Не веря собственным глазам, он подъехал ближе и узнал странное существо. Януш почувствовал, что ему стало жарче, чем прежде, и резко притормозил. Он тащился еле-еле, не способный ни на какое маневрирование, а охвативший его жар невыносимо нарастал.
По шоссе шёл павлин. Огромный, сияющий на солнце своим королевским оперением, он волок за собой сложенный хвост двухметровой длины.
Коронованной головой он вертел во все стороны, словно любовался окрестностями, и шёл спокойно, без суеты и с большим достоинством.
Януш ни слова не сказал. С трудом пошевелил ногой и снял её с педали акселератора. В голове у него мелькнула неясная мысль: надо бы остановиться, раз появились такие странные галлюцинации. Жара страшная, может быть, она виновата… Он ехал все медленнее, на лбу крупными каплями выступил пот. Судорожно стиснув руль, он приближался к своему видению и никак не мог оторвать от него глаз.
Лесю наскучило разглядывать пленэр по сторонам, он повернул голову — в двух шагах от машины шагал павлин. Взрыв паники, который потряс все его естество, не уступал одновременному извержению крупнейших вулканов мира. Как?! Здесь?! Средь бела дня, на обыкновенном шоссе?! Он ведь трезв как стёклышко…
Януш остановил машину, не съезжая на обочину. Откашлялся.
— Погоди-ка, я на секунду выйду, — сказал он охрипшим голосом. — Мне кажется, тут что-то есть.
— Да, да, я тоже выйду, — горячо поддержал его Лесь.
Они обежали машину кругом, снова сели в неё и одновременно посмотрели вперёд. Павлин по-прежнему шагал по шоссе и уже ушёл от них на несколько метров. Лесь впился в него взглядом. Януш облокотился на руль, закрыл на миг глаза и снова широко их открыл. Павлин не исчезал. Он маршировал по обочине автострады, а гигантский хвост тащился за ним по земле.
Януш глубоко вздохнул два раза, через силу включил первую скорость и медленно тронулся с места.
— Слушай, — вдруг решился он, — ты видишь павлина?
Лесь нервно вздрогнул.
— Какого павлина? — жалобно заныл он. Януш вспотел ещё больше. В нем ещё тихо теплилась надежда — вдруг, вопреки всякому правдоподобию, этот чёртов павлин все-таки настоящий, а он сам сохранил здравый рассудок и не поддаётся никаким галлюцинациям. Но ежели Лесь павлина не видит…
— Большого павлина, — сказал он кротко. — Цветистого, как не знаю что. С хвостом.
До Леся дошло: Януш подробно описывает его, Леся, интимное видение, в котором он ни в коем случае не собирался признаваться. То есть глюки у них обоих…
— Ну конечно, я вижу павлина, — признался он с облегчением. — Идёт прямо перед нами и, честное слово, смотрится как живой.
— Так, значит, и ты тоже? — обрадовался Януш. — Чтоб мне лопнуть, бред какой-то! Откуда тут павлин? Я понимаю, гусь там, ну пусть индюк, а павлин откуда?!…
— Попробуй наехать на этот его хвост, — посоветовал Лесь, весьма воспрявший духом оттого, что переживание оказалось общим. Он умирал от любопытства, что будет с галлюцинацией, если её переехать — сразу пропадёт, развеется постепенно или ещё как-нибудь.
— Ты с ума сошёл? — возмутился Януш. — А если он настоящий?
— Да ты что, белены объелся? Настоящий павлин? На шоссе?! Нам это только кажется, солнце огнём палит, это, наверное, фата-моргана!
Януш снова почувствовал волну невыносимого жара. Был по дороге какой-то песок, может, и впрямь рефлекс, фата-моргана?… Фата-моргана — это коллективный обман зрения…
Весь в сомнениях он ехал вслед за павлином, не решаясь выполнить просьбу Леся. Конец хвоста волочился перед самой машиной, самые длинные перья были слегка потрёпаны, а в двух метрах дальше солнце играло искрами на роскошной зелени, фиолетовых оттенках и прусском голубом павлиньей спинки. Корона на вертлявой голове отливала золотом.
— Жаль, что он нам не причудился с развёрнутым хвостом, — вздохнул Лесь с глубоким сожалением. — Видению какая разница, а мы бы наблюдали редкое зрелище. Хвост у него просто-напросто рекордный. В природе такой вообще не существует.
Павлин вдруг свернул с шоссе на маленький мостик над канавой, хвост описал полукруг. Януш затормозил. Провожая взглядом галлюцинацию, друзья увидели усадьбу, ограду, открытую калитку и стоящую на пороге деревенскую бабу. Павлин направился прямо к ней.
— А ты где шляешься?! — заорала на него женщина пронзительным голосом, с лёгкостью перекрывшим шум мотора. — Это что за прогулки? Ещё тебя кто-нибудь переедет или какой гад утащит! Марш домой!
Павлин замёл землю хвостом и с достоинством вошёл во двор. Женщина закрыла за ним калитку, бросив враждебный взгляд на стоящую на шоссе машину. Пронзительный голос из-за ограды долго ещё на все корки костерил злосчастную птицу.
После затянувшегося молчания Януш пошевелился, включил первую скорость и стал потихоньку выжимать сцепление. Потом вдруг нажал на тормоз и остановил мотор.
— Нет, — глухо сказал он. — Мне это будет сниться в кошмарах. Я должен его пощупать…
* * *
В комнату, в которой Барбара и Каролек все ещё молча работали, вошёл Стефан и направился к столу Леся.
— Где этот художник? — спросил он едко.
Каролек покосился на Барбару, не уверенный, что попытка заговорить ничем ему не грозит.
— Что это вы так онемели? — рассердился Стефан. — Тут этот пентюх или нет?
Каролек отрицательно покачал головой.
— А куда он делся? В конце концов, на кой ляд мне его местопребывание, отвечайте, когда вернётся!
Каролек снова покачал головой и беспомощно развёл руками.
— Язык у тебя, что ли, отнялся? Что ты мне рожи корчишь? Ты не знаешь, принёс он отпечатки из фотолаборатории?
Каролек рискнул заговорить:
— Наверное, нет. Нет, ничего он не приносил…
— Вот чёртова жизнь! — разъярился Стефан. — У меня простой, и я мог бы поработать… А, ладно, возьму наброски. Если припрётся, вы скажите, мол, я их забрал. Глупо, конечно, ковыряться с этими картинками, но чертежи у меня есть. А действительно, куда он делся?
Каролек снова испуганно посмотрел на Барбару.
— Не знаю, — прошептал он. — За яйцами поехал…
— Что?
— Ну что ты бормочешь как дефективный! — немедленно рассердилась Барбара, подняв голову от чертежа. — В деревню поехал! Должен привезти яйца!
— Какие ещё яйца?
— Настоящие! Дикие! От диких кур!
— У вас с головой не в порядке?…
Сердито фыркнув, Барбара позволила Каролеку взять слово, а потом и сама подключилась к объяснениям. Стефан их выслушал с большим вниманием, но довольно скептически.
— Если он не привезёт болтуны времён первой мировой войны, то я архиепископ! А так, между нами говоря, вы, часом, не преувеличиваете? Яйца в магазинах пока совсем не плохие.
— Мы отлично знаем, что преувеличиваем, — холодно парировала Барбара с металлом в голосе. — Мы уже по уши в комплексах. И, если не сможем преодолеть хотя бы одно несложное препятствие, перестанем чувствовать себя людьми, разрази меня гром! Все мерзко кругом, но человек должен противостоять этому, чтобы не потерять остатки надежды. Время от времени у нас появляется желание, например, съесть свежее дикое яичко. Неужели из-за несовершенства этого мира отказать себе в столь мизерном желании!
Каролек, поддакивая, усиленно кивал головой. Стефан задумался.
— Да, действительно, что-то в этом есть… Неглупо, неглупо… Пожалуй, стоило бы при случае курочку купить, тоже из таких, диких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
По шоссе шёл павлин. Огромный, сияющий на солнце своим королевским оперением, он волок за собой сложенный хвост двухметровой длины.
Коронованной головой он вертел во все стороны, словно любовался окрестностями, и шёл спокойно, без суеты и с большим достоинством.
Януш ни слова не сказал. С трудом пошевелил ногой и снял её с педали акселератора. В голове у него мелькнула неясная мысль: надо бы остановиться, раз появились такие странные галлюцинации. Жара страшная, может быть, она виновата… Он ехал все медленнее, на лбу крупными каплями выступил пот. Судорожно стиснув руль, он приближался к своему видению и никак не мог оторвать от него глаз.
Лесю наскучило разглядывать пленэр по сторонам, он повернул голову — в двух шагах от машины шагал павлин. Взрыв паники, который потряс все его естество, не уступал одновременному извержению крупнейших вулканов мира. Как?! Здесь?! Средь бела дня, на обыкновенном шоссе?! Он ведь трезв как стёклышко…
Януш остановил машину, не съезжая на обочину. Откашлялся.
— Погоди-ка, я на секунду выйду, — сказал он охрипшим голосом. — Мне кажется, тут что-то есть.
— Да, да, я тоже выйду, — горячо поддержал его Лесь.
Они обежали машину кругом, снова сели в неё и одновременно посмотрели вперёд. Павлин по-прежнему шагал по шоссе и уже ушёл от них на несколько метров. Лесь впился в него взглядом. Януш облокотился на руль, закрыл на миг глаза и снова широко их открыл. Павлин не исчезал. Он маршировал по обочине автострады, а гигантский хвост тащился за ним по земле.
Януш глубоко вздохнул два раза, через силу включил первую скорость и медленно тронулся с места.
— Слушай, — вдруг решился он, — ты видишь павлина?
Лесь нервно вздрогнул.
— Какого павлина? — жалобно заныл он. Януш вспотел ещё больше. В нем ещё тихо теплилась надежда — вдруг, вопреки всякому правдоподобию, этот чёртов павлин все-таки настоящий, а он сам сохранил здравый рассудок и не поддаётся никаким галлюцинациям. Но ежели Лесь павлина не видит…
— Большого павлина, — сказал он кротко. — Цветистого, как не знаю что. С хвостом.
До Леся дошло: Януш подробно описывает его, Леся, интимное видение, в котором он ни в коем случае не собирался признаваться. То есть глюки у них обоих…
— Ну конечно, я вижу павлина, — признался он с облегчением. — Идёт прямо перед нами и, честное слово, смотрится как живой.
— Так, значит, и ты тоже? — обрадовался Януш. — Чтоб мне лопнуть, бред какой-то! Откуда тут павлин? Я понимаю, гусь там, ну пусть индюк, а павлин откуда?!…
— Попробуй наехать на этот его хвост, — посоветовал Лесь, весьма воспрявший духом оттого, что переживание оказалось общим. Он умирал от любопытства, что будет с галлюцинацией, если её переехать — сразу пропадёт, развеется постепенно или ещё как-нибудь.
— Ты с ума сошёл? — возмутился Януш. — А если он настоящий?
— Да ты что, белены объелся? Настоящий павлин? На шоссе?! Нам это только кажется, солнце огнём палит, это, наверное, фата-моргана!
Януш снова почувствовал волну невыносимого жара. Был по дороге какой-то песок, может, и впрямь рефлекс, фата-моргана?… Фата-моргана — это коллективный обман зрения…
Весь в сомнениях он ехал вслед за павлином, не решаясь выполнить просьбу Леся. Конец хвоста волочился перед самой машиной, самые длинные перья были слегка потрёпаны, а в двух метрах дальше солнце играло искрами на роскошной зелени, фиолетовых оттенках и прусском голубом павлиньей спинки. Корона на вертлявой голове отливала золотом.
— Жаль, что он нам не причудился с развёрнутым хвостом, — вздохнул Лесь с глубоким сожалением. — Видению какая разница, а мы бы наблюдали редкое зрелище. Хвост у него просто-напросто рекордный. В природе такой вообще не существует.
Павлин вдруг свернул с шоссе на маленький мостик над канавой, хвост описал полукруг. Януш затормозил. Провожая взглядом галлюцинацию, друзья увидели усадьбу, ограду, открытую калитку и стоящую на пороге деревенскую бабу. Павлин направился прямо к ней.
— А ты где шляешься?! — заорала на него женщина пронзительным голосом, с лёгкостью перекрывшим шум мотора. — Это что за прогулки? Ещё тебя кто-нибудь переедет или какой гад утащит! Марш домой!
Павлин замёл землю хвостом и с достоинством вошёл во двор. Женщина закрыла за ним калитку, бросив враждебный взгляд на стоящую на шоссе машину. Пронзительный голос из-за ограды долго ещё на все корки костерил злосчастную птицу.
После затянувшегося молчания Януш пошевелился, включил первую скорость и стал потихоньку выжимать сцепление. Потом вдруг нажал на тормоз и остановил мотор.
— Нет, — глухо сказал он. — Мне это будет сниться в кошмарах. Я должен его пощупать…
* * *
В комнату, в которой Барбара и Каролек все ещё молча работали, вошёл Стефан и направился к столу Леся.
— Где этот художник? — спросил он едко.
Каролек покосился на Барбару, не уверенный, что попытка заговорить ничем ему не грозит.
— Что это вы так онемели? — рассердился Стефан. — Тут этот пентюх или нет?
Каролек отрицательно покачал головой.
— А куда он делся? В конце концов, на кой ляд мне его местопребывание, отвечайте, когда вернётся!
Каролек снова покачал головой и беспомощно развёл руками.
— Язык у тебя, что ли, отнялся? Что ты мне рожи корчишь? Ты не знаешь, принёс он отпечатки из фотолаборатории?
Каролек рискнул заговорить:
— Наверное, нет. Нет, ничего он не приносил…
— Вот чёртова жизнь! — разъярился Стефан. — У меня простой, и я мог бы поработать… А, ладно, возьму наброски. Если припрётся, вы скажите, мол, я их забрал. Глупо, конечно, ковыряться с этими картинками, но чертежи у меня есть. А действительно, куда он делся?
Каролек снова испуганно посмотрел на Барбару.
— Не знаю, — прошептал он. — За яйцами поехал…
— Что?
— Ну что ты бормочешь как дефективный! — немедленно рассердилась Барбара, подняв голову от чертежа. — В деревню поехал! Должен привезти яйца!
— Какие ещё яйца?
— Настоящие! Дикие! От диких кур!
— У вас с головой не в порядке?…
Сердито фыркнув, Барбара позволила Каролеку взять слово, а потом и сама подключилась к объяснениям. Стефан их выслушал с большим вниманием, но довольно скептически.
— Если он не привезёт болтуны времён первой мировой войны, то я архиепископ! А так, между нами говоря, вы, часом, не преувеличиваете? Яйца в магазинах пока совсем не плохие.
— Мы отлично знаем, что преувеличиваем, — холодно парировала Барбара с металлом в голосе. — Мы уже по уши в комплексах. И, если не сможем преодолеть хотя бы одно несложное препятствие, перестанем чувствовать себя людьми, разрази меня гром! Все мерзко кругом, но человек должен противостоять этому, чтобы не потерять остатки надежды. Время от времени у нас появляется желание, например, съесть свежее дикое яичко. Неужели из-за несовершенства этого мира отказать себе в столь мизерном желании!
Каролек, поддакивая, усиленно кивал головой. Стефан задумался.
— Да, действительно, что-то в этом есть… Неглупо, неглупо… Пожалуй, стоило бы при случае курочку купить, тоже из таких, диких.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63