Ольга что-нибудь приготовит. Прошу!
Тётку Ольгу вынесло из-за стола, однако её недовольство прямо-таки зазвенело в воздухе. Майор не устоял перед бабушкой, поскольку перед ней не устоял бы даже стол, и скромно попросил чаю, а сержант последовал его примеру. После чего опять вылезла та же тема.
— Как по-вашему, насколько вы сумели заметить…
Как пан Доминик относился к пани Колек?
Я уже начала терять терпение с этой идиоткой Михалиной, поэтому тяжело вздохнула.
— Не имею никакого понятия и могу предположить абсолютно все. В те времена мне казалось, что он считает её чем-то вроде верного слуги, но я могу ошибаться. А вы не могли бы спрашивать меня о чем-то таком, что касается меня лично и о чем я хоть что-то знаю? Я охотно вам отвечу.
— Да пожалуйста, — легко согласился майор. — Там, во Владиславове, вы не смогли вдвоём выключить сирену, и вам кто-то помог. Вы случайно не знаете, кто это был?
— Случайно знаю, — ответила я и вдруг задумалась. Ведь этот тип мог соврать что угодно, документов его я не видела, и что же я тогда знаю? Ничего. Хотя нет, о Еве Дарко он говорил, как настоящий сын… — Я хочу сказать, что он представился: Лукаш Дарко, сын Евы Дарко, той самой гениальной проектировщицы интерьеров. Думаю, что он сказал правду. Работает таксистом.
— Таксистом? И что — он был там по службе?
— Наверное да, так как ждал клиента. И дождался.
— А вы сами этого клиента видели?
— Видела. Настолько, насколько можно увидеть в темноте с расстояния больше десяти метров. Какое-то существо в брюках обозначилось рядом с его машиной и село в неё, так кто же ещё, как не клиент, правильно?
— Мужчина?
— Вот этого я не могу сказать. Теперь и женщины ходят в брюках.
— Я так понимаю, что вы разговорились?
— Точно. На крыльце у Элеоноры. Мой двигатель работал, а мы сторожили, чтобы никто этим не воспользовался. Примерно полчаса — минут сорок.
Потом появился клиент, и компания сама собой распалась.
— То есть Лукаш Дарко уехал оттуда около половины двенадцатого. А когда он приехал? Это не упоминалось в разговоре?
— Нет. Думаю, что не утром, потому что никто бы не удержался, чтобы не сказать о целом дне ожидания. Мы больше говорили о вкусах, об автомашинах вообще… Ни о чем конкретно.
— Понимаю…
Что-то мощно грохнуло. Тётка Ольга не справилась с моей кухней, вместе с грохотом мы услышали её отчаянный крик. Я уже хотела броситься туда, но меня удержал каменный взор бабушки. Мы все ещё недвижно торчали у стола, в кухне что-то фарфорово звякало, казалось, что тётка уже одерживает верх над стихией, как вдруг очередной её крик заставил нас подскочить. В нем звучал смертельный ужас.
В одно мгновенье в кухне оказалась вся компания, за исключением бабушки. Бабушка величественно прибыла чуть позже.
Тётка Ольга стояла возле раковины посреди остатков всего, что находилось на щедро загруженном подносе, в луже самых разнообразных напитков, и с ужасом и отвращением держала двумя пальцами мою большую половую тряпку, которая раньше была махровым купальным полотенцем. Тряпка была светло-кремовая, и на ней в изобилье виднелись страшные кроваво-ржавые пятна…
Ясно. Мой палец, отрубленный топором. Мне показалось, что я смыла всю кровь, но я забыла о половой тряпке, на которую, видимо, тоже здорово натекло. Я не воспользовалась ею для смывания и вытирания крови, вместо этого использовала полный рулон бумажных салфеток, которые обычно служат мне для самых разных целей. Тряпку я старалась не трогать, так как её после этого пришлось бы стирать. Но бумажных салфеток мне не хватило, я забыла возобновить их запасы, а тётка, по всей видимости, полезла за половой тряпкой, которая имеется в каждом доме и, как правило, находится под раковиной…
В кухне повисло тяжкое молчание.
— Так ты его ножом убила? — неожиданно спросила тётка Иза с явным интересом.
Я бросилась, чтобы забрать эту проклятую тряпку из рук тётки Ольги, но меня опередил майор. Он влез прямо на осколки и сам взял тряпку, а потом обернулся ко мне.
— Мне очень жаль, милая пани, но боюсь, что вынужден забрать это на анализ.
— Да забирайте себе на здоровье, — безнадёжно согласилась я, и вдруг оживилась с надеждой:
— А вы мне отдадите её уже выстиранной?
Молчавший чуть ли не все это время сержант моментально вынул из кармана аккуратно сложенный прозрачный пластиковый пакет, развернул его, подсунул майору, и тряпка полетела внутрь пакета.
Майор слез с осколков.
— Это будет зависеть от результатов исследования. К сожалению, вполне вероятно, что вы навсегда лишитесь этой вещи.
— Да какое там «лишитесь»! Разве что вы её потеряете… У меня группа крови АВ Rh+. Я сейчас не помню, какая группа у Доминика, но знаю, что другая, так что можете исследовать её сколько вам влезет. Я могу здесь убраться?
У меня снова мелькнула надежда, что он мне не разрешит, в результате чего уборкой вынуждены были бы заняться тётки и дядьки, но, к сожалению, он согласился. Я подняла поднос, с которым ничего не случилось, и заодно сделала напитки для всех. Они пережидали мою деятельность в гостиной.
Когда я внесла заново уставленный напитками поднос, светская беседа была в самом разгаре, причём основной её темой была я. Бабушка с достоинством выражала готовность оплатить для меня адвоката, дядя Филипп ручался, что когда-то я была доброй и воспитанной девочкой, а тётка Иза настойчиво выспрашивала, как собственно было совершено это преступление и где были найдены мои отпечатки пальцев. Майор отвечал всем очень охотно и крайне дипломатично.
Попутно я узнала, что Доминика действительно застрелили из его собственного оружия, и вовсе не с громадного расстояния, а с близкого. Интересное дело. Как же это могло быть? Из двустволки жаканом на кабана?.. Причём у этой двустволки чего-то там не доставало. Меня все это ни в малейшей степени не трогало, зато очень расстроило дядю Игнатия, который упорно настаивал, что более короткое дуло сводит на нет точность стрельбы. Ну и пусть себе сводит, какое мне до этого дело? Меня не интересовали технические детали, абсолютно мне чуждые, однако я прекрасно помнила, что Доминик хвастался какими-то, иногда самыми странными, усовершенствованиями и переделками различных вещей. Я заколебалась, не обнародовать ли мои подозрения о том, что это вовсе не он выполнял все подобные усовершенствования и переделки, а был у него кто-то ещё, какая-то таинственная фигура, которая и делала за него всю работу.
А он лишь присваивал себе успехи этой фигуры.
Возможно, что, разнервничавшись из-за убийства и будучи чертовски зла на Доминика, я бы и высказала свою точку зрения, если бы в этот момент не зазвенел мобильник майора. Допрос закончился, как отрезанный. Мне ещё было сообщено, что я не должна покидать пределы города и менять адрес без согласия властей, после чего оба представителя означенных властей исчезли, словно их и не было.
Долгое время в моем доме царило молчание.
— А вообще-то интересно, — задумчиво произнесла тётка Иза, глядя на дверь, — почему они не забрали её в тюрьму?..
— В КПЗ, — поправил её дядя Игнатий.
— Должна же существовать хоть какая-то семейная солидарность, — осуждающе заметила бабушка куда-то в пространство.
— Я не привыкла… — начала тётка Ольга с кровавым румянцем на щеках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71