Заносчивый, холодный взор
Меня пугает до сих пор.
И если ты, старик, всерьез
Слова о свадьбе произнес,
Страшиться мне пришел черед,
Коль страх и Дугласов берет,
Бог с ним. Поговорить пора
О том, кто был у нас вчера».

15
«Что мне сказать? Будь проклят час,
Когда явился он у нас!
Не зря звенел отцовский меч,
Но чтобы нас предостеречь!
Ведь тот, кто прежде им владел,
Укрывшись тут от ратных дел,
Знал: если меч звенит, дрожа,
Враги стоят у рубежа.
Суди сама — добро ль суля,
Тут был лазутчик короля?
Ужель, последний наш оплот,
И этот островок падет?
Но если даже честен гость,
Умерит разве Родрик злость?
Ты, верно, помнишь до сих пор,
Какой он учинил раздор, -
А оттого лишь был он зол,
Что Малькольм в пляс с тобой пошел.
Хоть Дуглас охладил их пыл,
Поныне Родрик не остыл.
Будь осторожна! Но постой,
Что слышу я? Не ветра вой,
Не шелест трепетных ветвей,
И не шипенье горных змей,
И не волненье сонных вод…
Все ближе, ближе голос тот!
Он повторяется! Внемли!
Уж не труба ль поет вдали?»

16
Вставали, словно бы со дна,
Четыре темные пятна,
И расширялись и росли,
Преображаясь в корабли:
Их чем-то, видимо, привлек
Забытый всеми островок.
Все ближе, ближе, ближе он;
И ярким солнцем сто знамен
С изображением сосны
На кораблях озарены.
Узрели дева и старик
Сверканье копий, стрел и пик,
И плед шотландский на ветру
Вздымался к шляпе и перу.
Они заметили потом
Гребцов, согбенных над веслом:
Гребцы склоняются вперед,
И по волнам корабль несет.
А на носу, построясь в ряд,
Певцы с волынками стоят;
Волынки свой заводят гуд,
И звуки хриплые плывут,
И, поднимая гордо взгляд,
Певцы поют на старый лад.

17
А корабли вперед плывут,
И все слышней далекий гуд,
Хотя нельзя еще сперва
Понять отдельные слова,
Но, вырываясь из-за гор,
Все явственней, все ближе хор.
Вслед за тревожною трубой,
Весь клан сзывающей на бой,
Внезапно возникал в ушах
Воинственный, тяжелый шаг.
Уже казалось, что на зов
Сбежались тысячи бойцов,
И начал сотрясаться лог
От топота солдатских ног.
А этот топот среди скал
Обычно людям предвещал,
Что скоро гул и гром войны
Им будут явственно слышны.
Сулил призывный глас трубы
И, нарастая, звон мечей
Все становился горячей;
Кипела битва, и опять
Враг принужден был отступать,
Клан побеждал, но враг был смел,
И жаркий бой опять кипел, -
И вдруг стихало все, и вдруг
Преображался дальний звук,
Спеша излить печаль свою
И славя тех, кто пал в бою.

18
Смолкали трубы, и потом
Гремело эхо за холмом,
И тут, притихший до сих пор,
Внезапно пробуждался хор,
Решив, пока умолкла медь,
Вождя отважного воспеть.
Пел, веслам в такт, ему хвалу
Гребец, склонявшийся к веслу,
И голосов ломался строй,
Как ветер осенью сырой.
Сначала разобрал старик:
«Будь славен, Родрик, и велик!»
Стоустый приближался глас,
И песня воинов лилась.

19
КОРАБЕЛЬНАЯ ПЕСНЯ
Храброму воину вечная слава!
Вечнозеленая, славься, Сосна!
В знамени нашем расти величаво,
Будь горделива, светла и стройна.
Влага с небес падет,
Хватит подземных вод,
Чтобы ты людям на благо росла.
Горный собрался люд,
Все как один поют:
«Родрику слава, и честь, и хвала!»
Ты не тростинка из нежных растений,
Ты не цветок, что цветет лишь весной.
Листья срывает пусть ветер осенний:
Элпайн весь год под зеленой Сосной.
Нет ничего сильней
Цепких твоих корней,
Хоть под тобой раскололась скала.
Слышен со всех сторон
Эха веселый звон:
«Родрику слава, и честь, и хвала!»

20
Наши волынки гудели в ложбинах,
Слезы да стоны слыхали в ответ.
Рос-Ду и Глен-Ласс поныне в руинах,
Лучших оттуда в живых уже нет.
А у саксонских вдов,
Верно, не хватит слов,
Чтобы порочить Элпайн со зла.
Ленокс и Ливен вдруг
Вздрогнут, чуть внемлет слух:
«Родрику слава, и честь, и хвала!»
Эй, налегайте на весла, вассалы,
Правьте во имя зеленой Сосны,
Время домой ворочаться настало,
Алые розы вдали нам видны.
Пусть же судьба привьет
Дивной породы плод
К ветви любимого нами ствола;
Пусть же клан Элпайн весь
Радостно грянет днесь:
«Родрику слава, и честь, и хвала!»

21
Тут леди Маргарет к судам
Сошла в сопровожденье дам,
Они спускались под откос,
Не повязав своих волос,
И хором воздана была
Герою Родрику хвала.
И, продолжая ликовать,
Счастливая велела мать,
Чтобы двоюродной сестрой
Был встречен доблестный герой:
«Не Дуглас разве твой отец?
Надень же храброму венец!»
И Элен, с горечью в душе,
Повиновалась бы уже,
Но в эту пору среди скал
Трубач далекий заиграл.
«О Аллен-Бейн, пришел домой
Родитель благородный мой;
Давай на ялике вдвоем
Его сюда перевезем!»
Она быстрей, чем солнца луч,
К воде сбежала с горных круч;
Покамест Родрик среди скал
Предмет любви своей искал,
Был от нее уже далек
Уединенный островок.

22
Из смертных быть дано иным
Причастным к чувствам неземным,
И так порой слеза чиста,
Что человеком пролита,
Как будто кротко в час тоски
Скатилась с ангельской щеки,
И удержать ее невмочь
Отцу, увидевшему дочь.
Бесстрашный Дуглас, полный сил,
Дочь обнимая, ощутил,
Что затмевают слезы взор,
Хоть их не знал он до сих пор.
И, встрече радуясь с отцом,
К его груди припав лицом,
Узрела дочь, что мучит стыд
Того, кто в стороне стоит,
А представлять его зачем,
Коль это юный Малькольм Грэм?

23
Тогда же Аллен увидал,
Что Родрик к острову пристал,
Но прежде чем глаза опять
На горца гордого поднять,
С тоской на Дугласа взглянул
И слезы со щеки смахнул.
А Дуглас, Малькольма обняв,
Сказал (и был, должно быть, прав)
«Мой друг, наш Аллен омрачен -
Все позабыть не может он
Тебе неведомого дня,
Когда хвалой встречать меня
К воротам Босуэла пришло
Певцов несметное число.
Несли у Нормана в боях
Отбитый мной кровавый стяг
Пятнадцать рыцарей — любой
Славней, чем Родрик удалой.
Я мог доволен быть собой.
Но, Малькольм, верь: была тогда
Моя душа не столь горда,
Хоть каждый шедший в свите лорд
Мной, победителем, был горд,
И в Босуэле, в любом углу
Все воздавали мне хвалу, -
Как ныне, старца видя грусть
И радость дочки, я горжусь,
И мне милее их привет,
Чем счастье воинских побед.
Прости, но мне они дарят
Замену всех моих утрат».

24
От щедрой стали похвалы
Девичьи щеки вдруг алы,
Но в том и прелесть сих похвал,
Что Дуглас рек, а Грэм внимал.
И Элен, скрыть стараясь стыд,
Теперь собак к себе манит,
И на девичий нежный зов
Спешит покорно свора псов.
К ней на плечо, чуть позвала,
Сел сокол и сложил крыла.
Он к ней и ластится и льнет,
Не помышляя про полет.
Она, меж сокола и псов,
Подобна божеству лесов.
Хотя родитель, может быть,
Сверх меры начал дочь хвалить,
Влюбленному еще трудней
Сужденье высказать о ней:
Любимый облик вновь и вновь
Внушает пылкую любовь.

25
Отлично Малькольм был сложен.
Да и лицом хорош был он.
Едва ль досель в шотландский плед
Ему подобный был одет.
И что, скажите мне, вилось
Нежней льняных его волос?
Но от него, как от орла,
Укрыться птица не могла.
Он все тропинки знал в горах,
Не ведал, что такое страх,
И лань спастись старалась зря,
Когда вставал он, лук беря:
Хотя как ветер мчалась дичь,
Он успевал ее настичь
И дальше шел путем своим,
Отважен и неутомим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22