Даже когда война вспыхнула вновь и было уже не важно, Эрган он или Эрвард, его содержали и поддерживали в нем жизнь ради проблемы самой по себе, в качестве идеального подопытного; поэтому его охраняли и берегли пуще прежнего, чтобы палачи рэков могли отрабатывать свои приемы, изменяя и улучшая их.
И однажды к берегу пристали галеры Белаклоу, и воины с плюмажами из перьев взяли штурмом стены Корсапана.
Рэки с сожалением разглядывали Эргана.
— Нам надо уходить, а ты никак не сломаешься.
— Я — Эрвард, — прохрипело существо, лежавшее на столе. — Эрвард, торговец.
Сверху послышались треск и грохот.
— Нам пора уходить, — сказали рэки. — Твой народ взял город приступом. Если скажешь правду, останешься жив. Если солжешь, мы тебя убьем. Выбор за тобой. Твоя жизнь в обмен на правду.
— Правду? — пробормотал Эрган. — Это хитрость… И тут он услышал победную песнь воинов Белаклоу.
— Правду? Почему бы и нет? Очень хорошо. И он сказал:
— Я — Эрвард.
Поскольку уже сам верил в то, что это правда.
Галактический Премьер был худощавым человеком с рыжеватыми редкими волосами на черепе красивой формы. Лицо его, ничем иным не примечательное, носило отпечаток властности, придаваемой большими темными глазами, мерцающими подобно огню в тумане. Физически он миновал пик молодости: руки и ноги его были тощими и гибкими; голова его клонилась вперед, словно под тяжестью сложнейшей механики его мозга.
Поднявшись с ложа, он с легкой улыбкой посмотрел через галерею на одиннадцать Старейшин. Они сидели за столом из полированного дерева, спиной к стене, обвитой лозой. Это были степенные люди, неторопливые в движениях, и лица их выражали мудрость и проницательность. Согласно установленной системе Премьер был главой исполнительной власти вселенной, а Старейшины составляли совещательный орган, наделенный определенными ограничительными полномочиями.
— Ну что?
Главный Старейшина неспешно поднял глаза от компьютера.
— Вы первым поднялись с ложа.
Премьер бросил взгляд на галерею, продолжая слегка улыбаться. Остальные возлегали в различных позах: некоторые — неподвижно застыв, стиснув руки; другие — свернувшись калачиком. Один наполовину сполз с ложа на пол; глаза его были открыты, взор устремлен в пустоту.
Премьер снова перевел глаза на Главного Старейшину, наблюдавшего за ним со сдержанным интересом.
— Оптимальный уровень установлен? Главный Старейшина заглянул в компьютер.
— Оптимальный уровень — двадцать шесть, тридцать семь.
Премьер выждал, но Главный Старейшина больше ничего не сказал. Премьер шагнул к алебастровой балюстраде позади лож. Наклонившись вперед, он посмотрел вдаль — солнечная дымка на много миль, а ближе к горизонту переливающееся море. В лицо ему подул ветерок, растрепав редкие рыжеватые пряди. Он глубоко вдохнул, размяв пальцы и кисти, поскольку в памяти у него еще свежи были воспоминания о пытках рэков. Через мгновение он развернулся и откинулся назад, опершись локтями о балюстраду. Он еще раз взглянул на ряд лож: кандидаты по-прежнему не подавали признаков жизни.
— Двадцать шесть, тридцать семь, — пробормотал он. — Возьму на себя смелость оценить свой уровень как двадцать пять, девяносто. В последнем эпизоде, насколько я помню, имело место неполное сохранение личности.
— Двадцать пять, семьдесят четыре, — произнес Главный Старейшина. — Компьютер расценил как нецелесообразный последний вызов Бирвальда Хэлфорна воинам брэндов.
Премьер немного подумал.
— Мнение обоснованное. Упорство бесполезно, если не служит заранее определенной цели. Это недостаток, который я постараюсь изжить.
Он посмотрел на Старейшин, переводя взгляд с одного лица на другое.
— Вы не выносите никаких суждений, вы удивительно молчаливы.
Он выждал; Главный Старейшина ничего не ответил.
— Могу я поинтересоваться, каков высший уровень?
— Двадцать пять, семьдесят четыре. Премьер кивнул:
— Да, это мой.
— У вас высокий уровень, — заметил Главный Старейшина.
Улыбка исчезла с лица Премьера, на лице его появилось озадаченное выражение.
— И несмотря на это, вы все же не желаете подтвердить мои полномочия на второй срок. Вас все еще гложут сомнения.
— Сомнения и опасения, — ответил Главный Старейшина.
Премьер поджал губы, хотя лицо сохранило выражение вежливого недоумения.
— Ваше отношение ставит меня в тупик. Мой послужной список свидетельствует о беззаветном служении. Уровень интеллекта у меня феноменальный, а в этом испытании, которое я затеял, чтобы рассеять ваши последние сомнения, я добился высшей оценки. Я подтвердил свое социальное чутье и гибкость, лидерские качества, преданность долгу, воображение и решимость. По всем мыслимым аспектам я отвечаю высшим стандартам занимаемой должности.
Главный Старейшина оглядел коллег. Никто из них не изъявлял желания говорить. Главный Старейшина выпрямился в своем кресле и откинулся на спинку.
— Наше мнение трудно выразить. Все так, как вы говорите. Ваш интеллект не вызывает сомнений, ваш характер уникален, вы отслужили свой срок с честью и достоинством. Мы понимаем также и то, что вы стремитесь остаться на второй срок из достойных побуждений: вы считаете себя человеком, наиболее подходящим для координации сложнейших галактических проблем.
Премьер угрюмо кивнул:
— Но вы думаете иначе.
— Пожалуй, наша позиция не столь однозначна.
— Так в чем же она заключается, ваша позиция? — Премьер обвел рукой ложа. — Взгляните на этих людей. Это лучшие в галактике. Один погиб. Тот, что шевелится на третьем ложе, лишился рассудка: он — сумасшедший. Остальные пережили страшное потрясение. И не забывайте, что это испытание было задумано специально, чтобы определить качества, важные для Галактического Премьера.
— Испытание представляло для нас огромный интерес, — мягко заметил Главный Старейшина. — Оно в значительной степени повлияло на наш образ мысли.
Премьер подумал, взвешивая скрытую подоплеку сказанного. Он прошел вперед и сел напротив Старейшин. Он пристально рассмотрел их лица, постукивая пальцами по полированной столешнице, затем откинулся в кресле.
— Как я уже отметил, испытание выявило у каждого кандидата конкретные свойства, оптимально необходимые для исполнения должности, следующим образом: Земля двадцатого века — планета замысловатых условностей; на Земле от кандидата — под именем Артура Кэвершема — потребовалось воспользоваться социальным чутьем, качеством, в высшей степени полезным в этой галактике, состоящей из двух миллиардов солнц. На Белотси Бирвальд Хэлфорн подвергся испытанию на смелость и способность к положительным действиям. В мертвом городе Терлатч, на планете Пресипи-Три, кандидат под именем Систан подвергся проверке на преданность долгу, а под именем Добнор Баксат он получил возможность участвовать в конкурсе “Имаджикон” и испытать свои творческие возможности в состязании с наиболее выдающимися талантами современности. Наконец, под именем Эрган, на планете Ханкозар, он сумел испытать до крайних пределов свои волю, упорство и характер.
Каждый из кандидатов помещен в аналогичные обстоятельства с помощью темпорального, пространственного и нейроцеребрального совмещения, слишком сложного для данного обсуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8
И однажды к берегу пристали галеры Белаклоу, и воины с плюмажами из перьев взяли штурмом стены Корсапана.
Рэки с сожалением разглядывали Эргана.
— Нам надо уходить, а ты никак не сломаешься.
— Я — Эрвард, — прохрипело существо, лежавшее на столе. — Эрвард, торговец.
Сверху послышались треск и грохот.
— Нам пора уходить, — сказали рэки. — Твой народ взял город приступом. Если скажешь правду, останешься жив. Если солжешь, мы тебя убьем. Выбор за тобой. Твоя жизнь в обмен на правду.
— Правду? — пробормотал Эрган. — Это хитрость… И тут он услышал победную песнь воинов Белаклоу.
— Правду? Почему бы и нет? Очень хорошо. И он сказал:
— Я — Эрвард.
Поскольку уже сам верил в то, что это правда.
Галактический Премьер был худощавым человеком с рыжеватыми редкими волосами на черепе красивой формы. Лицо его, ничем иным не примечательное, носило отпечаток властности, придаваемой большими темными глазами, мерцающими подобно огню в тумане. Физически он миновал пик молодости: руки и ноги его были тощими и гибкими; голова его клонилась вперед, словно под тяжестью сложнейшей механики его мозга.
Поднявшись с ложа, он с легкой улыбкой посмотрел через галерею на одиннадцать Старейшин. Они сидели за столом из полированного дерева, спиной к стене, обвитой лозой. Это были степенные люди, неторопливые в движениях, и лица их выражали мудрость и проницательность. Согласно установленной системе Премьер был главой исполнительной власти вселенной, а Старейшины составляли совещательный орган, наделенный определенными ограничительными полномочиями.
— Ну что?
Главный Старейшина неспешно поднял глаза от компьютера.
— Вы первым поднялись с ложа.
Премьер бросил взгляд на галерею, продолжая слегка улыбаться. Остальные возлегали в различных позах: некоторые — неподвижно застыв, стиснув руки; другие — свернувшись калачиком. Один наполовину сполз с ложа на пол; глаза его были открыты, взор устремлен в пустоту.
Премьер снова перевел глаза на Главного Старейшину, наблюдавшего за ним со сдержанным интересом.
— Оптимальный уровень установлен? Главный Старейшина заглянул в компьютер.
— Оптимальный уровень — двадцать шесть, тридцать семь.
Премьер выждал, но Главный Старейшина больше ничего не сказал. Премьер шагнул к алебастровой балюстраде позади лож. Наклонившись вперед, он посмотрел вдаль — солнечная дымка на много миль, а ближе к горизонту переливающееся море. В лицо ему подул ветерок, растрепав редкие рыжеватые пряди. Он глубоко вдохнул, размяв пальцы и кисти, поскольку в памяти у него еще свежи были воспоминания о пытках рэков. Через мгновение он развернулся и откинулся назад, опершись локтями о балюстраду. Он еще раз взглянул на ряд лож: кандидаты по-прежнему не подавали признаков жизни.
— Двадцать шесть, тридцать семь, — пробормотал он. — Возьму на себя смелость оценить свой уровень как двадцать пять, девяносто. В последнем эпизоде, насколько я помню, имело место неполное сохранение личности.
— Двадцать пять, семьдесят четыре, — произнес Главный Старейшина. — Компьютер расценил как нецелесообразный последний вызов Бирвальда Хэлфорна воинам брэндов.
Премьер немного подумал.
— Мнение обоснованное. Упорство бесполезно, если не служит заранее определенной цели. Это недостаток, который я постараюсь изжить.
Он посмотрел на Старейшин, переводя взгляд с одного лица на другое.
— Вы не выносите никаких суждений, вы удивительно молчаливы.
Он выждал; Главный Старейшина ничего не ответил.
— Могу я поинтересоваться, каков высший уровень?
— Двадцать пять, семьдесят четыре. Премьер кивнул:
— Да, это мой.
— У вас высокий уровень, — заметил Главный Старейшина.
Улыбка исчезла с лица Премьера, на лице его появилось озадаченное выражение.
— И несмотря на это, вы все же не желаете подтвердить мои полномочия на второй срок. Вас все еще гложут сомнения.
— Сомнения и опасения, — ответил Главный Старейшина.
Премьер поджал губы, хотя лицо сохранило выражение вежливого недоумения.
— Ваше отношение ставит меня в тупик. Мой послужной список свидетельствует о беззаветном служении. Уровень интеллекта у меня феноменальный, а в этом испытании, которое я затеял, чтобы рассеять ваши последние сомнения, я добился высшей оценки. Я подтвердил свое социальное чутье и гибкость, лидерские качества, преданность долгу, воображение и решимость. По всем мыслимым аспектам я отвечаю высшим стандартам занимаемой должности.
Главный Старейшина оглядел коллег. Никто из них не изъявлял желания говорить. Главный Старейшина выпрямился в своем кресле и откинулся на спинку.
— Наше мнение трудно выразить. Все так, как вы говорите. Ваш интеллект не вызывает сомнений, ваш характер уникален, вы отслужили свой срок с честью и достоинством. Мы понимаем также и то, что вы стремитесь остаться на второй срок из достойных побуждений: вы считаете себя человеком, наиболее подходящим для координации сложнейших галактических проблем.
Премьер угрюмо кивнул:
— Но вы думаете иначе.
— Пожалуй, наша позиция не столь однозначна.
— Так в чем же она заключается, ваша позиция? — Премьер обвел рукой ложа. — Взгляните на этих людей. Это лучшие в галактике. Один погиб. Тот, что шевелится на третьем ложе, лишился рассудка: он — сумасшедший. Остальные пережили страшное потрясение. И не забывайте, что это испытание было задумано специально, чтобы определить качества, важные для Галактического Премьера.
— Испытание представляло для нас огромный интерес, — мягко заметил Главный Старейшина. — Оно в значительной степени повлияло на наш образ мысли.
Премьер подумал, взвешивая скрытую подоплеку сказанного. Он прошел вперед и сел напротив Старейшин. Он пристально рассмотрел их лица, постукивая пальцами по полированной столешнице, затем откинулся в кресле.
— Как я уже отметил, испытание выявило у каждого кандидата конкретные свойства, оптимально необходимые для исполнения должности, следующим образом: Земля двадцатого века — планета замысловатых условностей; на Земле от кандидата — под именем Артура Кэвершема — потребовалось воспользоваться социальным чутьем, качеством, в высшей степени полезным в этой галактике, состоящей из двух миллиардов солнц. На Белотси Бирвальд Хэлфорн подвергся испытанию на смелость и способность к положительным действиям. В мертвом городе Терлатч, на планете Пресипи-Три, кандидат под именем Систан подвергся проверке на преданность долгу, а под именем Добнор Баксат он получил возможность участвовать в конкурсе “Имаджикон” и испытать свои творческие возможности в состязании с наиболее выдающимися талантами современности. Наконец, под именем Эрган, на планете Ханкозар, он сумел испытать до крайних пределов свои волю, упорство и характер.
Каждый из кандидатов помещен в аналогичные обстоятельства с помощью темпорального, пространственного и нейроцеребрального совмещения, слишком сложного для данного обсуждения.
1 2 3 4 5 6 7 8