Стрела представляла собой род гарпуна и была устроена так, что,
вонзившись в тело жертвы, влекла за собой веревку с легкой деревяшкой на
конце: нырнув, раненое животное тянуло за собой веревку с поплавком,
указывая охотнику направление бегства, и тогда легко было догнать и добить
добычу. У Мигеля, лучшего нашего копьеметателя, вместо лука были только
копья-гарпуны.
Солнце взошло уже над лесом и рассеяло ночной туман, когда мы
приблизились к стойбищу апий. Еще издали я заметил на берегу пару крепко
спавших лентяек, развалившихся, как и апия, виденная нами накануне, но
большинство животных скрывалось в глубине озера на пастбище из водорослей.
Их присутствие выдавали лишь водовороты, ни с того ни с сего возникавшие
на поверхности, да морды, то и дело появлявшиеся над водой, чтобы
подышать.
Великолепное и грозное зрелище являла собой флотилия бесшумно
скользивших по озеру лодок. Охотники с луками и копьями наготове,
всматриваясь в воду, стояли неподвижно, как статуи, гребцы все осторожнее
погружали весла, и все это при гробовом молчании. Я с удовольствием
наблюдал за их действиями и был уверен - в годину испытаний каждый воин
точно так же до конца выполнит свой долг.
Когда мы были шагах в ста от берега, строгая прежде линия охотников в
одном месте дрогнула - на правом крыле произошло какое-то движение. Это
один из воинов, вдруг резко размахнувшись, изо всех сил метнул копье. Оно
с плеском вонзилось в воду и, видимо, угодило в цель - вода вокруг
забурлила. И это первое движение вдруг словно сняло чары - оживились и в
других лодках. Наш сосед слева слал в воду из лука одну стрелу за другой.
Неподалеку от меня тоже вынырнула усатая морда апии, готовая в
следующий миг вновь исчезнуть в глубине. Но прежде чем погрузиться, она
описала круг у самой поверхности воды, а я выпустил стрелу. Она вонзилась
в жирный бок. Животное метнулось в глубину и скрылось с глаз, но со стрелы
тотчас размоталась веревка с поплавком. Мой поплавок был красного цвета.
Сначала он понесся к берегу, потом вдруг резко повернул назад и неподалеку
от нашей итаубы пересек линию облавы, тут же угодив под вторую линию наших
ябот. Там схватили веревку и, подтянув, метнули багры.
- Хорошо! - шепнула Ласана. Она не скрывала возбуждения и явно
гордилась мной.
Раненые апии, бросаясь во все стороны, подняли в воде страшный
переполох, и все остальные животные в панике бросились наутек: одни в
сторону камышей, другие - к середине озера. Но поскольку им поминутно
приходилось подниматься на поверхность, а повсюду, и у самого берега и
дальше, их подстерегали лодки с неумолимыми стрелками, скрыться и уйти от
преследования им было нелегко. Все больше носилось по озеру цветных
поплавков, роковых предвестников смерти, и всюду, где они появлялись, вода
розовела от крови.
Людей охватил охотничий азарт. Для них, как и для их жертв, речь шла
о жизни и смерти. В людях вспыхнул инстинкт первобытных охотников,
проявляясь и в лихорадочном блеске глаз, и в напряженном трепете мышц, и в
резких движениях. Но более всего меня поражало, производя просто
потрясающее впечатление, то, что вся эта драма страстей и инстинктов
разыгрывалась в полнейшей тишине. Ни одного восклицания, ни одного звука,
ни одного торжествующего клича: животные, погибая, тоже не издавали ни
звука.
Когда спустя час охота близилась к концу, уцелело, наверно, и
спаслось бегством к середине озера меньше половины животных. Мы принялись
собирать добычу, привязывая ее за кормой лодок. Некоторые туши весили
пять-шесть центнеров. Чтобы облегчить себе работу, мы буксировали убитых
животных к берегу, на мель, но при этом возникли вдруг неожиданные
осложнения.
Кровь убитых животных, смешавшись с водой, привлекла массу каких-то
рыб из породы хищных, не очень крупных, немного меньше фута в длину, но,
несмотря да неказистый вид, невероятно прожорливых. Араваки называли их
гума'. Зубы у них были острые как ножи. Одним молниеносным укусом они
вырывали из тела жертвы большие куски и тут же отскакивали в сторону,
уступая место другим. Дерзость их не знала предела, они нападали даже на
человека, спастись от них можно было лишь бегством.
[' Речь идет о рыбах пирайя, отличающихся крайней хищностью и
обитающих в реках Южной Америки.]
Вот эти-то маленькие чудовища и собрались сотнями вокруг наших апий,
набрасываясь на их туши так, что вокруг вскипала вода. Мы, как могли,
отгоняли их палками, но тщетно - они, не обращая внимания на удары и шум,
жадно набрасывались на пищу. Место одного-двух хищников, оглушенных
палками, тут же занимали пять новых.
Одну из гум, величиной чуть больше пол-локтя, живой выбросили в
лодку, и я хотел схватить ее, чтобы лучше рассмотреть вблизи страшные ее
зубы.
- Не трогай! - схватил меня за руку Манаури. - Они и на земле
кусаются! Многим уже отхватывали пальцы!
- Как же в этом озере купаться? - содрогнулся я.
- Можно только возле берега. К тому же гумы водятся не везде и
особенно опасны, когда чуют кровь. Если они нападут на человека вдали от
берега, спасения нет...
Вокруг простирался дивный пейзаж, полон сладостной прелести был вид
прибрежных пальм, и даже кроткие неуклюжие апии вполне могли сойти за
диковинные существа из какого-то сказочного рая, и вот вдруг такая
зловещая опасность, дикая прожорливость, при одной мысли о которой стыла
кровь.
Отбившись в конце концов от гум, мы привязали нашу добычу к лодкам и
оттащили ее в Кумаку. Девятнадцать апий обеспечили весь наш поселок
запасами жира и сушеного мяса на много недель вперед. У женщин в течение
нескольких дней работы было вдоволь.
В этот период изобилия и сытости много беспокойства доставлял нам
Арипай. Сидевший в нем якобы Канаима постепенно лишал его рассудка.
Несчастный считал себя околдованным злыми силами и совершенно; терял
самообладание. Он до такой степени обезумел, что сбежал из дома и целыми
сутками как одержимый бродил по лесам. В Кумаку перестал приходить совсем
и даже ночевал в лесу, хотя и поблизости от селения, - наши охотники и
сборщики плодов нередко его встречали. При этом, однако, он никого к себе
не подпускал, словно дикий зверь, издали ругался, грозил людям кулаком,
выкрикивая бессвязные слова и часто повторяя имя Канаимы.
- Надо его спасать! - убеждал я своих друзей. - Давайте приведем его
в Кумаку, пусть даже силой.
- Нельзя! - возразил Манаури. - Он ходит в Сериму. Мог заразиться.
- А ты точно знаешь, что он туда ходит?
- Точно, Ян!..
Значит, действительно не могло быть и речи о том, чтобы доставить
несчастного в Кумаку, скорее напротив - следовало не пускать его на наш
полуостров. Известие о горестной его болезни все наши воспринимали с
покорным терпением и объяснили мне ее причину. Этот вид безумия, хорошо им
знакомый, нередко нападал на лесных индейцев. Это случалось, когда им
наносилась большая обида. Тогда их посещал дух мести и преследовал до тех
пор, лишая душевного покоя и рассудка, пока они не смоют своих страданий
кровью виновника, если, конечно, к тому времени не погибнут сами от его
руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
вонзившись в тело жертвы, влекла за собой веревку с легкой деревяшкой на
конце: нырнув, раненое животное тянуло за собой веревку с поплавком,
указывая охотнику направление бегства, и тогда легко было догнать и добить
добычу. У Мигеля, лучшего нашего копьеметателя, вместо лука были только
копья-гарпуны.
Солнце взошло уже над лесом и рассеяло ночной туман, когда мы
приблизились к стойбищу апий. Еще издали я заметил на берегу пару крепко
спавших лентяек, развалившихся, как и апия, виденная нами накануне, но
большинство животных скрывалось в глубине озера на пастбище из водорослей.
Их присутствие выдавали лишь водовороты, ни с того ни с сего возникавшие
на поверхности, да морды, то и дело появлявшиеся над водой, чтобы
подышать.
Великолепное и грозное зрелище являла собой флотилия бесшумно
скользивших по озеру лодок. Охотники с луками и копьями наготове,
всматриваясь в воду, стояли неподвижно, как статуи, гребцы все осторожнее
погружали весла, и все это при гробовом молчании. Я с удовольствием
наблюдал за их действиями и был уверен - в годину испытаний каждый воин
точно так же до конца выполнит свой долг.
Когда мы были шагах в ста от берега, строгая прежде линия охотников в
одном месте дрогнула - на правом крыле произошло какое-то движение. Это
один из воинов, вдруг резко размахнувшись, изо всех сил метнул копье. Оно
с плеском вонзилось в воду и, видимо, угодило в цель - вода вокруг
забурлила. И это первое движение вдруг словно сняло чары - оживились и в
других лодках. Наш сосед слева слал в воду из лука одну стрелу за другой.
Неподалеку от меня тоже вынырнула усатая морда апии, готовая в
следующий миг вновь исчезнуть в глубине. Но прежде чем погрузиться, она
описала круг у самой поверхности воды, а я выпустил стрелу. Она вонзилась
в жирный бок. Животное метнулось в глубину и скрылось с глаз, но со стрелы
тотчас размоталась веревка с поплавком. Мой поплавок был красного цвета.
Сначала он понесся к берегу, потом вдруг резко повернул назад и неподалеку
от нашей итаубы пересек линию облавы, тут же угодив под вторую линию наших
ябот. Там схватили веревку и, подтянув, метнули багры.
- Хорошо! - шепнула Ласана. Она не скрывала возбуждения и явно
гордилась мной.
Раненые апии, бросаясь во все стороны, подняли в воде страшный
переполох, и все остальные животные в панике бросились наутек: одни в
сторону камышей, другие - к середине озера. Но поскольку им поминутно
приходилось подниматься на поверхность, а повсюду, и у самого берега и
дальше, их подстерегали лодки с неумолимыми стрелками, скрыться и уйти от
преследования им было нелегко. Все больше носилось по озеру цветных
поплавков, роковых предвестников смерти, и всюду, где они появлялись, вода
розовела от крови.
Людей охватил охотничий азарт. Для них, как и для их жертв, речь шла
о жизни и смерти. В людях вспыхнул инстинкт первобытных охотников,
проявляясь и в лихорадочном блеске глаз, и в напряженном трепете мышц, и в
резких движениях. Но более всего меня поражало, производя просто
потрясающее впечатление, то, что вся эта драма страстей и инстинктов
разыгрывалась в полнейшей тишине. Ни одного восклицания, ни одного звука,
ни одного торжествующего клича: животные, погибая, тоже не издавали ни
звука.
Когда спустя час охота близилась к концу, уцелело, наверно, и
спаслось бегством к середине озера меньше половины животных. Мы принялись
собирать добычу, привязывая ее за кормой лодок. Некоторые туши весили
пять-шесть центнеров. Чтобы облегчить себе работу, мы буксировали убитых
животных к берегу, на мель, но при этом возникли вдруг неожиданные
осложнения.
Кровь убитых животных, смешавшись с водой, привлекла массу каких-то
рыб из породы хищных, не очень крупных, немного меньше фута в длину, но,
несмотря да неказистый вид, невероятно прожорливых. Араваки называли их
гума'. Зубы у них были острые как ножи. Одним молниеносным укусом они
вырывали из тела жертвы большие куски и тут же отскакивали в сторону,
уступая место другим. Дерзость их не знала предела, они нападали даже на
человека, спастись от них можно было лишь бегством.
[' Речь идет о рыбах пирайя, отличающихся крайней хищностью и
обитающих в реках Южной Америки.]
Вот эти-то маленькие чудовища и собрались сотнями вокруг наших апий,
набрасываясь на их туши так, что вокруг вскипала вода. Мы, как могли,
отгоняли их палками, но тщетно - они, не обращая внимания на удары и шум,
жадно набрасывались на пищу. Место одного-двух хищников, оглушенных
палками, тут же занимали пять новых.
Одну из гум, величиной чуть больше пол-локтя, живой выбросили в
лодку, и я хотел схватить ее, чтобы лучше рассмотреть вблизи страшные ее
зубы.
- Не трогай! - схватил меня за руку Манаури. - Они и на земле
кусаются! Многим уже отхватывали пальцы!
- Как же в этом озере купаться? - содрогнулся я.
- Можно только возле берега. К тому же гумы водятся не везде и
особенно опасны, когда чуют кровь. Если они нападут на человека вдали от
берега, спасения нет...
Вокруг простирался дивный пейзаж, полон сладостной прелести был вид
прибрежных пальм, и даже кроткие неуклюжие апии вполне могли сойти за
диковинные существа из какого-то сказочного рая, и вот вдруг такая
зловещая опасность, дикая прожорливость, при одной мысли о которой стыла
кровь.
Отбившись в конце концов от гум, мы привязали нашу добычу к лодкам и
оттащили ее в Кумаку. Девятнадцать апий обеспечили весь наш поселок
запасами жира и сушеного мяса на много недель вперед. У женщин в течение
нескольких дней работы было вдоволь.
В этот период изобилия и сытости много беспокойства доставлял нам
Арипай. Сидевший в нем якобы Канаима постепенно лишал его рассудка.
Несчастный считал себя околдованным злыми силами и совершенно; терял
самообладание. Он до такой степени обезумел, что сбежал из дома и целыми
сутками как одержимый бродил по лесам. В Кумаку перестал приходить совсем
и даже ночевал в лесу, хотя и поблизости от селения, - наши охотники и
сборщики плодов нередко его встречали. При этом, однако, он никого к себе
не подпускал, словно дикий зверь, издали ругался, грозил людям кулаком,
выкрикивая бессвязные слова и часто повторяя имя Канаимы.
- Надо его спасать! - убеждал я своих друзей. - Давайте приведем его
в Кумаку, пусть даже силой.
- Нельзя! - возразил Манаури. - Он ходит в Сериму. Мог заразиться.
- А ты точно знаешь, что он туда ходит?
- Точно, Ян!..
Значит, действительно не могло быть и речи о том, чтобы доставить
несчастного в Кумаку, скорее напротив - следовало не пускать его на наш
полуостров. Известие о горестной его болезни все наши воспринимали с
покорным терпением и объяснили мне ее причину. Этот вид безумия, хорошо им
знакомый, нередко нападал на лесных индейцев. Это случалось, когда им
наносилась большая обида. Тогда их посещал дух мести и преследовал до тех
пор, лишая душевного покоя и рассудка, пока они не смоют своих страданий
кровью виновника, если, конечно, к тому времени не погибнут сами от его
руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166