2. (Ленинград, 10 марта 1978 г.)
Все эти пять дней я подбирал материалы по мистике для полковника Сайко. Не
знаю, насколько питательный бульон приготовил, но кое-что для себя выяснил.
Мистика родилась на стыке греческой философии с египетскими и
шумеро-вавилонскими мифологиями. Деятельное участие в стыковке приняли
фаланги А. Македонского; соответственно, в Александрии Египетской возникли
гностические и неоплатонические системы Валентина и Плотина.
Эти два александрийских гражданина занимались устроением Всего, которое
представлялось им в виде многослойного пирога, состоящего из ступенчатых
эманаций Высшего Света, а проще выражаясь, из каскада энерго-информационных
полей. Большая информация означает высокую энергию. Низшие поля - это
тускнеющие отражения верхних. Верхние поля управляют низшими, однако чем
ближе к донышку, тем все становится гуще, кислее и противнее. Последний
слой, этакая ядовитая корка грязи - есть Наш Мир.
Когда появляются мощные религии, мистической философии, чтобы как-то
уцелеть, приходится скрещиваться с ними. У мусульман то, что получилось,
называется суфизмом, который, однако, из-за влияний соседки-Индии
превращается в один из вариантов йоги, то есть в психическую гимнастику. У
христианства - это Дамаскин, Эриугена, Эккарт, Николай Кузанский, Беме -
начинающие каждый раз с начала и словно бы усмиряющие сами себя, наверное,
потому, что находятся за пазухой у клерикалов. К тому же с семнадцатого
века все лучшие западные умы предаются одной науке.
Получше сложились дела у еврейской мистики. Ей тоже приходилось делать
много поклонов в сторону религии, однако придавленному иудаизму было
недосуг ереси душить. В науку товарищей еврейской национальности до
двадцатого века тоже не особо впускали, следовательно над конструкцией
мироздания было кому поразмышлять со скуки. В итоге получился неразрывный
каббалистический поток, все менее расцвеченный витиеватыми ближневосточными
образами: "Сефер Йецира", "Зоар", "Эц Хаим" и так далее вплоть до ныне
здравствующего каббало-математика Штайнзальца.
Однако и ныне мистика практически заканчивается там, где начинаются
естественные науки. Даже кванты и нейтрино для каббалы - это грубые
материи. А все наши грубые материи лишь крохи от потоков мощных энергий,
просочившиеся через экран, что отделяет наш мир от высших измерений и после
которого начинаются пространство, время, масса и прочие неприятности.
Сконструировать какое-нибудь архистрашное оружие с помощью любой
мистической трепотни было бы, пожалуй, затруднительно. Уж не собираются ли
в четырнадцатом отделе ПГУ вызывать ангелов или, например, демонов для
интенсификации борьбы с мировым империализмом? Хотя чем черт не шутит.
Ходит-бродит же успешно по всему миру призрак коммунизма.
На пятый день мозги у меня настолько завяли, что я решил проведать врачиху
Розенштейн. Для проведения своей предупредительно-разъяснительной беседы.
Подъехал к дому на Загородном, поднялся на четвертый этаж и звякнул в
нужную дверь. Та распахнулась, вывалилась разгоряченным телом Елизавета,
возбужденная и радостная, из квартиры подул гастрономический ветерок,
сдобренный пьяными довольными голосами и подвываниями мистера Джорджа
Харрисона. Все ясно, можно приступать.
- Гражданка, я по объявлению. Шатенка с ореховыми глазами ищет мужчину с
яйцевидной головой и красной книжицей в штанах.
Узнав меня, она сразу как-то потухла, хотя своим любезным видом я не
напоминал оловяного солдатика партии. Сразу скисла, как птичка, которая
вроде бы уже полетела, а оказалось, что на ниточке.
- Напугались? А зря, Лиза. Из клетки вас действительно выпустили. Летайте
на здоровье. Порхайте, парите. Если кто-то из ГБ попытается приблизиться к
вам ближе, чем на сто метров, да еще с недружественными целями, его сразу
проберут понос и сальмонеллез.
- У меня люди,- гораздо уже спокойнее, уже с заметным неудовольствием
произнесла она.- Мы, конечно, должны еще с вами... как бы встретиться, все
же я вас просила.
- Я тоже пока отношусь к категории "люди". Кроме того, встречаться со мной
отдельно и смущенно вручать коробку сладеньких конфеток да бутылочку
спиртного по имени "Наполеон" не требуется. Мое одолжение того не стоит.
Оно стоит совсем другого.
- Ну, так чего же?- гордо вопросила она с нетерпением змеи, пытающейся
поскорее избавиться от старой шкурки.
Да, эта дуреха явно не понимала, что я крупно рискнул из-за нее.
- Вы же написали на листочке бумаги, что вас, невинную и кроткую, попутали
бесы в виде вредоносных друзей и нехороших мужей. Вот я и хочу понаблюдать,
не принялась ли вновь виться вокруг вас всякая нечистая сила: демоны,
инкубы, гомункулы и и прочие искусители. Вы разве забыли, что чекист -
лучший друг любого человека?
- Но я не давала согласие на сотрудничество!- взвилась она.
- Прекрасно, сотрудничать со славной дочерью большевиков-ленинцев буду я.
Я уже двинулся по коридору, бросая по дороге свою куртку на вешалку.
- В какую дверь приглашаешь, хозяйка?
- Но я не знаю даже, как вас представить.
- Глеб, одноклассник. Ну не надо так растерянно смотреть - я ведь, как ни
странно, тоже учился в школе. И у меня тоже довольно молодое лицо. Надеюсь,
одноклассников у вас сегодня в гостях нет.
- В самом деле, нет,- было заметно, что несмотря на все страхи за свою
общечеловеческую, а также женскую честь, ей нравятся импровизации и
экспромты.
- И обязательно на "ты", Лиза. Иначе испортишь весь праздник.
Мы зашли в комнату, причем я пропустил свою руку у нее под локтем.
Задымленная, горланящая, патлая, бородатая компания, на секунду сделав
тишину, уставилась на меня.
- Это Глеб, мой одноклассник,- правильно сыграла Лиза.
- А это гражданка Розенштейн, которая всегда у меня списывала.
И тут я понял, что вижу неподалеку Фиму Гольденберга. С излишней длиной
волос, как и все тут, но не с гитарою, не со стаканом, а с книжкой в руке.
- Фима, алтер шлепер, сколько лет, сколько зим! Хоть не в Эрец Исраэль, но
все-таки с "Ликутей Тора" перед носом.
- А, Глеб - это ты?- несколько вяло отозвался Фима.
- Так вы Гольденберга тоже вызывали?- зашипела в среднее ухо Лиза.
- Успокойся, любительница фекалий, мы с Фимой не пересекались по служебной
линии, а просто совместно проучились в триста восемнадцатой школе. Правда,
он для получения пятерок сидел на передней парте, я на задней. И я
совершенно не виноват, что он завалил экзамены на Восточный факультет, где
по всей логике вещей нахватать "бананов" должен был я. Но с одной логикой
вещей жили бы мы скучно словно в какой-нибудь Швейцарии.
- Ага, если он проучился вместе с Фимой, то, значит, не мог учиться с
Лизкой и уж тем более давать ей списывать,- выступила какая-то поддатая
личность с бородой типа метла, как у Фиделя.
- В одномерном мире живете, а еще пьяница,- сурово высказался я.- На
самом-то деле может быть все. В этой жизни я учился вместе с Фимой, в
прошлой - вместе с Лизонькой. В каббале это называется "гилгул". Товарищ
Гольденберг меня понимает.
- Так вы тоже "аид", как я сразу не заметил эти висящие уши,- извинительно
произнесла бухая личность. А Лиза вперилась в меня уже с тревожным
недоумением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94