая личность не справилась, продолжается подземно в отщепившихся глубинных слоях души.
Простейший тип сумеречного состояния заключается в периодическом переживании вновь тех событий, которые вызвали истерическую реакцию. Солдат в сумеречном состоянии пантомимически прикладывает ружье к щеке, целится, стреляет, указывает вдаль, колет штыком, отмахивается обоими руками, на лице отражается соответственное изменчивое, очень повышенное выражение аффекта; к концу вся игра сопровождается отдельными выкриками: «Старый дружище! Сейчас он зайдет за дуб. Господи Боже мой! Вот он выскочил. Попал». Эта «окопная боевая игра» была на войне одной из самых частых составных частей в острых психозах испуга и иногда фиксировалась и принимала хроническое течение. У других еще в тыловом лазарете бывало настойчивое чувство, что в ближайший момент через потолок упадет граната. Точно также испуг повторяется в сновидениях. Или спасшимся от землетрясения часто еще долго впоследствии при каждом малейшем сотрясении кажется, что они чувствуют подземный толчок. Вначале это все, конечно, простые симптомы раздражения центральной нервной системы, которые затем позднее могут истеризироваться вследствие тенденциозного усиления аффекта. Совершенно на подобие этих страшных воспоминаний повторяются стереотипно в сумеречном состоянии эротические сцены, домашние раздоры и т. п. Видимо, едва ли вообще удается разрешить вопрос, есть ли биологическая целесообразность в сумеречных состояниях этого рода, т. е. служат ли они необходимым разрядом аффекта или же в них проявляется лишь слабость и дефект перераздраженной нервной системы.
Явной становится борьба психики с переживанием в другой группе сумеречных состояний, в которых выявляется уже не само неприятное переживание, но его позитивное зеркальное изображение. Это тип сверх – компенсированного исполнения желания. Как раз тот пробел, который оставляет реальная жизнь, и выполняется услужливыми грезами сумеречного состояния; как раз уязвимое место прикрывается и с избытком заполняется ими. Первой предпосылкой для подобных созданий желания служит прежде всего энергичное вытеснение, которое в сумеречном состоянии удается часто гораздо лучше, чем в бодрствеином. Логическая переработка окружающей действительности заторможена; впечатления органов чувств, от которых не удается отгородиться, превращаются во что – нибудь безвредное и радостное, или из них строится даже законченная сцена с характером иллюзии, которая переносит из мучительной обстановки и изображает другую, лучшую.
Очень интересно следующее наблюдение, опубликованное Steinau–Steinr?ck, относительно острого психоза испуга у больного с истерией вырождения: совсем рядом с Гумлихом, стоявшим в окопе, разорвался снаряд самого крупного калибра. Вскоре после этого санитарный офицер Н., стоявший рядом с Гумлихом, увидел, что последний производит движения игры на рояле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33