В тюрьму отправилось пятьсот человек. Многих чиновников сняли с работы. Некоторых приговорили к заключению за пораженческие настроения и разговоры. Каждый вечер в Париже десятки вооруженных патрулей проверяли подземные лабиринты канализации и задерживали подозрительных лиц. Вновь арестованных бросали в концлагеря на юге страны. Например, в лагере Гюрс скопилось 13 тысяч человек — не только немцев, но и коммунистов, анархистов, заподозренные эльзасцы, евреи, греки, русские, армяне, фламандцы и голландцы. В лагере кишели крысы, вши и блохи. В лагере Ле Верне томились 6 тысяч душ. Когда на Францию напала еще и Италия, в лагерь доставили несколько тысяч итальянцев, выловленных по всей стране. А заодно — и польских евреев-беженцев, причем санкцию на их массовые аресты Парижу выдало польское эмигрантское правительство.
Несмотря на такой размах репрессий, страх перед пятой колонной, как отмечает де Йонг, не только не уменьшался, а продолжал раздуваться до чудовищных размеров. Паника не рассасывалась. Наоборот, пошли слухи о предательстве в самых верхах Франции. Когда после трех недель борьбы капитулировал король Бельгии Леопольд, его стали называть изменником, заманившим англо-французские войска в свою страну, как в ловушку. Мол, любовницей короля была агентесса гестапо. Французы стали видеть в беженцах сплошных шпионов. Целые селения выгоняли беженцев, обзывая их пятой колонной….
Так погибла Франция, сожравшая саму себя в приступах дикого ужаса.
Смотри, читатель: цивилизованные, культурные французы, не знавшие ни Сталина, ни ГУЛАГа, ни НКВД и 1937 года, за какие-то считанные дни в той войне превратились в кровожадную толпу, готовую убивать любого подозрительного без суда и следствия, заживо сжигать людей в вагонах. С французов слетела тонкая шелуха современной демократической цивилизации, и наружу вылез архаичный, обезумевший от страха средневековый человек, готовый поверить в любой бред, в ведьм и колдунов (парашютистов и пятую колонну). Французы стали доносить друг на друга, бить чужаков и заводить концентрационные лагеря.
Вот — лучший ответ тем, кто продолжает поносить Сталина и его действия в сорок первом. Реалии Франции мая-июня 1940 года и СССР годом позже поразительно похожи. Впрочем, я пишу эту книгу для будущих командиров и стратегов сверхновой России, которой почти неминуемо придется воевать с могущественным врагом на Западе. Мотайте на ус, друзья, исторические уроки того, как можно воевать с «цивилизованными нациями»…
Пришельцы из будущего
Таким образом, сороковой год стал вершиной успехов Гитлера. Его опыт нам тем более ценен, что воевал он против западных людей, с их особой психологией. Дело ведь в том состоит, что после сорокового подобных кампаний на Западе просто не велось. Ни американские террористические налеты на Рейх во второй половине той войны, ни их действия в Азии, ни югославская кампания в этом смысле не идут в сравнение с тем ценнейшим опытом, который оказался приобретен Гитлером — действовавшим действительно малыми силами на самом Западе. Против людей с западным типом психики. А это весьма актуально для нашей сверхновой России.
1940-й — это вершина неаналитической, хаотической, безумной стратегии Гитлера. Залог его успеха — это потрясающая интуиция гения плюс отличная работа немецкой разведки. И победители Германии далеко не сразу поняли, какая это страшная сила — интуиция гения.
«Что еще мог можно сказать по вопросу об интуиции? Строгий эксперт по разведке, вероятно, ответил бы «ничего», и это значило бы, что любую вещь можно понять без логических рассуждений. Такой тезис, возможно, справедлив в области искусства и религии, но в военных вопросах подобный вывод является не больше, чем догадкой. Как, например, оценить интуитивные выводы Гитлера о слабости Франции? Если бы Гитлер прислушался к утверждениям своих советников по разведке, то он ни за что не предпринял бы агрессии против Франции, Бельгии и Голландии. Но решения Гитлера носили скорее политический, а не военный характер, они основывались на догадках, касающихся морального духа противников, а не военного соотношения сил…» — написал Дональд Маклахлан в 1968 году. Ну что ж, оставим это недоумение на совести человека сугубо логической и рациональной Индустриальной эпохи. Он не смог понять Гитлера. Потому что он столкнулся с гостем из грядущего.
Если подвести итог самым кратким образом, то можно выразиться так: Гитлер мог одерживать ошеломительные победы с потрясающей экономией потому, что расковал свою фантазию и смог вести войну будущего против государств и армий вчерашнего дня. Он уподобился пришельцу из другого мира. И только сейчас мы начинаем понимать природу и механизмы гитлеровских побед.
На страницах журнала «Знание — сила» Елена Съянова (№1, 2005 г.) высказала ту же мысль: «Все политические партии начала ХХ века так или иначе вышли из чрева века девятнадцатого, были завернуты в пеленки традиций, прикармливались принципами из детских диет-уставов, тогда как НСДАП — это дитя … нет, не века двадцатого. НСДАП есть порождение будущего «сознания катастроф» начала третьего тысячелетия.
Беслановских убийц кто-то назвал «инопланетянами». Мне кажется, что фюреры НСДАП тоже казались своего рода пришельцами политикам того времени. Вспомним растерянность перед Гитлером «мюнхенских договорщиков» (Чемберлена, Даладье); вспомним обморок президента Чехословакии Бенеша, когда Геринг сказал ему буквально следующее: «Я спасу от вас Прагу тем, что своими бомбами сотру ее с лица Земли»…»
Немцы дали миру поразительный сплав психологических операций, разведки, заговоров и «размягчения тылов» врага, действий спецназа и пятой колонны, психическо-высокоточно-парализующих ударов авиации, террора, сетевых операций (со смешением бизнеса, политики и войны) и нетривиальных военных решений. И только сейчас мы, наконец, поняли суть стратегии Гитлера, разглядели психооперации за чисто военно-материальными аспектами вроде действий мобильных сухопутных соединений при поддержке авиации.
Воюя в начале третьего тысячелетия, мы просто обязаны изучать опыт преддверия и начала Второй мировой. Учитывая то, что с тех пор возможности одновременных ударов по ключевым точкам врага несказанно обогатились.
Как триллер-война окрылила самих немцев
Но, читатель, поражает еще один психологический эффект гитлеровского блиц-триллера мая-июня 1940 года — его действие на самих немцев. Падение к ногам Германии Голландии, Бельгии и Франции невиданно окрылило самих фрицев. Они почувствовали себя непобедимыми воинами, перед которыми трепещет весь мир, для которых нет больше преград. Гитлер подвергся обожествлению. Отныне он был горячо любимым, всезнающим и победоносным вождем, за которого не страшно идти ни в огонь, ни в воду.
А ведь перед началом кампании все было иначе. Немецкие генералы-профессионалы страшно боялись столкновения с французами и англичанами. Мол, Польша, Дания и Норвегия — это не показатель, несерьезные противники. А вот западные силы… Простой подсчет показывал: на 62 дивизии Германии приходилось 85 французских, 23 бельгийских, 8 голландских и столько же английских. Генералы всерьез вынашивали идею государственного переворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Несмотря на такой размах репрессий, страх перед пятой колонной, как отмечает де Йонг, не только не уменьшался, а продолжал раздуваться до чудовищных размеров. Паника не рассасывалась. Наоборот, пошли слухи о предательстве в самых верхах Франции. Когда после трех недель борьбы капитулировал король Бельгии Леопольд, его стали называть изменником, заманившим англо-французские войска в свою страну, как в ловушку. Мол, любовницей короля была агентесса гестапо. Французы стали видеть в беженцах сплошных шпионов. Целые селения выгоняли беженцев, обзывая их пятой колонной….
Так погибла Франция, сожравшая саму себя в приступах дикого ужаса.
Смотри, читатель: цивилизованные, культурные французы, не знавшие ни Сталина, ни ГУЛАГа, ни НКВД и 1937 года, за какие-то считанные дни в той войне превратились в кровожадную толпу, готовую убивать любого подозрительного без суда и следствия, заживо сжигать людей в вагонах. С французов слетела тонкая шелуха современной демократической цивилизации, и наружу вылез архаичный, обезумевший от страха средневековый человек, готовый поверить в любой бред, в ведьм и колдунов (парашютистов и пятую колонну). Французы стали доносить друг на друга, бить чужаков и заводить концентрационные лагеря.
Вот — лучший ответ тем, кто продолжает поносить Сталина и его действия в сорок первом. Реалии Франции мая-июня 1940 года и СССР годом позже поразительно похожи. Впрочем, я пишу эту книгу для будущих командиров и стратегов сверхновой России, которой почти неминуемо придется воевать с могущественным врагом на Западе. Мотайте на ус, друзья, исторические уроки того, как можно воевать с «цивилизованными нациями»…
Пришельцы из будущего
Таким образом, сороковой год стал вершиной успехов Гитлера. Его опыт нам тем более ценен, что воевал он против западных людей, с их особой психологией. Дело ведь в том состоит, что после сорокового подобных кампаний на Западе просто не велось. Ни американские террористические налеты на Рейх во второй половине той войны, ни их действия в Азии, ни югославская кампания в этом смысле не идут в сравнение с тем ценнейшим опытом, который оказался приобретен Гитлером — действовавшим действительно малыми силами на самом Западе. Против людей с западным типом психики. А это весьма актуально для нашей сверхновой России.
1940-й — это вершина неаналитической, хаотической, безумной стратегии Гитлера. Залог его успеха — это потрясающая интуиция гения плюс отличная работа немецкой разведки. И победители Германии далеко не сразу поняли, какая это страшная сила — интуиция гения.
«Что еще мог можно сказать по вопросу об интуиции? Строгий эксперт по разведке, вероятно, ответил бы «ничего», и это значило бы, что любую вещь можно понять без логических рассуждений. Такой тезис, возможно, справедлив в области искусства и религии, но в военных вопросах подобный вывод является не больше, чем догадкой. Как, например, оценить интуитивные выводы Гитлера о слабости Франции? Если бы Гитлер прислушался к утверждениям своих советников по разведке, то он ни за что не предпринял бы агрессии против Франции, Бельгии и Голландии. Но решения Гитлера носили скорее политический, а не военный характер, они основывались на догадках, касающихся морального духа противников, а не военного соотношения сил…» — написал Дональд Маклахлан в 1968 году. Ну что ж, оставим это недоумение на совести человека сугубо логической и рациональной Индустриальной эпохи. Он не смог понять Гитлера. Потому что он столкнулся с гостем из грядущего.
Если подвести итог самым кратким образом, то можно выразиться так: Гитлер мог одерживать ошеломительные победы с потрясающей экономией потому, что расковал свою фантазию и смог вести войну будущего против государств и армий вчерашнего дня. Он уподобился пришельцу из другого мира. И только сейчас мы начинаем понимать природу и механизмы гитлеровских побед.
На страницах журнала «Знание — сила» Елена Съянова (№1, 2005 г.) высказала ту же мысль: «Все политические партии начала ХХ века так или иначе вышли из чрева века девятнадцатого, были завернуты в пеленки традиций, прикармливались принципами из детских диет-уставов, тогда как НСДАП — это дитя … нет, не века двадцатого. НСДАП есть порождение будущего «сознания катастроф» начала третьего тысячелетия.
Беслановских убийц кто-то назвал «инопланетянами». Мне кажется, что фюреры НСДАП тоже казались своего рода пришельцами политикам того времени. Вспомним растерянность перед Гитлером «мюнхенских договорщиков» (Чемберлена, Даладье); вспомним обморок президента Чехословакии Бенеша, когда Геринг сказал ему буквально следующее: «Я спасу от вас Прагу тем, что своими бомбами сотру ее с лица Земли»…»
Немцы дали миру поразительный сплав психологических операций, разведки, заговоров и «размягчения тылов» врага, действий спецназа и пятой колонны, психическо-высокоточно-парализующих ударов авиации, террора, сетевых операций (со смешением бизнеса, политики и войны) и нетривиальных военных решений. И только сейчас мы, наконец, поняли суть стратегии Гитлера, разглядели психооперации за чисто военно-материальными аспектами вроде действий мобильных сухопутных соединений при поддержке авиации.
Воюя в начале третьего тысячелетия, мы просто обязаны изучать опыт преддверия и начала Второй мировой. Учитывая то, что с тех пор возможности одновременных ударов по ключевым точкам врага несказанно обогатились.
Как триллер-война окрылила самих немцев
Но, читатель, поражает еще один психологический эффект гитлеровского блиц-триллера мая-июня 1940 года — его действие на самих немцев. Падение к ногам Германии Голландии, Бельгии и Франции невиданно окрылило самих фрицев. Они почувствовали себя непобедимыми воинами, перед которыми трепещет весь мир, для которых нет больше преград. Гитлер подвергся обожествлению. Отныне он был горячо любимым, всезнающим и победоносным вождем, за которого не страшно идти ни в огонь, ни в воду.
А ведь перед началом кампании все было иначе. Немецкие генералы-профессионалы страшно боялись столкновения с французами и англичанами. Мол, Польша, Дания и Норвегия — это не показатель, несерьезные противники. А вот западные силы… Простой подсчет показывал: на 62 дивизии Германии приходилось 85 французских, 23 бельгийских, 8 голландских и столько же английских. Генералы всерьез вынашивали идею государственного переворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137