Теперь в магазинах практически не было покупателей.
Диана покинула Охотничий дом, еще не вполне осознавая, что с ней произошло.
Ощущение безграничной любви, которую она испытывала к Барри, сменилось глубокой тоской разлуки, не заглушившей, впрочем, надежды на счастливое будущее для них.
Прощаясь с Барри ранним утром перед отъездом в Лондон, Диана сказала:
— Надеюсь, скоро мы с вами снова увидимся. Она решила согласиться на все, что бы он ни
предложил, лишь бы быть с ним рядом, пожертвовать всем, что у нее осталось, даже работой.
Однако ответ Барри прозвучал настолько неожиданно, что несколько секунд Диана недоверчиво смотрела на него не в силах поверить услышанному.
— Боюсь, теперь мы увидимся не скоро. В конце следующей недели я уезжаю в Индию.
— И сколько вы там пробудете? — после долгого молчания спросила Диана, и ей показалось, что голос ее, лишенный каких-либо чувств, прозвучал несколько неестественно.
— Не знаю, — пожал плечами Барри. — Я никогда не могу сказать, сколько Индия продержит меня.
Диану охватило отчаянное желание крикнуть, что она любит его, а потом умолять остаться или взять ее с собой, но огромным усилием воли она сдержалась.
Спокойно попрощавшись, девушка уехала, не ведая о том, что совершает один из самых смелых поступков в своей жизни.
«Если бы он только написал мне…» — тоскливо думала она.
Позже Диана узнала, что Барри благополучно добрался до Индии. Об этом она прочитала в газете — всего несколько сухих, равнодушных строк, и тишина…
Каждую ночь она засыпала, шепча его имя, а утром просыпалась с единственной мыслью о нем. Вскоре он начал ей даже сниться.
С каждым прожитым днем любовь к Барри и тоска по нему становились все сильнее и сильнее.
Она так страстно желала его видеть, что казалось, будто стремление это способно найти его, где бы он в этот момент ни находился.
Иногда она стояла у окна, думая о своем возлюбленном и отчаянно моля его поскорее вернуться.
Диана часто читала о возможности передавать мысли на расстоянии, слышала удивительные истории о том, как человек, находящийся на одном конце земного шара, знает, что думает о нем в этот момент человек, находящийся на противоположном.
«Барри! Барри!» — взывала к нему ее душа.
Но Барри молчал, и Диана ничего не знала о нем.
А тем временем Хьюго становился все более и более настойчивым. Как и обещал Диане в Монте-Карло, он бесцеремонно заявился на Гросвенор-сквер, где был радушно встречен Шнайберами.
Диана постоянно сталкивалась с ним, поскольку Хьюго взял привычку заходить когда ему вздумается.
Сначала миссис Шнайбер усердно обхаживала его в надежде, что он женится на Рут, однако, будучи особой проницательной, она, к величайшему своему огорчению, увидела, что Хьюго не проявляет к ее дочурке никаких нежных чувств, а все свое, внимание сосредоточил па Диане.
Когда наконец миссис Шнайбер окончательно поняла, в чем тут дело, ее природная доброта возобладала над материнскими чувствами, и она принялась обхаживать Хьюго уже ради Дианы, как совсем недавно делала это для своей дочери.
Однако предлагать Диане руку и сердце Хьюго не спешил. Он лишь ни на секунду не отпускал ее от себя, ходил за ней как привязанный и изыскивал любую возможность побыть наедине и поухаживать за ней.
Диане с каждым днем все труднее и труднее было сосредоточить свое внимание на его пылких речах.
Нельзя, правда, сказать, что Хьюго ей не нравился. Она чувствовала, что этот человек — последняя ниточка, которая связывает ее с прошлой жизнью.
Хьюго обладал одним несомненным достоинством — блестящим умением льстить. И временами, чувствуя себя особенно несчастной, Диана благосклонно выслушивала его.
Надо признать, что больше всего в ее теперешней жизни Диане не хватало комплиментов, которых не так давно ей доводилось выслушивать в избытке.
В этом отношении Хьюго, с его потрясающей способностью дать возможность любой женщине почувствовать себя богиней, а дурнушке — красавицей, был для Дианы манной небесной.
Он единственный из всех относился к ней точно так же, как и раньше, в отличие от других друзей, которые после краха сэра Роберта Хедли старались держаться от нее подальше.
Теперь, когда общественный интерес к Диане поутих, она смело могла войти в ресторан, не опасаясь, что посетители будут шептаться за ее спиной либо, как это принято в высшем обществе, нагло смотреть на нее в упор.
Впрочем, она уже приучила себя относиться к таким вещам спокойно, не боясь насмешек и оскорблений.
И все же до безмятежной жизни было еще далеко.
Внезапная смерть отца способствовала резкому понижению стоимости акций на фондовой бирже. И многие, даже не знакомые с сэром Робертом Хедли лично, проклинали его за то, что он устроил такой переполох на рынке ценных бумаг и хорошенько потряс их кошельки.
Самоубийство сэра Хедли все еще считалось самым крупным событием года, и Диана, как ни старалась, каждый раз испуганно вздрагивала, когда слышала свое имя, и мечтала в эти минуты только об одном: скрыться как можно быстрее.
Джимми в этом отношении повезло больше: сменив фамилию, он получил возможность избегать нежелательных случайных встреч. Одно пугало — над ним витал постоянный страх разоблачения.
Дела в его гараже шли хорошо, он получил повышение в должности и прибавку к жалованью. Диана не сомневалась, что благодаря трудолюбию и природной смекалке Джимми рано или поздно добьется в жизни всего.
Миссис Шнайбер попросила ее подобрать подарок в пределах небольшой суммы, и теперь Диана никак не могла решить, что ей купить — веселенькое фарфоровое украшение или стеклянную статуэтку. И то, и другое ей очень понравилось.
Оглянувшись в поисках продавщицы, она вдруг заметила Лоэлию, спускающуюся по лестнице.
— Лоэлия! — радостно крикнула Диана и, бросившись навстречу подруге, обняла ее и горячо расцеловала.
— Как я рада тебя видеть! — в свою очередь обрадовалась Лоэлия. — Но я ужасно сердита. Почему ты столько времени ничего не писала?
— Не о чем было, — объяснила Диана. — Очень мило с твоей стороны было пригласить меня на Рождество, но я никак не могла вырваться. Шнайберы наприглашали кучу родственников и попросили меня их развлекать.
— Бедняжка, — вздохнула Лоэлия. — А я так хотела, чтобы ты к нам приехала. Мы чудесно провели время. А какой детский праздник устроили! По-моему, нам с Джеком он понравился даже больше, чем Робину.
Сделав свои покупки, подруги, взявшись под руки, стали подниматься по лестнице, весело болтая о разных пустяках.
Дойдя до верхнего пролета лестницы, Лоэлия взглянула на часы и испуганно вскрикнула:
— Боже мой! Я и не думала, что уже столько времени! Мы встречаемся с Джеком на станции и собираемся уехать ранним поездом.
Подруги бросились к выходу и, попросив посыльного вызвать для Лоэлии такси, вышли на улицу.
И только тогда Диана задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке с тех самых пор, как только она увидела Лоэлию:
— А что слышно о Барри? Как он?
— Барри? — переспросила Лоэлия. — У него все отлично. Совсем недавно Джек получил от него письмо. Он ушел в монастырь.
Диана замерла, пытаясь понять смысл услышанного. В этот момент подкатило такси, и посыльный распахнул для Лоэлии дверцу. Та поспешно села в машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Диана покинула Охотничий дом, еще не вполне осознавая, что с ней произошло.
Ощущение безграничной любви, которую она испытывала к Барри, сменилось глубокой тоской разлуки, не заглушившей, впрочем, надежды на счастливое будущее для них.
Прощаясь с Барри ранним утром перед отъездом в Лондон, Диана сказала:
— Надеюсь, скоро мы с вами снова увидимся. Она решила согласиться на все, что бы он ни
предложил, лишь бы быть с ним рядом, пожертвовать всем, что у нее осталось, даже работой.
Однако ответ Барри прозвучал настолько неожиданно, что несколько секунд Диана недоверчиво смотрела на него не в силах поверить услышанному.
— Боюсь, теперь мы увидимся не скоро. В конце следующей недели я уезжаю в Индию.
— И сколько вы там пробудете? — после долгого молчания спросила Диана, и ей показалось, что голос ее, лишенный каких-либо чувств, прозвучал несколько неестественно.
— Не знаю, — пожал плечами Барри. — Я никогда не могу сказать, сколько Индия продержит меня.
Диану охватило отчаянное желание крикнуть, что она любит его, а потом умолять остаться или взять ее с собой, но огромным усилием воли она сдержалась.
Спокойно попрощавшись, девушка уехала, не ведая о том, что совершает один из самых смелых поступков в своей жизни.
«Если бы он только написал мне…» — тоскливо думала она.
Позже Диана узнала, что Барри благополучно добрался до Индии. Об этом она прочитала в газете — всего несколько сухих, равнодушных строк, и тишина…
Каждую ночь она засыпала, шепча его имя, а утром просыпалась с единственной мыслью о нем. Вскоре он начал ей даже сниться.
С каждым прожитым днем любовь к Барри и тоска по нему становились все сильнее и сильнее.
Она так страстно желала его видеть, что казалось, будто стремление это способно найти его, где бы он в этот момент ни находился.
Иногда она стояла у окна, думая о своем возлюбленном и отчаянно моля его поскорее вернуться.
Диана часто читала о возможности передавать мысли на расстоянии, слышала удивительные истории о том, как человек, находящийся на одном конце земного шара, знает, что думает о нем в этот момент человек, находящийся на противоположном.
«Барри! Барри!» — взывала к нему ее душа.
Но Барри молчал, и Диана ничего не знала о нем.
А тем временем Хьюго становился все более и более настойчивым. Как и обещал Диане в Монте-Карло, он бесцеремонно заявился на Гросвенор-сквер, где был радушно встречен Шнайберами.
Диана постоянно сталкивалась с ним, поскольку Хьюго взял привычку заходить когда ему вздумается.
Сначала миссис Шнайбер усердно обхаживала его в надежде, что он женится на Рут, однако, будучи особой проницательной, она, к величайшему своему огорчению, увидела, что Хьюго не проявляет к ее дочурке никаких нежных чувств, а все свое, внимание сосредоточил па Диане.
Когда наконец миссис Шнайбер окончательно поняла, в чем тут дело, ее природная доброта возобладала над материнскими чувствами, и она принялась обхаживать Хьюго уже ради Дианы, как совсем недавно делала это для своей дочери.
Однако предлагать Диане руку и сердце Хьюго не спешил. Он лишь ни на секунду не отпускал ее от себя, ходил за ней как привязанный и изыскивал любую возможность побыть наедине и поухаживать за ней.
Диане с каждым днем все труднее и труднее было сосредоточить свое внимание на его пылких речах.
Нельзя, правда, сказать, что Хьюго ей не нравился. Она чувствовала, что этот человек — последняя ниточка, которая связывает ее с прошлой жизнью.
Хьюго обладал одним несомненным достоинством — блестящим умением льстить. И временами, чувствуя себя особенно несчастной, Диана благосклонно выслушивала его.
Надо признать, что больше всего в ее теперешней жизни Диане не хватало комплиментов, которых не так давно ей доводилось выслушивать в избытке.
В этом отношении Хьюго, с его потрясающей способностью дать возможность любой женщине почувствовать себя богиней, а дурнушке — красавицей, был для Дианы манной небесной.
Он единственный из всех относился к ней точно так же, как и раньше, в отличие от других друзей, которые после краха сэра Роберта Хедли старались держаться от нее подальше.
Теперь, когда общественный интерес к Диане поутих, она смело могла войти в ресторан, не опасаясь, что посетители будут шептаться за ее спиной либо, как это принято в высшем обществе, нагло смотреть на нее в упор.
Впрочем, она уже приучила себя относиться к таким вещам спокойно, не боясь насмешек и оскорблений.
И все же до безмятежной жизни было еще далеко.
Внезапная смерть отца способствовала резкому понижению стоимости акций на фондовой бирже. И многие, даже не знакомые с сэром Робертом Хедли лично, проклинали его за то, что он устроил такой переполох на рынке ценных бумаг и хорошенько потряс их кошельки.
Самоубийство сэра Хедли все еще считалось самым крупным событием года, и Диана, как ни старалась, каждый раз испуганно вздрагивала, когда слышала свое имя, и мечтала в эти минуты только об одном: скрыться как можно быстрее.
Джимми в этом отношении повезло больше: сменив фамилию, он получил возможность избегать нежелательных случайных встреч. Одно пугало — над ним витал постоянный страх разоблачения.
Дела в его гараже шли хорошо, он получил повышение в должности и прибавку к жалованью. Диана не сомневалась, что благодаря трудолюбию и природной смекалке Джимми рано или поздно добьется в жизни всего.
Миссис Шнайбер попросила ее подобрать подарок в пределах небольшой суммы, и теперь Диана никак не могла решить, что ей купить — веселенькое фарфоровое украшение или стеклянную статуэтку. И то, и другое ей очень понравилось.
Оглянувшись в поисках продавщицы, она вдруг заметила Лоэлию, спускающуюся по лестнице.
— Лоэлия! — радостно крикнула Диана и, бросившись навстречу подруге, обняла ее и горячо расцеловала.
— Как я рада тебя видеть! — в свою очередь обрадовалась Лоэлия. — Но я ужасно сердита. Почему ты столько времени ничего не писала?
— Не о чем было, — объяснила Диана. — Очень мило с твоей стороны было пригласить меня на Рождество, но я никак не могла вырваться. Шнайберы наприглашали кучу родственников и попросили меня их развлекать.
— Бедняжка, — вздохнула Лоэлия. — А я так хотела, чтобы ты к нам приехала. Мы чудесно провели время. А какой детский праздник устроили! По-моему, нам с Джеком он понравился даже больше, чем Робину.
Сделав свои покупки, подруги, взявшись под руки, стали подниматься по лестнице, весело болтая о разных пустяках.
Дойдя до верхнего пролета лестницы, Лоэлия взглянула на часы и испуганно вскрикнула:
— Боже мой! Я и не думала, что уже столько времени! Мы встречаемся с Джеком на станции и собираемся уехать ранним поездом.
Подруги бросились к выходу и, попросив посыльного вызвать для Лоэлии такси, вышли на улицу.
И только тогда Диана задала вопрос, который так и вертелся у нее на языке с тех самых пор, как только она увидела Лоэлию:
— А что слышно о Барри? Как он?
— Барри? — переспросила Лоэлия. — У него все отлично. Совсем недавно Джек получил от него письмо. Он ушел в монастырь.
Диана замерла, пытаясь понять смысл услышанного. В этот момент подкатило такси, и посыльный распахнул для Лоэлии дверцу. Та поспешно села в машину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41