И все же он бледен. Что стало бы с нами, если бы он и его товарищи не подоспели вовремя?
Я отдаю свою лошадь Сирилю.
– Бери, мой храбрый друг, садись на мою лошадь и возьми с собой мисс Келли. Ты это заслужил.
Теперь – в лагерь! И благородные чистокровки, несмотря на двойной груз, несут нас, измученных, окровавленных, к оставленным повозкам.
Наступил день. Чудовищный ночной кошмар улетучился, изгнанный солнцем. Мы купаемся в солнце, Какое блаженство!
Один из англичан скоро возвращает меня к реальной действительности. Это МакКроули, который с тех пор, как отравился, мучительно ищет объяснения непостижимого для него физиологического явления:
– Мой дорогой ученый, объясните мне, пожалуйста, почему после того, как я выпил этой мерзкой воды из источника, отравленного аборигенами, я вижу в темноте почти так же хорошо, как средь бела дня?
– Очень просто. После того как белладонна расширила зрачок, сетчатка, поврежденная слишком большим количеством лучей, которые на нее воздействуют, не в состоянии их воспринять. Отсюда усталость, нарушение зрения, невозможность смотреть на дневной свет. Но то, что вызывает неприятное ощущение при солнечном свете, становится преимуществом ночью. Тот же самый зрачок, расширенный сверх меры ядовитым веществом, пропускает в глаз гораздо большее количество лучей…
– Понял. Действительно, любопытно. Белладонна случайно наделила нас свойством видеть ночью, как кошки.
– Совершенно верно, ваше сравнение вполне уместно.
– Какое счастье, что аборигены не знают этой особенности, иначе они напали бы на нас в дневное время.
– Несомненно. И именно это их незнание позволило нам уверенно действовать в темноте и сорвать их преступный замысел.
– Да, интересная история. Благодарю за разъяснение.
Наш отряд вскоре прибывает в лагерь.
Аборигены, к счастью, исчезли и даже не пытались вернуться, чтобы снова совершить нападение. Это великое благо, потому что они могли бы без труда овладеть нашим оставленным богатством, например лошадьми, которых охраняли всего трое раненых.
Мы застали стражей в напряженном ожидании: двое лежали, скрючившись, на траве, третий сидел прямо, готовый открыть стрельбу из пулемета. установленного на лафете. Невозможно, да и нет нужды описывать радость, которую они испытали при нашем возвращении.
Мирадор, гордый ролью, которую он сыграл в ночной драме, разыскал своих собратьев, сердечно поздоровался с ними… по-собачьи. Казалось, он рассказывает им о своих приключениях.
Глава IX
Доктор Стивенсон оказался прав. По Австралии не прогуливаются. Бесконечные неожиданности, с которыми мы сталкивались в путешествии, следовали одна за другой с головокружительной быстротой на протяжении нескольких дней. И, несмотря на все меры предосторожности, конечный результат экспедиции мог бы быть плачевным.
В настоящее время все живы, хотя несколько человек ранено. Однако у нас нет ни капли воды, чтобы облегчить жажду. Нам необходимо как можно скорее покинуть это злосчастное место и найти источник или ручей, которые аборигены еще не успели отравить.
Не знающий усталости Том отправляется в поиск на свежей лошади, сопровождаемый четырьмя поселенцами, вооруженными до зубов. Тем временем мы впрягаем в повозки несчастных лошадей, которые грустно поворачивают головы к отравленному источнику, вдыхая влажный воздух и не понимая, почему им не дают утолить жажду после таких героических усилий.
Снова приходится надрезать драгоценные корни эвкалиптов, и их благотворный сок, скупо распределяемый между всеми, дает некоторое облегчение.
Трогательная сценка разыгралась перед повозкой с нашими девушками.
Все еще бледная после страшной опасности, мисс Мэри со слезами на глазах от всего сердца благодарит тех храбрецов, которые спасли ей жизнь, рискуя своей собственной.
Сэр Рид, майор, Эдвард и Ричард крепко пожимают нам руки и велеречиво выражают горячую благодарность, что никак не вяжется с английской флегматичностью. Мало того. Все по очереди обнимают друг друга с чисто французской экспансивностью.
Но как случилось, что генеральный штаб не в полном составе? Где Робартс? И Сириль, который так отличился минувшей ночью? Почему он не идет получить заслуженную награду за свою храбрость?
Эта робость плохо вяжется с их недавней удалью. Создается впечатление, что для них проще сражаться со свирепыми каннибалами, нежели выдерживать взгляды прелестных глаз, к тому же если они выражают нечто большее, чем просто благодарность.
МакКроули показывает нам в сторону одной повозки, и мы видим бравого лейтенанта, сидящего в ее тени. Он поставил перед собой несессер из телячьей кожи, в котором поблескивают в лучах солнца хрустальные флаконы с серебряными пробками. Тщательно смыв кровь и пот, покрывавшие лицо, Робартс расчесал и надушил свою небольшую белокурую бородку и, забыв о ране на голове, надел новый пробковый шлем взамен потерянного.
Сириль же, наверное, уже в десятый раз расстегивает и застегивает кожаные гетры, пытаясь решить, идут ли они ему.
Они чувствуют на себе наши взгляды и от этого еще больше смущаются.
– Черт возьми, чем вы там заняты, мой дорогой Робартс? – кричит майор. Мы ждем вас обоих.
Лейтенант встает и подает знак Сирилю, который перестает наконец возиться с гетрами.
Оба медленно подходят, как будто у них вдруг отнялись ноги.
Сириль запечатлевает на обеих щечках Келли по смачному поцелую.
Каждый из нас выполнял свой долг, они же вели себя как герои. Они инстинктивно чувствуют, что сделали больше других, во всяком случае, стремились к этому, и им кажется, что истинная причина их подвига известна всем.
Юная мисс, несомненно, тоже испытывает тайное чувство. Она смотрела, леденея от страха, как героически сражался офицер, как он упал, и подумала, что он убит. Любовь вспыхнула в ней как молния во время бури. И каждый раз, когда Робартс приближается, она краснеет, бледнеет, протягивает ему руку, шепчет слова благодарности.
Что касается моего босеронца, то он буквально потерял голову. Все его поздравляют, и он не знает, кого слушать среди сердечных рукопожатий и выражений дружбы, которые раздаются со всех сторон. Он подходит к очаровательной ирландке, которая смотрит на него восторженными глазами. Пробормотав какие-то банальности, Сириль берет протянутую ручку и тут же на глазах у всех, без раздумий, простосердечно, как будто она его землячка, запечатлевает на обеих щечках Келли по смачному поцелую.
Он это заслужил, и никто его не порицает.
В этот момент раздается радостный лай. Это мой верный Мирадор, сопровождавший группу, с которой ушел Том. Инстинкт не подвел ищейку и на сей раз.
Том и поселенцы, посланные на поиски источника, прискакали во весь опор на лошадях, покрытых пеной.
– Ура! – кричит один из них, канадец Фрэнсис, размахивая кожаной каскеткой. – Вода, джентльмены, вода!
Полчаса туда и полчаса обратно потребовалось Тому и поселенцам, чтобы найти воду. Однако с тяжелыми повозками, у которых рассохлись колеса, скрипящие теперь так, что у нас болят барабанные перепонки, передвигаться гораздо труднее. На протяжении трех часов наши раненые, поддерживаемые только собственной силой воли, вновь испытывают тяжкие страдания. Их раны, не перевязанные вовремя, начинают воспаляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Я отдаю свою лошадь Сирилю.
– Бери, мой храбрый друг, садись на мою лошадь и возьми с собой мисс Келли. Ты это заслужил.
Теперь – в лагерь! И благородные чистокровки, несмотря на двойной груз, несут нас, измученных, окровавленных, к оставленным повозкам.
Наступил день. Чудовищный ночной кошмар улетучился, изгнанный солнцем. Мы купаемся в солнце, Какое блаженство!
Один из англичан скоро возвращает меня к реальной действительности. Это МакКроули, который с тех пор, как отравился, мучительно ищет объяснения непостижимого для него физиологического явления:
– Мой дорогой ученый, объясните мне, пожалуйста, почему после того, как я выпил этой мерзкой воды из источника, отравленного аборигенами, я вижу в темноте почти так же хорошо, как средь бела дня?
– Очень просто. После того как белладонна расширила зрачок, сетчатка, поврежденная слишком большим количеством лучей, которые на нее воздействуют, не в состоянии их воспринять. Отсюда усталость, нарушение зрения, невозможность смотреть на дневной свет. Но то, что вызывает неприятное ощущение при солнечном свете, становится преимуществом ночью. Тот же самый зрачок, расширенный сверх меры ядовитым веществом, пропускает в глаз гораздо большее количество лучей…
– Понял. Действительно, любопытно. Белладонна случайно наделила нас свойством видеть ночью, как кошки.
– Совершенно верно, ваше сравнение вполне уместно.
– Какое счастье, что аборигены не знают этой особенности, иначе они напали бы на нас в дневное время.
– Несомненно. И именно это их незнание позволило нам уверенно действовать в темноте и сорвать их преступный замысел.
– Да, интересная история. Благодарю за разъяснение.
Наш отряд вскоре прибывает в лагерь.
Аборигены, к счастью, исчезли и даже не пытались вернуться, чтобы снова совершить нападение. Это великое благо, потому что они могли бы без труда овладеть нашим оставленным богатством, например лошадьми, которых охраняли всего трое раненых.
Мы застали стражей в напряженном ожидании: двое лежали, скрючившись, на траве, третий сидел прямо, готовый открыть стрельбу из пулемета. установленного на лафете. Невозможно, да и нет нужды описывать радость, которую они испытали при нашем возвращении.
Мирадор, гордый ролью, которую он сыграл в ночной драме, разыскал своих собратьев, сердечно поздоровался с ними… по-собачьи. Казалось, он рассказывает им о своих приключениях.
Глава IX
Доктор Стивенсон оказался прав. По Австралии не прогуливаются. Бесконечные неожиданности, с которыми мы сталкивались в путешествии, следовали одна за другой с головокружительной быстротой на протяжении нескольких дней. И, несмотря на все меры предосторожности, конечный результат экспедиции мог бы быть плачевным.
В настоящее время все живы, хотя несколько человек ранено. Однако у нас нет ни капли воды, чтобы облегчить жажду. Нам необходимо как можно скорее покинуть это злосчастное место и найти источник или ручей, которые аборигены еще не успели отравить.
Не знающий усталости Том отправляется в поиск на свежей лошади, сопровождаемый четырьмя поселенцами, вооруженными до зубов. Тем временем мы впрягаем в повозки несчастных лошадей, которые грустно поворачивают головы к отравленному источнику, вдыхая влажный воздух и не понимая, почему им не дают утолить жажду после таких героических усилий.
Снова приходится надрезать драгоценные корни эвкалиптов, и их благотворный сок, скупо распределяемый между всеми, дает некоторое облегчение.
Трогательная сценка разыгралась перед повозкой с нашими девушками.
Все еще бледная после страшной опасности, мисс Мэри со слезами на глазах от всего сердца благодарит тех храбрецов, которые спасли ей жизнь, рискуя своей собственной.
Сэр Рид, майор, Эдвард и Ричард крепко пожимают нам руки и велеречиво выражают горячую благодарность, что никак не вяжется с английской флегматичностью. Мало того. Все по очереди обнимают друг друга с чисто французской экспансивностью.
Но как случилось, что генеральный штаб не в полном составе? Где Робартс? И Сириль, который так отличился минувшей ночью? Почему он не идет получить заслуженную награду за свою храбрость?
Эта робость плохо вяжется с их недавней удалью. Создается впечатление, что для них проще сражаться со свирепыми каннибалами, нежели выдерживать взгляды прелестных глаз, к тому же если они выражают нечто большее, чем просто благодарность.
МакКроули показывает нам в сторону одной повозки, и мы видим бравого лейтенанта, сидящего в ее тени. Он поставил перед собой несессер из телячьей кожи, в котором поблескивают в лучах солнца хрустальные флаконы с серебряными пробками. Тщательно смыв кровь и пот, покрывавшие лицо, Робартс расчесал и надушил свою небольшую белокурую бородку и, забыв о ране на голове, надел новый пробковый шлем взамен потерянного.
Сириль же, наверное, уже в десятый раз расстегивает и застегивает кожаные гетры, пытаясь решить, идут ли они ему.
Они чувствуют на себе наши взгляды и от этого еще больше смущаются.
– Черт возьми, чем вы там заняты, мой дорогой Робартс? – кричит майор. Мы ждем вас обоих.
Лейтенант встает и подает знак Сирилю, который перестает наконец возиться с гетрами.
Оба медленно подходят, как будто у них вдруг отнялись ноги.
Сириль запечатлевает на обеих щечках Келли по смачному поцелую.
Каждый из нас выполнял свой долг, они же вели себя как герои. Они инстинктивно чувствуют, что сделали больше других, во всяком случае, стремились к этому, и им кажется, что истинная причина их подвига известна всем.
Юная мисс, несомненно, тоже испытывает тайное чувство. Она смотрела, леденея от страха, как героически сражался офицер, как он упал, и подумала, что он убит. Любовь вспыхнула в ней как молния во время бури. И каждый раз, когда Робартс приближается, она краснеет, бледнеет, протягивает ему руку, шепчет слова благодарности.
Что касается моего босеронца, то он буквально потерял голову. Все его поздравляют, и он не знает, кого слушать среди сердечных рукопожатий и выражений дружбы, которые раздаются со всех сторон. Он подходит к очаровательной ирландке, которая смотрит на него восторженными глазами. Пробормотав какие-то банальности, Сириль берет протянутую ручку и тут же на глазах у всех, без раздумий, простосердечно, как будто она его землячка, запечатлевает на обеих щечках Келли по смачному поцелую.
Он это заслужил, и никто его не порицает.
В этот момент раздается радостный лай. Это мой верный Мирадор, сопровождавший группу, с которой ушел Том. Инстинкт не подвел ищейку и на сей раз.
Том и поселенцы, посланные на поиски источника, прискакали во весь опор на лошадях, покрытых пеной.
– Ура! – кричит один из них, канадец Фрэнсис, размахивая кожаной каскеткой. – Вода, джентльмены, вода!
Полчаса туда и полчаса обратно потребовалось Тому и поселенцам, чтобы найти воду. Однако с тяжелыми повозками, у которых рассохлись колеса, скрипящие теперь так, что у нас болят барабанные перепонки, передвигаться гораздо труднее. На протяжении трех часов наши раненые, поддерживаемые только собственной силой воли, вновь испытывают тяжкие страдания. Их раны, не перевязанные вовремя, начинают воспаляться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35