Сан-францисских женщин — гордых, умных, привлекательных, пухлых, стройных, общительных; сан-францисских женщин, со своими смуглыми, суровыми кавалерами с жесткими глазами.
В Напе же развлекались танцами на улице.
В шесть часов вечера здесь наступала полная тишина, если не считать глухого урчания редких машин; ничего похожего на милое Тони вавилонское столпотворение. Такая мрачная тишина, наверное, в гробу, зарытом на шестифутовой глубине на кладбище, да еще и с заклинившей крышкой. Тони зло выбивал ногами крышку завтрашнего дня, руля по дороге куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда. Танцы начинаются в семь вечера и должны были стать его последним приключением в сонных джунглях Напы. Ранним вечером он проводил Руфочку, потом откровенно потолковал еще с несколькими девушками, с которыми познакомился за последние четыре дня. Пока что Руф оказалась единственной зафрахтованной им кандидаткой на сладкую жизнь во Фриско, да он и не торопился особенно с вербовкой. Времени у него навалом. И даже больше, чем нужно. И во всем виноват ублюдок Анджело — это он послал Тони на разборку, которая обернулась столь печальными последствиями. Анджело... Ну невозможно его не возненавидеть. Сидит себе в своем кабинете, сосет сигару и загребает деньжищи, пока хлопотуны вроде Тони выкладываются вовсю.
Все так, как в прежние времена, когда Тони шестерил на Свэна: мальчик пахал, а Свэн копил бабки и славу.
Устроители организовали танцы вблизи городского центра, для чего отгородили улицу на протяжении целого квартала. Когда Тони подошел туда без четверти семь, в загоне собралась уже приличная толпа. Он и не подозревал, что в городке наберется столько народу. На тротуаре высились подмостки для оркестра, который пока еще не появился. Тони пробирался, озираясь, сквозь толпу. Кругом вертелось множество юных девочек и парней, да и некоторые немолодые соблазнились тоже. Тони узнал стройную девушку, с которой танцевал в зале мэрии, остановился, перекинулся несколькими словами и пошел дальше.
От одного сознания того, что здесь он проводит последнюю ночь, ему полегчало. Завтра он двинется в путь к новому месту назначения — Фрезно, Сакраменто... Он может даже добраться до Лос-Анджелеса и Голливуда. Уж ему-то найдется работка в Голливуде. Да где угодно — лишь бы в границах штата, Анджело не советовал ему заскакивать на чужую территорию.
Когда заиграла музыка, Тони пригласил на танец грудастую деваху лет двадцати. Чуть тяжеловата, но в танце вполне податлива. Поначалу Тони веселился угрюмо, молча, но минут через пятнадцать, станцевав с тремя разными девушками, он уже не чувствовал себя подавленным, наоборот, разошелся и отплясывал с удовольствием. Без четверти восемь, когда оркестр вновь заиграл после небольшого перерыва, Тони заметил Джун и подошел к ней:
— Привет, милашка. Потанцуем?
— А, привет, Тони. С радостью. Я тебя высматривала. Ты давно тут?
— Ага, пришел еще до этого дикого разгула.
Джун смахнула светлую прядь с глаз, рывком вошла в его объятия и прижалась к нему всем телом.
— Тебе не кажется тоскливой эта музыка, Тони? Меня она совсем не возбуждает.
— Может, оно и к лучшему — здесь-то, на улице, — ухмыльнулся Тони.
— Мы с тобой встречаемся в самых странных местах, а?
— Угу. Там, где тесно.
— Может, нам удастся найти местечко поспокойнее? — расплылась Джун в улыбке.
— Неплохо бы. И давай не будем откладывать. Я прощаюсь с вашим захолустьем. — Тони притянул ее к себе. — Слушай, а твоя подружка здесь?
— Какая?
— Бетти — этот айсберг.
— Да, мы пришли вместе. Танцует с кем-нибудь.
— Вы забавная парочка, Джун. Я хочу сказать: она такая холодная и сдержанная, а ты прямо вся бушуешь. Как вулкан. Я имею в виду, ты действительно горячая, темпераментная штучка.
— Ну и что тут забавного? Мы же с ней не спим вместе. Да и гуляем вдвоем лишь изредка. И чего ты все спрашиваешь о ней?
— К слову пришлось.
Некоторое время они сосредоточенно танцевали, потом она спросила:
— Тони, что ты хотел сказать? Ты уезжаешь от нас?
— Ага.
— Но почему? Как скоро?
— Завтра же. Чем раньше, тем лучше. — Тони помолчал, косясь на нее, потом медленно заговорил: — Ты все еще пашешь за двадцатку в неделю? Таким темпом годам к пятидесяти ты сможешь накопить сотни две баксов.
Джун подняла на него вопросительно глаза, провела кончиком языка по верхней губе.
— Тони, расскажи-ка мне еще об этих... твоих подружках-миллиардершах.
Тони покосился на нее — не издевается ли? — и охотно пояснил:
—Эти девочки — продавщицы, миленькая. Они продают мясо. Плоть, если точнее. — Он внимательно следил за ее лицом. — Продают немного горячей плоти, причем без ограничения цены. — Джун вновь облизнула губы — у нее это, видимо, признак возбуждения или заинтересованности, а он продолжал:
—Ты удивишься тому, как мало вегетарианцев в Сан-Франциско. Хорошая продавщица может сделать небольшое состояние за несколько месяцев, ну, за год, если правильно себя поведет.
Джун молчала, думала. Танец закончился, а она сильнее прижалась к нему и стала тереться о него животом, твердой грудью.
— Следующий танец тоже наш, о’кей? — предложил Тони.
— Ни за что не пропущу его. — Она стрельнула в него глазками. — Так продавщицы?
— Точно. Возьмем девочку, зарабатывающую пару десяток в неделю — это примерно тысячу баксов в год. А некоторые из моих знакомых выколачивают столько же за неделю.
В общем Тони не сильно погрешил против истины, забыл лишь добавить или просто решил пока не уточнять, что речь идет об особых девочках. Музыка вновь заиграла, и они мягко окунулись в общий вихрь.
Посреди фокстрота Тони уставился на девушку, танцевавшую неподалеку спиной к нему. По длинным черным волосам, тонкой талии и стройным ножкам под подолом зеленого платья он сразу признал Бетти. Она его не видела. Как только оркестр умолк, Тони взял Джун за руку и подвел ее к тому месту на тротуаре, где Бетти оживленно разговаривала со своим кавалером и с какой-то девушкой. Когда парень отошел, Тони поблагодарил Джун и сказал:
—Удели мне, детка, потом минут двадцать — тридцать. Нам нужно потолковать кое о чем.
— О продавщицах?
— Да, милая.
— О’кей, — Тони. Только не забудь.
Тони поспешил к Бетти.
— Приветик, — поздоровался он.
— О, Тони. Как поживаешь?
— Отлично. Ты ничего не заметила?
— Чего именно?
— Я не назвал тебя милашкой.
— Да, это, должно быть, стоило тебе больших усилий, — съязвила Бетти. — Что ты тут делаешь? Вроде бы ты не из тех, кто ходит на уличные танцульки, а, Тони?
— Кто — я? Да я с ума схожу по таким развеселым пляскам. Вот это я называю житухой.
Бетти недоверчиво покачала головой и негромко засмеялась.
Ее подруга пошла танцевать с каким-то ухарем, и они невольно остались наедине среди толпы.
— Ты не откажешь мне в этом танце? — спросил он.
— Н-не знаю, — заколебалась она.
— Проклятие, послушай, что ты против меня имеешь? У меня дурно пахнет изо рта или есть еще что-то, не менее отталкивающее? Ты же танцуешь с другими ребятами. Что-то я не врублюсь. Почему ты отказала мне в прошлый раз? Я ведь тебя не на трапеции пригласил кувыркаться.
Бетти растерянно заморгала своими вдруг потемневшими голубыми глазами.
— Я... В мэрии я была просто не в настроении, Тони. И потом, ты отплясывал с другими девушками, я видела, как ты с ними танцевал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45