Происшедшее сильно меня задело. Сознание я потерял ненадолго, а когда пришел в себя, распрощался и пошел на метро. Даже не заикнулся о гонораре, что для меня не типично.
Поэтому домой я пришел без денег и без покупок. Женя, привыкшая к тому, что из похода за гонораром я всегда возвращаюсь с какими-нибудь вкусностями, надул губы. Я не обратил внимания.
– Где Васька? – спросил я.
– На кухне, – мрачно ответила девочка, – жрет за три уха.
«Как это можно жрать за три уха? – подумал я, торопясь на кухню. – Забавная лексика у детей…»
Васька, который был теперь вместилищем для инопланетного разума, действительно жрал за три уха. Перед ним лежали полоски сырого мяса, ломтики рыбы (я определил сардины в масле), открытые банки с черной и красной икрой. И он лопал все это по переменке. Внешне он, вроде, выглядел непострадавшим. Васька, порой, с уличных турниров приходил в более унылом виде.
– Эй, – сказал я, – икрой поделись. Мне давно такая роскошь не по карману.
Бе вильнул хвостом, не отрываясь от трапезы. На кухонном столе образовались трехлитровая банка черной зернистой икры, десяток стеклянных баночек с паюсной и аккуратный бочоночек с красной икрой. Уже по упаковкам было видно, что это экспортная продукция.
– Да-а, – облизнулся я, – мечта идиота сбылась. – Тут на пару тысяч зеленых товара. Жаль, что Женька к икре равнодушно.
Новое поколение, растущее на сникерсах и пепси, признавало лишь кабачковую икру. То, что было доступно обычному потребителю. Даже баклажанная икра была для среднего человека дороговата. А из рыбьих икр рядовой москвич мог позволить себе только минтаевскую. Спасибо родному правительству. Они успешно подняли цены на товары до западных, расширив ассортимент. Теперь будем ждать, когда они поднимут и доходы населения.
– Что, правительство не нравится? – спросил Ыдыка Бе, не прекращая жевать. Телепатический орган, вызвавший недавний обморок, не перегорел, не испортился.
– Нет, нет, – поспешил сказать я беззвучно, – все нравится, так… мысли вслух. Ты уж, пожалуйста, не воплощай все то, о чем люди думают.
– Я не воплощаю, – ответил Ыдыка Бе, нарисовав телепатическую смеющуюся мордочку. – Ты вот, например, вчера вечером за десять минут пятьдесят четыре раза о женщинах думал. Что бы ты стал делать с пятидесяти четырьмя бабами в этой тесной квартире?
– Слушай, – сказал я, – ты что же – и в самом деле можешь исполнять мои желания?! Это же здорово! Я-то думал, что ты лишь чудить можешь, как все безумные. Ты бы подбросил мне бабок, что ли? А то я из-за вашей драки и про гонорар забыл. Кстати, что вы не поделили?
– Отвечаю по порядку, – сказал Бе, смачно чавкая. – Желания исполнять могу не всегда, а лишь тогда, когда третья составляющая сознания преобладает над второй, а первая находится в состоянии временной амнезии. В остальное время воплощение желаний мне неподконтрольно. То есть, они воплощаются, но независимо от ясного сознания, спонтанно. Делить ни с кем ничего не собирался, ваши земные энергетические вампиры варварски попользовались моей бесконечной энергией, что визуально создало картину драки. Твое вмешательство прервало грабеж. У вас, кажется, тоже грабят личности?
– Значит, ты мне теперь обязан? – обрадовался я. Меня не оставляла надежда урвать у пришельца хоть пару сотен долларов.
– Ни в коей мере, – сказал Бе. – Ыдыки ни кому и ни в чем не бывают обязаны.
– Но икру ты же мне дал?
– Могу дать еще, – туманно сказал Ыдыка Бе. – Икры много.
Он дернул хвостом и на столе образовались дополнительные баночки. Была икра осетровая и стерляжья, икра чавычи, кеты, горбуши и кижуча. Белужья икра отличалась оригинальной упаковкой. Икра нежной симы, которая на нерест не поднимается выше Амура, была расфасована в обычные бутылки из-под кефира. Давненько я не видел таких бутылок. Видимо, эту икру не солили серийно, а лишь для себя, частным образом. В баночках из-под майонеза стояла паюсная икра с Байкала; там, в Чеверкуйском заливе водится небольшое количество нежнейшего осетра.
– Послушай, а ваша энергетическая схватка вреда людям не принесла? – спросил я, памятуя о некоторых необычайных происшествиях, явно связанных с проказами психованного пришельца.
– Особых – нет. Главный реализатор издательства «Лечо» напился в зюзю и поссорился со своим шефом – главным редактором. А тот, сгоряча, чуть не поссорился с босом, но вовремя остановился. Вот и все.
– А баксов не дашь? – жалобно спросил я опять.
Кот прекратил есть, обернулся, оскалился и выпрыгнул в форточку. Я подбежал к окну. Кот парил над землей, как коршун. Да, Ваське будет, что вспомнить, когда Ыдыка Бе уберется из его тела!
24. История господина Брикмана
Дурак – это человек, считающий себя умнее меня.
С. Лец
Ыдыка Бе, несмотря на свое обширное могущество, все же ошибался, утверждая, будто энергетическое безумство в районе издательства «Лечо» не имело других последствий, чем пьянка реализатора и остановленная горячность главного редактора. Произошло еще одно происшествие, и произошло именно в той мере, в какой могло произойти. Оно произошло не с печально известным нам Штиллером, который, наверное, уже сотни раз проклял тот момент, когда связался с писателем-подельщиком и с которым некоторое время ничего происходить не будет, а с незнакомым ему профессором Дормидоном Исааковичем Брикманом, попавшим в автоаварию в месте, далеко отстоящем от Москвы. А именно – в Калининграде, бывшем немецком портовом городе. Этот профессор теперь долго будет присутствовать на страницах нашей, чрезвычайно правдивой повести, хотя его странная история всего лишь получила толчок при участии Ыдыки Бе, а в дальнейшем с ним никак не состыковывалась. Описание его страданий мы постараемся выделить другим шрифтом, дабы те, кому они близки по духу, могли читать их не как вставное произведение, а цельно, перепрыгивая через главы. Действительно, если вдуматься, зачем, спрашивается, невинному читателю впитывать информацию о каком-то, неизвестном ему Ыдыке Бе, ежели он от его затуманенного сознания не пострадал? Что он, психиатр галактический, что ли?
Вообщем, переходим к профессору. Действие происходит в следственном изоляторе города Калининграда. Это бывшая немецкая тюрьма. Изменений немного, разве что в камеры для двух человек стали сажать по восемь зеков, решетки накрыли дополнительно «зонтами», чистоту помещений сменили неровными набросами штукатурки на стены, а все оставшееся покрасили суриком. По ходу повествования у нас будут появляться новые герои, прямого отношения ни ко мне, ни к Штиллеру, ни к Ыдыке Бе не имеющие. Поэтому я, как в пьесе, сразу приведу их список.
Васильев А. С. – полковник, рост 1 м 60 см с фуражкой, начальник ИТУ-9.
Момот О. А. – сторожевой врач, монофоб, кончил фармацевтическое отделение, ЗКС 1-й степени, начальник медсанчасти ИТУ-9.
Ковшов А. Ж. – псевдоним Толя-Жопа, прапорщик, служит в ИТУ-9 17 лет.
Токарев В. Г. – зам. по режимно-оперативной части, варяг, имеет хорошую библиотеку.
Андреев С. В. – молодой следователь, осведомитель КГБ, культурист.
Дубняк А. А. – директор школы для зэков, в детстве обладал зачатками интеллекта.
Волков В. В. – зубной врач, человек порядочный, алкоголик.
Батухтин П. П. – начальник оперативной части, капитан, параноидальная мания преследования, имеет двенадцатикратный бинокль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74