Пророчество, что французская революция (французская потому, что
всюду, где Нострадамус говорит о Франции, он ее не называет) кончится в
конце XVIII-го и начале XIX-го века, "когда мы еще будем в седьмом
числе тысячи... приближаясь к восьмому" в лишний раз доказывает, что
Нострадамус обладал более ясным знанием будущего, чем он счел возможным
публично выразить.
В упомянутой мною книге Гюно от 1693-го года, изданной 111 лет до
коронации Наполеона, напечатаны любопытные по своей ошибочности
комментарии к 57-му четверостишию XII центурии, гласящему:
От простого солдата дойдет до Империи
От короткого платья дойдет до длинного
Храбрый в битвах, с церковью будет хуже,
Он столько же будет досаждать священникам,
Сколько вода - губке.
"Нострадамус предсказывает, - говорит Гюно в 1693 г., -
удивительнейшую судьбу частного лица, который будучи простым солдатом,
т.е. человеком, одетым в короткую куртку, в будущем дойдет до длинной
одежды, т.е., что он покинет оружие, чтобы стать священником; его
счастливая звезда будет ему благоприятствовать во всем, что он
предпримет и, наконец, она доведет его до Империи католической церкви,
т.е. до папского престола, что Нострадамус предсказал во второй строфе.
В дальнейшем пророк говорит:
Храбрый в битвах, с церковью будет хуже,
Он столько же будет досаждать священникам,
Сколько вода - губке.
...Способ, каким выразился Нострадамус в данном случае, есть
образное выражение, которым он хотел сказать, что этот Св.Отец будет
иметь благоразумие привлечь к себе с такою же легкостью уважение
церкви, с какой губка притягивает воду, или, если хотите держаться
буквы, что он причинит церкви также мало зла, сколько вода причиняет
губке, которую она, напротив того, увеличивает в объеме и укрепляет".
Со времени опубликования цитированного комментария должны были
пройти 111 лет, пока, наконец, Наполеон, сменил короткую куртку капрала
на длинную соболью мантию и корону Императора, чтобы стало очевидным, к
кому относится это древнее пророчество Нострадамуса.
Нам в настоящее время остается удивляться, что Нострадамус
предвидел не только главные вехи карьеры Наполеона, но и тому, что в
1555-ом году ему было известно о конкордате Бонопарта с церковью.
От пророка, духовным взором видевшего жизнь и даже облик
Наполеона, вплоть до коротко остриженных волос, сменивших у Императора
длинные парики эпохи Людовика XIV и Робеспьера, можно ожидать, что он
знал даже имя покорителя мира. И действительно, - в книге Федора Буи,
изданной в Париже в 1806-ом году - два года после коронации Наполеона
I, - мы находим анализ 54-го четверостишия 4-ой центурии. В этом
пророчестве, хотя прямо и не названо имя Наполеона, которое
Нострадамус, если и знал его, не мог бы назвать, но в нем дается
описание специфических признаков имени будущего французского
Императора.
В предисловии ко второму изданию "Пророчеств", помеченном 14-ым
мартом 1557-го года, прочел строки, напоминающие прокламацию Бонопарта
и предшествовавшие события.
"Я в этом месте, - говорит Нострадамус, - не называю себя
пророком, это не угодно Богу. Я свидетельствую, что все это от Бога и
возношу Ему вечную хвалу, благодарность и честь... большая часть
пророчеств сопровождалась движениями небесного свода и я видел как бы в
блестящем зеркале в туманном видении великие, печальные, удивительные и
несчастные события и авантюры, которые приближались к главнейшим
культурам..."
Л.Н.Толстой, изучавший для романа "Война и мир" в течение пяти лет
эпоху наполеоновских войн, не выдумывал там, где в романе говорят и
действуют исторические лица, а пользовался материалами, из которых у
него во время работы образовалась целая библиотека. 29-летний Толстой в
1857-м году, т.е. девять лет до того, как он начал писать "Войну и
мир", на полтора месяца приехал в Париж. В опубликованном в 1928-ом
году дневнике Толстого, относящемся к этому времени, ничего не
говорится о том, что писатель знал пророчества Нострадамуса,
подлинность которых можно проверить только в Парижской нац.библиотеке.
Тем не менее автор "Войны и мира" упоминает в романе, что "Пьеру
было открыто одним из братьев массонов, выведенное из Апокалипсиса
Иоана Богослова, пророчество относительно Наполеона". Это доказывает,
что при близком изучении той эпохи Толстой наткнулся на глухое эхо
пророчества о Наполеоне, источником которых, вероятно, служила книга
Нострадамуса.
В ней я нашел, подобно приведенному пророчеству о пожаре Москвы, и
другие четверостишия, относящиеся к французской революции, незамеченные
- вольно или невольно - современником этих событий - Федором Буи.
В предисловии ко второму изданию "Пророчеств" имеются строки,
заключающие, по моему мнению, предсказания о Робеспьере и его публичных
казнях.
То, что Нострадамус говорит в этом предисловии о "короле", не
должно нас удивлять и вводить в заблуждение. В 1555-ом году пророк не
мог иначе выразиться о революционном диктаторе и герое террора,
стремившегося уничтожить монархию на всем земном шаре; но описание
этого "короля" у Нострадамуса, по моему мнению, не оставляет сомнения о
ком здесь идет речь.
В седьмом четверостишии 9-ой центурии заключено еще одно
поразительное по точности употребленных в нем выражений предсказание,
также относящееся ко времени террора, экономических преобразований и
прихода Наполеона.
Третьи (третье сословие), ставшие первыми, будут
хуже, чем был Нерон,
Будут проливать кровь храбрых, Перестроят печь для выпечки хлеба.
Золотой век: величественный приход нового короля.
32-е четверостишие 1-ой центурии говорит, что хотя и в
восторженных выражениях, как того требовал трагизм предсказанного
события, но вполне ясно о первом изгнании Наполеона на остров Эльбу, о
скором расширении его власти до пределов старой Империи и последнем
пленении Бонопарта на острове Св.Елены.
Великая Империя вскоре будет перенесена
В маленькое место, которое очень скоро
Начнет увеличиваться,
Совсем маленькое место ничтожного царства,
Посредине которого он поместит скипетр.
Империей Наполеона стал скалистый берег с роскошной, как во всей
Италии, растительностью, с обилием фруктов, ржи и маиса. Как подарок
Почетного Легиона, его основателю - Бонопарту - принадлежали железные
рудники острова.
Вскоре прибыл на Эльбу батальон из 400 солдат, составляющий
священную гвардию личной охраны Императора. На острове Эльбе Наполеон
не был пленником, но Императором. Как это предвидел Нострадамус в
первой строфе своего четверостишия:
Великая Империя вскоре будет перенесена в маленькое место".
Следующая строка гласит:
"Которая вскоре начнет увеличиваться". Ибо прошли только десять
месяцев как Бонопарт возвратился во Францию, в течение 100 знаменитых
наполеоновский дней еще раз превратившейся в его Империю.
Сейчас же после упомянутой строки следует другая, внешне
противоречащая ей, но которую объяснила история:
1 2 3 4 5