– Говорят, палата будет распущена в сентябре.
– Это произойдет через месяц, – сказал Чаттерис с неповторимой интонацией человека, знающего то, что неизвестно другим.
– В таком случае скоро у нас дел будет по горло.
– А мне тоже можно будет заниматься агитацией? – спросила Морская Дама. – Я никогда еще…
– Мисс Уотерс как раз говорила мне, что собирается помогать нам, – объяснил Чаттерис, глядя Мелвилу в глаза.
– Это нелегкая работа, мисс Уотерс, – сказал Мелвил.
– Ничего. Это интересно. И я хочу помочь. Я действительно хочу помочь… мистеру Чаттерису.
– Знаете, это меня воодушевляет.
– Я могла бы ездить с вами в своем кресле?
– Это будет для меня большое удовольствие, – ответил Чаттерис.
– Я в самом деле хочу чем-нибудь помочь, – сказала Морская Дама.
– А вы знакомы с обстоятельствами дела? – спросил Мелвил.
Вместо ответа она только взглянула на него.
– У вас есть какие-нибудь доводы?
– Я буду уговаривать их проголосовать за мистера Чаттериса, а потом, когда кого-нибудь встречу, буду их узнавать, улыбаться и махать им рукой. Что еще нужно?
– Ничего, – поспешно сказал Чаттерис, опередив Мелвила. – Хотел бы я, чтобы у меня были столь же веские доводы.
– А что за публика в этих местах? – спросил Мелвил. – Кажется, здесь нужно считаться с интересами контрабандистов?
– Я об этом не спрашивал, – ответил Чаттерис. – С контрабандой давно покончено. Это, знаете ли, дело прошлое. Сорокалетней давности. Когда на побережье была перепись, там откопали последнего контрабандиста – интересный старик, кладезь воспоминаний. Он помнил, как возили контрабанду сорок лет назад. На самом деле я вообще сомневаюсь, занимались ли здесь контрабандой. Нынешняя береговая охрана – дань тщеславию и предрассудкам.
– Но почему же? – воскликнула Морская Дама. – Всего лет пять назад я как-то видела совсем недалеко отсюда…
Она внезапно умолкла, поймав взгляд Молвила. Он помог ей выйти из трудного положения.
– В газете? – предположил он.
– Ну да, в газете, – сказала она, хватаясь за брошенную ей веревку.
– И что? – переспросил Чаттерис.
– Нет, контрабанда еще существует, – сказала Морская Дама с видом человека, решившего не рассказывать анекдот, который, как неожиданно выяснилось, он сам наполовину забыл.
– Нет сомнения, что такие вещи случаются, – сказал Чаттерис, ничего не заметив. – Но в предвыборной кампании мы этого касаться не будем. И уж во всяком случае, за приобретение более быстроходного таможенного катера я выступать не стану. Как бы там ни обстояли дела, я считаю, что они обстоят прекрасно, и пусть все так и остается. Вот моя линия.
И он повернулся к морю. Взгляды Мелвила и Морской Дамы встретились.
– Это, знаете ли, только пример того, чем нам предстоит заниматься, – сказал Чаттерис. – Вы готовы давать уклончивые ответы на разные щекотливые вопросы?
– Вполне, – ответила Морская Дама.
Это напомнило моему троюродному брату об одном происшествии…
И речь зашла о разных случаях, происходивших во время избирательных кампаний, и о прочих пустяках. Мой троюродный брат узнал, что миссис Бантинг и мисс Бантинг, которые сопровождали Морскую Даму, пошли в город за покупками. Как раз в это время они вернулись. Чаттерис встал, чтобы поздороваться с ними, сказал, что направлялся к Эделин – хотя до тех пор ничто об этом не свидетельствовало, – и после нескольких ничего не значащих слов ушел вместе с Мелвилом.
Некоторое время они шли молча Потом Чаттерис спросил:
– А кто такая вообще эта мисс Уотерс?
– Знакомая миссис Бантинг, – уклончиво ответил Мелвил.
– Это я слышал… Она, кажется, очень мила.
– Очень.
– Она интересна. Эта болезнь как будто возвышает ее. Превращает в нечто пассивное, вроде картины или чего-то… воображаемого. Во всяком случае, оставляет простор для воображения. Она только и сидит в своем кресле, улыбается и отвечает, а в глазах у нее что-то такое… задушевное. И все же…
Мой троюродный брат промолчал.
– Где миссис Бантинг ее нашла? Несколько секунд мой троюродный брат собирался с духом, потом, подумав, сказал:
– Тут есть кое-что, о чем миссис Бантинг, видимо, не хотела бы…
– Что это может быть?
– Да ничего, все будет в порядке, – ответил Мелвил довольно-таки невпопад.
– Странно, миссис Бантинг всегда так любит…
Мелвил оставил его слова без комментариев.
– Да, это чувствуется, – сказал Чаттерис.
– Что?
– Какая-то тайна.
Мой троюродный брат, как и я, глубоко презирает такой высокопарно-мистический подход к женщине. Он любит, когда женщина доступна пониманию – и мила. Он любит, когда все вокруг него доступно пониманию – и мило. Поэтому он только проворчал что-то невразумительное.
Но это не остановило Чаттериса Он пустился в критику:
– Конечно, все это иллюзия. Все женщины – импрессионистки: штрих здесь, блик там, и эффект налицо. Я думаю, больше ничего за этим и нет. А ей удается произвести эффект. Но как – вот в чем загадка. Это не просто красота. В мире много красивого. Но оно не производит такого эффекта. Наверное, это глаза.
И он некоторое время рассуждал на эту тему.
– Знаете, Чаттерис, в глазах не может быть ничего особенного, – возразил мой троюродный брат Мелвил, позаимствовав чуждый ему довод и вдумчиво-циничный тон у меня. – Вы никогда не пробовали рассматривать глаза через дыру в простыне?
– Ну, не знаю, – ответил Чаттерис. – Я говорю не о глазах как таковых… Может быть, это ее цветущая внешность – и это кресло на колесах. Резкий диссонанс. Вы не знаете, что с ней, Мелвил?
– Откуда?
– Насколько я слышал от Бантинга, это болезнь, а не увечье.
– Ему, наверное, виднее.
– Не уверен. А вы не знаете, что это за болезнь?
– Не могу сказать ничего определенного, – задумчиво сказал Мелвил и подумал, что уже гораздо лучше научился выкручиваться.
Тема была, по-видимому, исчерпана. Они заговорили об одном общем знакомом, о котором напомнил им вид отеля «Метрополь». Потом, оказавшись в оживленной толпе, окружавшей оркестр, они некоторое время вообще не разговаривали. А потом Чаттерис заявил:
– Непростая вещь – мотивы, которыми руководствуются женщины, – заметил он.
– Да?
– Я про эту агитацию. Ее-то не может интересовать филантропический либерализм!
– Они совсем разные люди. И кроме того, там есть личные мотивы.
– По-моему, это необязательно. Ведь не существует же такой уж интеллектуальной пропасти между мужчиной и женщиной. Если вас может заинтересовать…
– Ну, разумеется.
– Кроме того, тут дело не в принципах. Заниматься агитацией может быть интересно само по себе.
– Никогда неизвестно, чем может заинтересоваться женщина, – заметил Мелвил и добавил:
– И чем не может.
Чаттерис ничего не ответил.
– Это инстинкт, – сказал Мелвил. – Все они им наделены. Именно агитация. Всякая женщина обожает заглядывать в чужие дома.
– Очень возможно, – коротко отозвался Чаттерис и, не услышав ответа, погрузился в собственные размышления – судя по всему, довольно приятные.
Из Шонрклиффского военного лагеря донесся полуденный пушечный выстрел.
– Боже! – воскликнул Чаттерис и ускорил шаги.
Эделин они застали за какими-то бумагами. Когда они вошли, она укоризненно – и в то же время с оттенком нежности в духе Марчеллы указала на часы. Чаттерис долго извинялся, пустив в ход все свое обаяние, но ни разу при этом не упомянув о встрече на Лугах с Морской Дамой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35