Оба были подавлены ощущением слепого бессилия.
"А что,- соображал старый атлет,- если, скажем, афиши расклеить, собрать людей на площади по билетам? Я бы сработал им на старости лет "Могилу гладиатора". Если верно дело обставить, чтобы брезент жесткий был, не сошлепывался, а воздух там оставался, я бы и сейчас справился. В прежнее время-то мне это ничего не стоило. Да нет, не позволят, пожалуй. Скажут, номер очень уж безобразный, человеку противоестественно. Нет, не позволят". Как же быть? Что придумать?
И вдруг Артем, посмотрев на стол, ударил себя кулаком по колену:
- Стой! Не горюй, Сеня! Найдем средства. Последний срок у отца когда? Неделька есть? Спроси, когда надо отцу.
- Он сказал: дней пять - это крайнее.
- Ладно. Иди. Иди домой и скажи - Артем Иванович обещал помощь. И не журись. То не беды! Ну, давай лапешку.- И он с размаху протянул Сене огромную, широкую ладонь свою - словно чашу поднес.- Жми крепче... Вот так!
И Сеня почувствовал бережное пожатие поглотившей его кисть колоссальной руки Незабудного и постарался сам изо всех, сколько у него было, сил стиснуть ее.
На другое же утро, пользуясь тем, что Пьер вместе со своими одноклассниками отправился на экскурсию в район строительства, Артем Иванович сказал соседям по общежитию, что ему надо отлучиться по какому-то делу в районный центр. Захватив свою дубинку и чемоданчик, с которым он обычно и на базар ходил, и в учреждения, Незабудный отправился на автобусную станцию.
Приехав в районный центр, он разыскал комиссионный магазин. Там вяло поблескивали на полках помятые самовары, висели под потолком спецовки, ватники, узбекские халаты. На прилавке стояли чучело совы и гипсовый Наполеон с закрашенными тушью щербинами на треуголке. Над прилавком торчала вешалка с лисьей горжеткой и пустой клеткой для попугая.
В маленьком магазине было тесно. И Артем Иванович осторожно, боком, чтобы не задеть старую детскую коляску с клеенчатым верхом, украшенным голубыми помпонами, и китайскую вазу на тумбе, стоявшую посредине помещения, пробрался к конторке с надписью: "Прием вещей на комиссию". Он раскрыл свой чемоданчик и, вытащив из него что-то, завернутое в матерчатый чехол, поставил перед собой на прилавок. Потом осторожно развернул материю.
Сверкнули серебряные мышцы атлета, поддерживаю-гощего оливиновую вазу. Поплыло мягкое зеленоватое сияние в воздухе.
Пожилой оценщик - надо думать, человек понимающий - даже рот приоткрыл слегка и чуть очки с носа не обронил, увидев перед собой вещь такой удивительной красоты.
- Где же я такую как бы уже видел? - спросил он, бережно поворачивая вазу с разных сторон, заглядывая под дно, осторожно поглаживая камень и металл.
У Артема мигом словно заледенели ноги.
- Определенно где-то видел. Возможно, в журнале. Простите, откуда она у вас, эта вещь? Артем назвал себя.
- То-то я смотрю, внешность у вас выдающаяся, я бы сказал.- Старый оценщик низко поклонился Артему.- Чрезвычайно приятно лично увидеть. Еще бы, еще бы, как же!
Незабудный! Таких у нас вторых и не было, разве что Шемякин только да Поддубный... Что же это вы расстаетесь с такой красотой?
- Обстоятельства,- кратко ответил Артем.
- А ведь у вас, верно, гарнитур был? Обычно эти вазы парные, образца каминных. Второй не имеете? Жаль, что разрозненная вещь. Можно было бы куда выгоднее для вас оценить. Если бы пара, из Дворца шахтера могли бы заинтересоваться. Там спортзал обставляют.
Артем отмолчался.
- Даже прямо сомневаюсь, имею ли я право такую ценность принимать? Но вы оставьте. Я вам сейчас выпишу квитанцию. В крайнем случае запрошу скупочный пункт в области. Да, работа дивная! Редкой красоты вещь. Но больше двух с половиной тысяч поставить не могу. Да и вряд ли быстро пройдет. Предмет уникальный, но на любителя. Сами понимаете.
Новая пионервожатая добилась-таки разрешения устроить экскурсию школьников на строительство канала. Ирина Николаевна проявила такую энергию и безжалостную настойчивость, стучась во все двери и обрывая телефоны по району, что как ни заняты были люди, а пришлось им уступить. Решили показать школьникам строительство, где шли в то время самые горячие дни.
Отправились туда на двух автобусах, которые выделил исполком.
И вот все, что виделось до этого дня лишь в отдалении, да и то, если забраться только на самую вершину террикона, теперь обступило вплотную ребят со всех сторон. Сколько хватало глаз - везде шла работа! Огромная это была работа - от горизонта до горизонта. Вблизи все было таким громадным и нескончаемым, что ребятам стало казаться, будто они попали в какую-то особенную, разрытую, перекореженную, искромсанную могучими силами полосу, которая опоясывает весь земной шар. Будто сама кора земная вспорота здесь и разверзается, чтобы пролечь руслом грядущей воды...
Трасса канала, уходившая и впрямь, как казалось, на самый край земли; откосы котлованов; уже почти готовые камеры шлюзов; гребни плотин, подпиравших вчера еще маленькие ручейки, сегодня уже разлившиеся в озера; огромные краны, как телескопы, нацеленные в небо; неумолчный грохот работы, которой были заняты тысячи людей на таком пространстве, что и глазом не охватишь,бескрайнее столпотворение это совершенно оглушило и захватило школьников. Все вокруг них было в движении. Здесь что-то громоздилось, там низвергалось... Пахло свежевывороченной землей, бензином, какой-то кислотой, дымком, ацетиленом, сосновым тесом и махоркой. А там, где рассыпались с треском алмазные искры электросварки, веяло запахом по-весеннему тающего снега. "Озон!" - пояснил всезнающий Сурен. Но даже он, который обо всем прочел в книгах, был тут подавлен необъятностью совершаемого людьми дела.
Откуда-то доносились звенящие взвизги электрической пилы. Ухала земля от ударов копра, вбивавшего сваи. Как петухи во дворах, перекликались маленькие горластые паровозы. Громоздкие грузовики-самосвалы, выворачивая рубчатыми скатами целые вулканы грязи, елозили в вязких глинистых колеях, надрывно рыча и взвывая. Из их железных вздыбленных опорожняемых ванн, ссыпаясь, грохотал гравий. Во все стороны тянулись провода, шланги. Стучали, частили какие-то движки. Ребят больше всего поражало, что в этой чудовищной путанице балок, железа, прутьев, в этом страшном ералаше звуков люди, видно, знали каждый, что надо делать, куда идти, за что браться. И постепенно становился ясным порядок и строгий черед всего, что творилось вокруг. И оказалось, что беспорядок уже не так безнадежен и, несомненно, все тут в конце концов, если разобраться, имеет свое место и направление.
Похожий не то на увеличенную в миллионы раз масленку с тонким горлышком, которой смазывают машины, не то на исполинского гуся, переминаясь с лапы на лапу, смещался на глазах у ребят шагающий экскаватор. Из занесенного к самому небу клюва свисал и как будто вытягивался трос с качавшейся внизу необъятной люлькой. Гигантская горсть ковша вонзалась в землю, заграбастывала ее, уносила по воздуху на огромное расстояние, там разжималась и сыпала вниз камни, комья земли, щебенку.
И мальчишки, конечно, хвастались друг перед другом своей технической осведомленностью и определяли мощность экскаватора и задавались, что им знакомы все машины. И Сеня с Суреном тоже наперебой, чтобы не быть хуже других, называли марки грузовиков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
"А что,- соображал старый атлет,- если, скажем, афиши расклеить, собрать людей на площади по билетам? Я бы сработал им на старости лет "Могилу гладиатора". Если верно дело обставить, чтобы брезент жесткий был, не сошлепывался, а воздух там оставался, я бы и сейчас справился. В прежнее время-то мне это ничего не стоило. Да нет, не позволят, пожалуй. Скажут, номер очень уж безобразный, человеку противоестественно. Нет, не позволят". Как же быть? Что придумать?
И вдруг Артем, посмотрев на стол, ударил себя кулаком по колену:
- Стой! Не горюй, Сеня! Найдем средства. Последний срок у отца когда? Неделька есть? Спроси, когда надо отцу.
- Он сказал: дней пять - это крайнее.
- Ладно. Иди. Иди домой и скажи - Артем Иванович обещал помощь. И не журись. То не беды! Ну, давай лапешку.- И он с размаху протянул Сене огромную, широкую ладонь свою - словно чашу поднес.- Жми крепче... Вот так!
И Сеня почувствовал бережное пожатие поглотившей его кисть колоссальной руки Незабудного и постарался сам изо всех, сколько у него было, сил стиснуть ее.
На другое же утро, пользуясь тем, что Пьер вместе со своими одноклассниками отправился на экскурсию в район строительства, Артем Иванович сказал соседям по общежитию, что ему надо отлучиться по какому-то делу в районный центр. Захватив свою дубинку и чемоданчик, с которым он обычно и на базар ходил, и в учреждения, Незабудный отправился на автобусную станцию.
Приехав в районный центр, он разыскал комиссионный магазин. Там вяло поблескивали на полках помятые самовары, висели под потолком спецовки, ватники, узбекские халаты. На прилавке стояли чучело совы и гипсовый Наполеон с закрашенными тушью щербинами на треуголке. Над прилавком торчала вешалка с лисьей горжеткой и пустой клеткой для попугая.
В маленьком магазине было тесно. И Артем Иванович осторожно, боком, чтобы не задеть старую детскую коляску с клеенчатым верхом, украшенным голубыми помпонами, и китайскую вазу на тумбе, стоявшую посредине помещения, пробрался к конторке с надписью: "Прием вещей на комиссию". Он раскрыл свой чемоданчик и, вытащив из него что-то, завернутое в матерчатый чехол, поставил перед собой на прилавок. Потом осторожно развернул материю.
Сверкнули серебряные мышцы атлета, поддерживаю-гощего оливиновую вазу. Поплыло мягкое зеленоватое сияние в воздухе.
Пожилой оценщик - надо думать, человек понимающий - даже рот приоткрыл слегка и чуть очки с носа не обронил, увидев перед собой вещь такой удивительной красоты.
- Где же я такую как бы уже видел? - спросил он, бережно поворачивая вазу с разных сторон, заглядывая под дно, осторожно поглаживая камень и металл.
У Артема мигом словно заледенели ноги.
- Определенно где-то видел. Возможно, в журнале. Простите, откуда она у вас, эта вещь? Артем назвал себя.
- То-то я смотрю, внешность у вас выдающаяся, я бы сказал.- Старый оценщик низко поклонился Артему.- Чрезвычайно приятно лично увидеть. Еще бы, еще бы, как же!
Незабудный! Таких у нас вторых и не было, разве что Шемякин только да Поддубный... Что же это вы расстаетесь с такой красотой?
- Обстоятельства,- кратко ответил Артем.
- А ведь у вас, верно, гарнитур был? Обычно эти вазы парные, образца каминных. Второй не имеете? Жаль, что разрозненная вещь. Можно было бы куда выгоднее для вас оценить. Если бы пара, из Дворца шахтера могли бы заинтересоваться. Там спортзал обставляют.
Артем отмолчался.
- Даже прямо сомневаюсь, имею ли я право такую ценность принимать? Но вы оставьте. Я вам сейчас выпишу квитанцию. В крайнем случае запрошу скупочный пункт в области. Да, работа дивная! Редкой красоты вещь. Но больше двух с половиной тысяч поставить не могу. Да и вряд ли быстро пройдет. Предмет уникальный, но на любителя. Сами понимаете.
Новая пионервожатая добилась-таки разрешения устроить экскурсию школьников на строительство канала. Ирина Николаевна проявила такую энергию и безжалостную настойчивость, стучась во все двери и обрывая телефоны по району, что как ни заняты были люди, а пришлось им уступить. Решили показать школьникам строительство, где шли в то время самые горячие дни.
Отправились туда на двух автобусах, которые выделил исполком.
И вот все, что виделось до этого дня лишь в отдалении, да и то, если забраться только на самую вершину террикона, теперь обступило вплотную ребят со всех сторон. Сколько хватало глаз - везде шла работа! Огромная это была работа - от горизонта до горизонта. Вблизи все было таким громадным и нескончаемым, что ребятам стало казаться, будто они попали в какую-то особенную, разрытую, перекореженную, искромсанную могучими силами полосу, которая опоясывает весь земной шар. Будто сама кора земная вспорота здесь и разверзается, чтобы пролечь руслом грядущей воды...
Трасса канала, уходившая и впрямь, как казалось, на самый край земли; откосы котлованов; уже почти готовые камеры шлюзов; гребни плотин, подпиравших вчера еще маленькие ручейки, сегодня уже разлившиеся в озера; огромные краны, как телескопы, нацеленные в небо; неумолчный грохот работы, которой были заняты тысячи людей на таком пространстве, что и глазом не охватишь,бескрайнее столпотворение это совершенно оглушило и захватило школьников. Все вокруг них было в движении. Здесь что-то громоздилось, там низвергалось... Пахло свежевывороченной землей, бензином, какой-то кислотой, дымком, ацетиленом, сосновым тесом и махоркой. А там, где рассыпались с треском алмазные искры электросварки, веяло запахом по-весеннему тающего снега. "Озон!" - пояснил всезнающий Сурен. Но даже он, который обо всем прочел в книгах, был тут подавлен необъятностью совершаемого людьми дела.
Откуда-то доносились звенящие взвизги электрической пилы. Ухала земля от ударов копра, вбивавшего сваи. Как петухи во дворах, перекликались маленькие горластые паровозы. Громоздкие грузовики-самосвалы, выворачивая рубчатыми скатами целые вулканы грязи, елозили в вязких глинистых колеях, надрывно рыча и взвывая. Из их железных вздыбленных опорожняемых ванн, ссыпаясь, грохотал гравий. Во все стороны тянулись провода, шланги. Стучали, частили какие-то движки. Ребят больше всего поражало, что в этой чудовищной путанице балок, железа, прутьев, в этом страшном ералаше звуков люди, видно, знали каждый, что надо делать, куда идти, за что браться. И постепенно становился ясным порядок и строгий черед всего, что творилось вокруг. И оказалось, что беспорядок уже не так безнадежен и, несомненно, все тут в конце концов, если разобраться, имеет свое место и направление.
Похожий не то на увеличенную в миллионы раз масленку с тонким горлышком, которой смазывают машины, не то на исполинского гуся, переминаясь с лапы на лапу, смещался на глазах у ребят шагающий экскаватор. Из занесенного к самому небу клюва свисал и как будто вытягивался трос с качавшейся внизу необъятной люлькой. Гигантская горсть ковша вонзалась в землю, заграбастывала ее, уносила по воздуху на огромное расстояние, там разжималась и сыпала вниз камни, комья земли, щебенку.
И мальчишки, конечно, хвастались друг перед другом своей технической осведомленностью и определяли мощность экскаватора и задавались, что им знакомы все машины. И Сеня с Суреном тоже наперебой, чтобы не быть хуже других, называли марки грузовиков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81