Вдруг она хлопнула в ладоши и тоном настоящей королевы объявила:
- Я желаю, чтобы все ушли. Я должна принять друзей, с которыми мне необходимо кое-что срочно обсудить, а вас здесь собралось так много, что вы не дадите спокойно поговорить. Прочь!
- Как вы можете поступать с нами столь жестоко, мадам! - воскликнул офицер с такими огромными золотыми эполетами, что ширина его плеч казалась равной росту их владельца от макушки курчавой головы до пола.
- Разве я бываю жестокой с вами, Рене? - возразила Оркис. В этом полувопросе-полуупреке явственно прозвучали интимные нотки. - Приходите завтра пораньше, и нам, возможно, удастся пошептаться наедине.
Смысл этого приглашения был настолько очевиден, что Рене тут же осклабился в улыбке, выражавшей его полное удовлетворение обещанной перспективой.
Рене почтительно поцеловал кончики ее пальцев и направился к двери, в которую гуськом выходили остальные отлученные от своего кумира гости, сознававшие тщетность каких-либо своих возражений.
- Садитесь, располагайтесь поудобнее, - предложила Оркис, когда они остались в покоях втроем с Андре и Жаком. - Не хотите ли вина?
- Рядом с вами мужчины пьянеют и от воды, - галантно ответил Жак.
- Ах, Жак, вы всегда были льстецом, - погрозила пальчиком куртизанка. - Как жаль, что ваши комплименты неискренни! А куда вы дели ту малышку, которая настолько завладела вашими чувствами, что надолго лишила меня вашего общества?
- Вы напрасно меня вините, - возразил Жак. - Пока я отсутствовал, она нашла себе другого покровителя, самого генерала, а кто я такой, чтобы с ним соперничать?
Андре не понял намека, но ответ показался Оркис очень забавным, и она мелодично рассмеялась, обнажая белоснежные зубки.
Переведя взгляд на Андре, она спросила:
- А вы не хотели бы носить мундир нашей армии?
- Я бизнесмен, - ответил Андре, немало удивленный этим предложением, - и ничего не смыслю в военном деле.
- Кстати, о мундирах, - тут же вступил в разговор Жак, оберегая Андре от неблагосклонности, которую его товарищ рисковал навлечь на себя отказом. - Андре прибыл в Гаити на корабле с двумя тысячами мундиров, фасон которых придумал лично император.
- Так они уже здесь! - радостно воскликнула Оркис. - Жан-Жак будет в восторге! Жаль, что их, пожалуй, не удастся доставить в действующую армию, чтобы солдаты одержали победу уже в новом обмундировании.
- Битва, даже если в ней побеждают, не идет на пользу мундиру воина, - мудро заметил Жак. - Лучше приберечь одежду для парада триумфаторов.
- Ну конечно, - кивнула Оркис. - Хорошо бы император остался доволен мундирами, особенно собственным. Иначе с плеч слетят чьи-то головы.
Жак замахал руками.
- Во всяком случае, не моя. Я не имею к этим изделиям никакого отношения. Что касается Андре де Вилларе, то он по чистой случайности оказался пассажиром именно на том корабле, который перевозил этот груз.
Оркис задумчиво склонила голову.
- Мне кажется, я уже где-то слышала это имя.
- Оно было весьма известно на острове перед революцией, - рискнул ответить Андре.
- Неудивительно, - снова вмешался Жак. - Вилларе были чуть ли не самыми богатыми плантаторами на Гаити.
- А вы им родственник? - спросила Оркис.
- Филипп де Вилларе был моим отцом.
- Ну конечно, теперь я вспомнила, - воскликнула Оркис. - Что же, я полагаю, вы не горите желанием потрудиться на их хлопковых плантациях, или что там они выращивали? - насмешливо взглянула она на него.
- Ни малейшим, - в тон ей ответил Андре. Он подумал, что Жак слишком рано упомянул о богатстве его дяди и постарался отвести разговор от этой темы, чтобы не настораживать Оркис.
- Я поражен вашей красотой, мадам! - начал он. - Я слышал о том, как вы очаровательны, еще до своего отъезда в Америку. О вашей красоте говорят даже в Бостоне. Но теперь я вижу, что никакие слова не способны передать вашей красоты.
Оркис подалась навстречу ему и мимолетно коснулась его руки. Андре показалось, что его кожи коснулась прицеливающаяся к броску змея, и по его телу прокатился волной чувственный огонь.
Сощурив глаза, Оркис плотоядно приглядывалась к молодому человеку. Он почувствовал, будто уже переодет в обтягивающую униформу, в которую похотливая красавица любила рядить счастливчиков, причисленных к ее свите.
- Вы поужинаете вместе со мной, - тоном, не терпящим возражений, объявила Оркис. - Правда, я уже обещала этот вечер другому офицеру, но теперь я передумала.
Она обратилась к спутнику Андре:
- Жак, дорогой, уходя, скажи, пожалуйста, моим слугам, чтобы меня сегодня никто не беспокоил. Никто! Понял?
- Я непременно передам твое распоряжение лакеям. Мне остается лишь надеяться, что бог убережет меня, если я встречу отвергнутого офицера - вдруг бедняга с горя надумает помахать саблей у меня перед носом.
- Ну тебе-то в любом случае ничего не грозит, - отмахнулась Оркис. - Все знают, что здесь тебя считают незаменимым!
Андре оставалось лишь догадываться, какие заслуги позволяют мулату разговаривать с высокопоставленной особой так фамильярно.
Поцеловав руку Оркис, Жак направился к выходу.
- Вы счастливчик, Андре! - многозначительно сказал он, кивая на прощание.
- Я не могу поверить в свою удачу, - отозвался Андре, но дверь уже закрылась, Понимая, что от него требуется, он присел на кровать лицом к хозяйке.
- Вы очень красивы, мой друг, - нараспев протянула она. - И вы действительно такой мужественный, каким кажетесь?
- Во всяком случае, мне хотелось бы на это надеяться, - сказал Андре. - Ведь вы, экзотическая орхидея, сама женственность!
Он почувствовал жадные прикосновения ее рук. Заинтригованный ее смелостью, не в силах устоять перед призывной улыбкой этой женщины, Андре склонился над смуглокожей красавицей.
Она впилась губами в его рот, словно стремилась утолить мучительную жажду, и Андре сквозь тонкую ткань камзола ощутил у себя на спине уколы острых ноготков темпераментной женщины.
Заглянув на свою беду в ее глаза, Андре почувствовал, как опрокидывается в манящую бездну. Ему показалось, что где-то там, в их глубине, плещет расплавленная лава, и тот же жар залил все его тело.
Затем в его голове разорвались тысячи фейерверков, и мысли оставили его.
Глава 2
Андре и Оркис чудесно поужинали на открытой террасе, где только звезды видели их, озаренные теплым отсветом множества свечей в трех золотых канделябрах.
Если не считать успокаивающего журчания воды в фонтане да разноголосицы тропических лягушек, оживших в ночной прохладе, вокруг не раздавалось ни звука. Человеческие голоса не доходили в этот райский уголок.
Андре, наслаждавшийся за ужином креольскими деликатесами, выпил, по настоянию Оркис, бокал тепловатого напитка, который, как он позднее узнал от хозяйки, назывался «настойкой дьявола».
Это было совершенно особенное вино со странным горьковатым привкусом и терпким запахом, не похожее ни на один из известных Андре напитков.
Осушив бокал, Андре почувствовал жар во всем теле, ощутил, как у него вибрирует желанием каждый нерв. Пульс первобытной страсти достиг в нем такой мощи, что он начисто забыл о чем-либо, кроме Оркис. И хотя где-то в глубине сознания Андре помнил, что влечение к этой опасной женщине было противоестественным, он не мог ему противиться.
Несколько часов спустя, когда любовники лежали совершенно опустошенные на огромной кровати в покоях Оркис, Андре, заставив себя припомнить цель своего визита, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
- Я желаю, чтобы все ушли. Я должна принять друзей, с которыми мне необходимо кое-что срочно обсудить, а вас здесь собралось так много, что вы не дадите спокойно поговорить. Прочь!
- Как вы можете поступать с нами столь жестоко, мадам! - воскликнул офицер с такими огромными золотыми эполетами, что ширина его плеч казалась равной росту их владельца от макушки курчавой головы до пола.
- Разве я бываю жестокой с вами, Рене? - возразила Оркис. В этом полувопросе-полуупреке явственно прозвучали интимные нотки. - Приходите завтра пораньше, и нам, возможно, удастся пошептаться наедине.
Смысл этого приглашения был настолько очевиден, что Рене тут же осклабился в улыбке, выражавшей его полное удовлетворение обещанной перспективой.
Рене почтительно поцеловал кончики ее пальцев и направился к двери, в которую гуськом выходили остальные отлученные от своего кумира гости, сознававшие тщетность каких-либо своих возражений.
- Садитесь, располагайтесь поудобнее, - предложила Оркис, когда они остались в покоях втроем с Андре и Жаком. - Не хотите ли вина?
- Рядом с вами мужчины пьянеют и от воды, - галантно ответил Жак.
- Ах, Жак, вы всегда были льстецом, - погрозила пальчиком куртизанка. - Как жаль, что ваши комплименты неискренни! А куда вы дели ту малышку, которая настолько завладела вашими чувствами, что надолго лишила меня вашего общества?
- Вы напрасно меня вините, - возразил Жак. - Пока я отсутствовал, она нашла себе другого покровителя, самого генерала, а кто я такой, чтобы с ним соперничать?
Андре не понял намека, но ответ показался Оркис очень забавным, и она мелодично рассмеялась, обнажая белоснежные зубки.
Переведя взгляд на Андре, она спросила:
- А вы не хотели бы носить мундир нашей армии?
- Я бизнесмен, - ответил Андре, немало удивленный этим предложением, - и ничего не смыслю в военном деле.
- Кстати, о мундирах, - тут же вступил в разговор Жак, оберегая Андре от неблагосклонности, которую его товарищ рисковал навлечь на себя отказом. - Андре прибыл в Гаити на корабле с двумя тысячами мундиров, фасон которых придумал лично император.
- Так они уже здесь! - радостно воскликнула Оркис. - Жан-Жак будет в восторге! Жаль, что их, пожалуй, не удастся доставить в действующую армию, чтобы солдаты одержали победу уже в новом обмундировании.
- Битва, даже если в ней побеждают, не идет на пользу мундиру воина, - мудро заметил Жак. - Лучше приберечь одежду для парада триумфаторов.
- Ну конечно, - кивнула Оркис. - Хорошо бы император остался доволен мундирами, особенно собственным. Иначе с плеч слетят чьи-то головы.
Жак замахал руками.
- Во всяком случае, не моя. Я не имею к этим изделиям никакого отношения. Что касается Андре де Вилларе, то он по чистой случайности оказался пассажиром именно на том корабле, который перевозил этот груз.
Оркис задумчиво склонила голову.
- Мне кажется, я уже где-то слышала это имя.
- Оно было весьма известно на острове перед революцией, - рискнул ответить Андре.
- Неудивительно, - снова вмешался Жак. - Вилларе были чуть ли не самыми богатыми плантаторами на Гаити.
- А вы им родственник? - спросила Оркис.
- Филипп де Вилларе был моим отцом.
- Ну конечно, теперь я вспомнила, - воскликнула Оркис. - Что же, я полагаю, вы не горите желанием потрудиться на их хлопковых плантациях, или что там они выращивали? - насмешливо взглянула она на него.
- Ни малейшим, - в тон ей ответил Андре. Он подумал, что Жак слишком рано упомянул о богатстве его дяди и постарался отвести разговор от этой темы, чтобы не настораживать Оркис.
- Я поражен вашей красотой, мадам! - начал он. - Я слышал о том, как вы очаровательны, еще до своего отъезда в Америку. О вашей красоте говорят даже в Бостоне. Но теперь я вижу, что никакие слова не способны передать вашей красоты.
Оркис подалась навстречу ему и мимолетно коснулась его руки. Андре показалось, что его кожи коснулась прицеливающаяся к броску змея, и по его телу прокатился волной чувственный огонь.
Сощурив глаза, Оркис плотоядно приглядывалась к молодому человеку. Он почувствовал, будто уже переодет в обтягивающую униформу, в которую похотливая красавица любила рядить счастливчиков, причисленных к ее свите.
- Вы поужинаете вместе со мной, - тоном, не терпящим возражений, объявила Оркис. - Правда, я уже обещала этот вечер другому офицеру, но теперь я передумала.
Она обратилась к спутнику Андре:
- Жак, дорогой, уходя, скажи, пожалуйста, моим слугам, чтобы меня сегодня никто не беспокоил. Никто! Понял?
- Я непременно передам твое распоряжение лакеям. Мне остается лишь надеяться, что бог убережет меня, если я встречу отвергнутого офицера - вдруг бедняга с горя надумает помахать саблей у меня перед носом.
- Ну тебе-то в любом случае ничего не грозит, - отмахнулась Оркис. - Все знают, что здесь тебя считают незаменимым!
Андре оставалось лишь догадываться, какие заслуги позволяют мулату разговаривать с высокопоставленной особой так фамильярно.
Поцеловав руку Оркис, Жак направился к выходу.
- Вы счастливчик, Андре! - многозначительно сказал он, кивая на прощание.
- Я не могу поверить в свою удачу, - отозвался Андре, но дверь уже закрылась, Понимая, что от него требуется, он присел на кровать лицом к хозяйке.
- Вы очень красивы, мой друг, - нараспев протянула она. - И вы действительно такой мужественный, каким кажетесь?
- Во всяком случае, мне хотелось бы на это надеяться, - сказал Андре. - Ведь вы, экзотическая орхидея, сама женственность!
Он почувствовал жадные прикосновения ее рук. Заинтригованный ее смелостью, не в силах устоять перед призывной улыбкой этой женщины, Андре склонился над смуглокожей красавицей.
Она впилась губами в его рот, словно стремилась утолить мучительную жажду, и Андре сквозь тонкую ткань камзола ощутил у себя на спине уколы острых ноготков темпераментной женщины.
Заглянув на свою беду в ее глаза, Андре почувствовал, как опрокидывается в манящую бездну. Ему показалось, что где-то там, в их глубине, плещет расплавленная лава, и тот же жар залил все его тело.
Затем в его голове разорвались тысячи фейерверков, и мысли оставили его.
Глава 2
Андре и Оркис чудесно поужинали на открытой террасе, где только звезды видели их, озаренные теплым отсветом множества свечей в трех золотых канделябрах.
Если не считать успокаивающего журчания воды в фонтане да разноголосицы тропических лягушек, оживших в ночной прохладе, вокруг не раздавалось ни звука. Человеческие голоса не доходили в этот райский уголок.
Андре, наслаждавшийся за ужином креольскими деликатесами, выпил, по настоянию Оркис, бокал тепловатого напитка, который, как он позднее узнал от хозяйки, назывался «настойкой дьявола».
Это было совершенно особенное вино со странным горьковатым привкусом и терпким запахом, не похожее ни на один из известных Андре напитков.
Осушив бокал, Андре почувствовал жар во всем теле, ощутил, как у него вибрирует желанием каждый нерв. Пульс первобытной страсти достиг в нем такой мощи, что он начисто забыл о чем-либо, кроме Оркис. И хотя где-то в глубине сознания Андре помнил, что влечение к этой опасной женщине было противоестественным, он не мог ему противиться.
Несколько часов спустя, когда любовники лежали совершенно опустошенные на огромной кровати в покоях Оркис, Андре, заставив себя припомнить цель своего визита, сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43