Конраду показалось, что он узнает голос Антона Пустероде, самого известного из летающих монахов. Впрочем, Конрад ещё не видел Антона Пустероде вблизи, только изредка слышал его с высоты. Отдаление искажало голос, было неясно, за кого ратует монах: то ли призывает к мятежу, то ли славит правительство. Увидев, что в небе больше нет ни грозных стреломобилей, ни опасных летающих монахов, Конрад со своей живой ношей двинулся дальше.
Он подошёл к озерку, прошёл по его берегу, пересёк кустарниковую заросль, углубился в густой низкорослый лесок.
— Мы у дома, — сказал мальчик. — Поднимите меня повыше, я покричу. — Конрад приподнял его над своей головой, мальчик прокричал: — Отец! Катарина! Это я, идите ко мне.
Он два раза воззвал к родным, чтобы они шли к нему, но из леса никто не отозвался. Конрад потянул носом воздух — пахло гарью.
— Что-то у вас дома случилось, Крис. Пойдём посмотрим.
Гарью тянуло все сильней, меж деревьев поплыли струйки дыма. Конрад вышел на поляну и увидел охваченный пламенем домик. Мальчик заплакал и закричал, но никто не отозвался.
— Отец, Катарина, где вы? — рыдал мальчик. — Где вы, отзовитесь!
— Полежи здесь на траве, — сказал Конрад, осторожно опуская Кристиана. — Я обойду домик и поищу. Вероятно, отец и сестра убежали от пожара. Но ты не двигайся, тебе нельзя напрягать больную ногу.
— Я буду лежать неподвижно, господин Конрад, — пообещал мальчик, давясь слезами. — А вы сами позовите их — они, наверное, недалеко.
Пройдя всего с десяток шагов, Конрад понял, что кричать хозяев домика не нужно. У стены, противоположной от места, откуда они с мальчиком вышли, лежал пожилой мужчина, пересечённый по груди и по ногам лучом импульсатора. Он глядел в красноватое небо широко распахнутыми незрячими глазами. Был полдень, тусклая Москита стояла точно над мертвецом. А неподалёку лежала мёртвая девушка. Возможно, при жизни она была красивей всех на планете, но разряд импульсатора изуродовал её. Конрад оглянулся на мальчика. Тот не мог увидеть, что заставило Конрада остановиться и на что он сейчас смотрел. Мальчику нельзя было сообщать, какое несчастье случилось с его родными. Конрад очень громко и раздельно прокричал во все стороны леса:
— Джозеф Кренстон, Катарина! Отзовитесь! Идите скорей сюда! Вас ожидает Кристиан.
После каждого выкрика он делал вид, что прислушивается, нет ли ответа. Внезапно ответ донёсся тихим стоном из кустарника. Конрад быстро шагнул на голос. Шагах в двадцати от горящего домика лежал раненный солдат, рядом валялся импульсатор. Солдат устало взглянул на Конрада, с усилием прошептал:
— Ты кто, приятель? Подлый мятежник или наш?
— Не ваш и не их, — ответил Конрад. — Я сам по себе. Но я постараюсь вам помочь. Куда вы ранены?
— Не старайся, мне жить до вечера. Погляди, — солдат показал на правую ногу, и Конрад увидел широкую полосу от резанувшего по ней луча. — Кто получит такой импульс, тому крышка. Жаль, что ты не наш. Хоть бы отомстил бандитам Фигероя.
— Что здесь случилось? Почему горит дом? Кто убил старика и девушку? Если я не могу помочь вам, то хоть объясните, кому я должен мстить за гибель механика Кренстона и его дочери. Такое преступление не может остаться безнаказанным!
— Не было преступления, парень. Был приказ — и только! — Солдат говорил с трудом, но ясно. — Нашли, где старик скрылся, и пришли брать. Сам майор велел его доставить. Он сопротивлялся, а ведьма девка вцепилась: «Отец! Отец! Не отдам!» Вырывала у меня импульсатор… Я её полоснул. А тут мятежники Фигероя. Кто-то старика резанул, потом меня… Наши побежали, бандиты за ними. Я отполз. Буду здесь умирать. Жаль, что ты не наш, отплатил бы за меня. Возьми импульсатор, передай нашим.
Конрад поднял оружие и долго смотрел в лицо солдату, потом сказал:
— Хорошо, что тебя уже импульсировали, я бы добавил луча.
— Так и знал: мятежник, — равнодушно сказал солдат и устало прикрыл глаза. Он был длинный, рыжий, широкоротый, узколицый, на груди красовалась ленточка «За примерную службу». Он умирал бесстрастно. Он привык к чужим смертям и давно знал, что и сам умрёт вот так: перерезанный смертоносным лучом, постепенно охватываемый окостенением. Не было причин выделять свою гибель как чрезвычайность.
Конрад быстро отошёл от него.
Мальчик с таким страхом поглядел на него, что Конрад счёл нужным почти весело улыбнуться.
— Там в кустах лежит умирающий солдат. Он рассказал, что они явились сюда, чтобы забрать твоего отца, но не нашли ни его, ни сестры. Очевидно, твои родные, услышав приближение солдат, убежали подальше. А потом нагрянули мятежники и произошло сражение между ними и солдатами. Мятежники победили и сейчас преследуют удравших солдат. Скоро они возвратятся, чтобы захватить твоего отца. Но отец не воротится; он понимает, что, раз его убежище раскрыто, ему здесь больше не жить. Мы с тобой тоже уберёмся, не хочется встречаться ни с воинами Шурудана, ни с мятежниками Фигероя.
— Вы уходите, а я останусь, господин Конрад, — тихо сказал Крис.
— И думать об этом не смей! Нужно тебе сталкиваться с разъярённой солдатнёй!
— Я не могу идти, а вам тяжело нести меня, господин Конрад.
— Долго и не буду нести. И ты ещё побежишь быстрей меня.
— У меня немеет вся нога, — пожаловался мальчик. — Я уже не чувствую ноги. Даже перестала болеть.
— Покажи рану. Что ты стесняешься, как девочка? Лежи спокойно, я посмотрю сам, что можно сделать с твоей раной.
Мальчик запрокинул голову и закрыл глаза, приготовившись к боли. Конрад быстро стащил с мальчишки брюки. Ошеломлённый, он молча глядел на чёрную полосу, наискосок протянувшуюся по ноге. Не было никакого ушиба — и никакой надежды на выздоровление. Кристиан попал под разряд импульсатора. Резонансный импульс, лишь опалив одежду, умертвил живые ткани. Омертвление неотвратимо распространялось дальше, уже вся нога начинала чернеть. Время жизни для Кристиана исчислялось теперь часами.
— Почему ты мне этого не сказал, Крис? — горестно воскликнул Конрад.
— Я боялся, — грустно ответил мальчик, снова раскрывая глаза. — Вы могли испугаться, что солдаты стреляли в меня. Как вы думаете, я умру, господин Конрад? Мне бы хотелось перед смертью повидаться с отцом и сестрой. Но, может быть, рана заживёт! Я очень хотел бы, чтобы она зажила, господин Конрад!
— Ты встретишься с родными, уверен в этом. А теперь — побыстрей бежать, пока не воротились солдаты или мятежники. Руки у тебя крепкие, не разнимай их.
Конрад торопился так, словно погоня уже за плечами. У высокого холма, где тропка сливалась с левой дорогой, он положил мальчика на грунт и осторожно выглянул. Дорога была пуста — самый раз зашагать по ней, пока не появились солдаты или мятежники. Конрад, измученный, свалился около Кристиана. Мальчик был плох. Окостенение поднималось уже выше колена. Бледный, с запёкшимися губами, он тревожно следил за каждым движением Конрада. Он понимал, что приближается час, когда случайно появившийся друг захочет покинуть его, чтобы самому не попасть в беду. Конрад с отчаянием спросил себя: что делать? Внутренний Голос, вот уже два часа молчавший — видимо от растерянности, — наконец внятно заговорил. «Навязался тебе на голову паренёк с большими, как у девчонки, глазами, — посетовал Внутренний Голос, — но как теперь от него отвязаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Он подошёл к озерку, прошёл по его берегу, пересёк кустарниковую заросль, углубился в густой низкорослый лесок.
— Мы у дома, — сказал мальчик. — Поднимите меня повыше, я покричу. — Конрад приподнял его над своей головой, мальчик прокричал: — Отец! Катарина! Это я, идите ко мне.
Он два раза воззвал к родным, чтобы они шли к нему, но из леса никто не отозвался. Конрад потянул носом воздух — пахло гарью.
— Что-то у вас дома случилось, Крис. Пойдём посмотрим.
Гарью тянуло все сильней, меж деревьев поплыли струйки дыма. Конрад вышел на поляну и увидел охваченный пламенем домик. Мальчик заплакал и закричал, но никто не отозвался.
— Отец, Катарина, где вы? — рыдал мальчик. — Где вы, отзовитесь!
— Полежи здесь на траве, — сказал Конрад, осторожно опуская Кристиана. — Я обойду домик и поищу. Вероятно, отец и сестра убежали от пожара. Но ты не двигайся, тебе нельзя напрягать больную ногу.
— Я буду лежать неподвижно, господин Конрад, — пообещал мальчик, давясь слезами. — А вы сами позовите их — они, наверное, недалеко.
Пройдя всего с десяток шагов, Конрад понял, что кричать хозяев домика не нужно. У стены, противоположной от места, откуда они с мальчиком вышли, лежал пожилой мужчина, пересечённый по груди и по ногам лучом импульсатора. Он глядел в красноватое небо широко распахнутыми незрячими глазами. Был полдень, тусклая Москита стояла точно над мертвецом. А неподалёку лежала мёртвая девушка. Возможно, при жизни она была красивей всех на планете, но разряд импульсатора изуродовал её. Конрад оглянулся на мальчика. Тот не мог увидеть, что заставило Конрада остановиться и на что он сейчас смотрел. Мальчику нельзя было сообщать, какое несчастье случилось с его родными. Конрад очень громко и раздельно прокричал во все стороны леса:
— Джозеф Кренстон, Катарина! Отзовитесь! Идите скорей сюда! Вас ожидает Кристиан.
После каждого выкрика он делал вид, что прислушивается, нет ли ответа. Внезапно ответ донёсся тихим стоном из кустарника. Конрад быстро шагнул на голос. Шагах в двадцати от горящего домика лежал раненный солдат, рядом валялся импульсатор. Солдат устало взглянул на Конрада, с усилием прошептал:
— Ты кто, приятель? Подлый мятежник или наш?
— Не ваш и не их, — ответил Конрад. — Я сам по себе. Но я постараюсь вам помочь. Куда вы ранены?
— Не старайся, мне жить до вечера. Погляди, — солдат показал на правую ногу, и Конрад увидел широкую полосу от резанувшего по ней луча. — Кто получит такой импульс, тому крышка. Жаль, что ты не наш. Хоть бы отомстил бандитам Фигероя.
— Что здесь случилось? Почему горит дом? Кто убил старика и девушку? Если я не могу помочь вам, то хоть объясните, кому я должен мстить за гибель механика Кренстона и его дочери. Такое преступление не может остаться безнаказанным!
— Не было преступления, парень. Был приказ — и только! — Солдат говорил с трудом, но ясно. — Нашли, где старик скрылся, и пришли брать. Сам майор велел его доставить. Он сопротивлялся, а ведьма девка вцепилась: «Отец! Отец! Не отдам!» Вырывала у меня импульсатор… Я её полоснул. А тут мятежники Фигероя. Кто-то старика резанул, потом меня… Наши побежали, бандиты за ними. Я отполз. Буду здесь умирать. Жаль, что ты не наш, отплатил бы за меня. Возьми импульсатор, передай нашим.
Конрад поднял оружие и долго смотрел в лицо солдату, потом сказал:
— Хорошо, что тебя уже импульсировали, я бы добавил луча.
— Так и знал: мятежник, — равнодушно сказал солдат и устало прикрыл глаза. Он был длинный, рыжий, широкоротый, узколицый, на груди красовалась ленточка «За примерную службу». Он умирал бесстрастно. Он привык к чужим смертям и давно знал, что и сам умрёт вот так: перерезанный смертоносным лучом, постепенно охватываемый окостенением. Не было причин выделять свою гибель как чрезвычайность.
Конрад быстро отошёл от него.
Мальчик с таким страхом поглядел на него, что Конрад счёл нужным почти весело улыбнуться.
— Там в кустах лежит умирающий солдат. Он рассказал, что они явились сюда, чтобы забрать твоего отца, но не нашли ни его, ни сестры. Очевидно, твои родные, услышав приближение солдат, убежали подальше. А потом нагрянули мятежники и произошло сражение между ними и солдатами. Мятежники победили и сейчас преследуют удравших солдат. Скоро они возвратятся, чтобы захватить твоего отца. Но отец не воротится; он понимает, что, раз его убежище раскрыто, ему здесь больше не жить. Мы с тобой тоже уберёмся, не хочется встречаться ни с воинами Шурудана, ни с мятежниками Фигероя.
— Вы уходите, а я останусь, господин Конрад, — тихо сказал Крис.
— И думать об этом не смей! Нужно тебе сталкиваться с разъярённой солдатнёй!
— Я не могу идти, а вам тяжело нести меня, господин Конрад.
— Долго и не буду нести. И ты ещё побежишь быстрей меня.
— У меня немеет вся нога, — пожаловался мальчик. — Я уже не чувствую ноги. Даже перестала болеть.
— Покажи рану. Что ты стесняешься, как девочка? Лежи спокойно, я посмотрю сам, что можно сделать с твоей раной.
Мальчик запрокинул голову и закрыл глаза, приготовившись к боли. Конрад быстро стащил с мальчишки брюки. Ошеломлённый, он молча глядел на чёрную полосу, наискосок протянувшуюся по ноге. Не было никакого ушиба — и никакой надежды на выздоровление. Кристиан попал под разряд импульсатора. Резонансный импульс, лишь опалив одежду, умертвил живые ткани. Омертвление неотвратимо распространялось дальше, уже вся нога начинала чернеть. Время жизни для Кристиана исчислялось теперь часами.
— Почему ты мне этого не сказал, Крис? — горестно воскликнул Конрад.
— Я боялся, — грустно ответил мальчик, снова раскрывая глаза. — Вы могли испугаться, что солдаты стреляли в меня. Как вы думаете, я умру, господин Конрад? Мне бы хотелось перед смертью повидаться с отцом и сестрой. Но, может быть, рана заживёт! Я очень хотел бы, чтобы она зажила, господин Конрад!
— Ты встретишься с родными, уверен в этом. А теперь — побыстрей бежать, пока не воротились солдаты или мятежники. Руки у тебя крепкие, не разнимай их.
Конрад торопился так, словно погоня уже за плечами. У высокого холма, где тропка сливалась с левой дорогой, он положил мальчика на грунт и осторожно выглянул. Дорога была пуста — самый раз зашагать по ней, пока не появились солдаты или мятежники. Конрад, измученный, свалился около Кристиана. Мальчик был плох. Окостенение поднималось уже выше колена. Бледный, с запёкшимися губами, он тревожно следил за каждым движением Конрада. Он понимал, что приближается час, когда случайно появившийся друг захочет покинуть его, чтобы самому не попасть в беду. Конрад с отчаянием спросил себя: что делать? Внутренний Голос, вот уже два часа молчавший — видимо от растерянности, — наконец внятно заговорил. «Навязался тебе на голову паренёк с большими, как у девчонки, глазами, — посетовал Внутренний Голос, — но как теперь от него отвязаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14