— Подолгу? На ночь?
— Как вы узнали, что они отлучались на ночь? Да, обычно на ночь. Правда, один раз пропадали двое суток, и я уже подумал, что они вообще не вернутся.
— Подумал, что их взяли, так ведь?
— Пожалуй.
— Сколько они давали тебе по возвращении?
— Сколько положено за номер.
— С одного человека? Зарегистрирован-то был всего один.
— Чуть больше, чем с одного.
— Сколько? Не забывай, приятель: я могу упечь тебя за соучастие.
— Однажды они заплатили мне пятьсот франков. Другой раз — две тысячи.
— А потом принимались гулять?
— Да. Кучами закупали провизию.
— Кто дежурил?
Теперь содержатель смутился настолько явственно, что машинально посмотрел на дверь.
— У твоей лавочки два выхода?
— Если пойти дворами и перемахнуть через две стены, попадаешь на улицу Вьей-дю-Тампль.
— Так кто дежурил?
— На улице?
— Да, на улице. И, похоже, еще один всегда торчал у окна. Когда Мадош снимал номер, он наверняка потребовал такой, чтобы комнаты выходили на улицу?
— Верно. И один из них все время отирался на улице. Они сменяли друг друга.
— Еще подробность: кто из них грозился прикончить тебя, если ты будешь болтать?
— Карел.
— Когда?
— Сразу же после их первой ночной отлучки.
— Почему ты решил, что угроза серьезна, что эти люди способны на убийство?
— Я зашел в комнату. Я часто обхожу номера, делая вид, что проверяю, исправно ли электричество, сменили простыни или нет.
— Их часто меняют?
— Каждый месяц… Я застал женщину, когда она стирала в тазу рубашку, и сразу увидел, что та в крови.
— Чью рубашку?
— Кого-то из мужчин.
На лестничной площадке два инспектора ожидали приказов Мегрэ.
— Один из вас позвонит Мерсу. Сейчас он, наверно, уже спит, если только не заканчивает работу. Не окажется его на Набережной — звоните домой. Пусть летит сюда со своими причиндалами.
Не обращая больше внимания на хозяина, Мегрэ расхаживал по обеим комнатам, то открывая шкаф, то выдвигая ящик комода, то вороша ногой кучу грязного белья. Обои на стенах выцвели и местами отклеились. Черные кровати были нищенски убоги, одеяла — удручающе серого казарменного цвета. Всюду царил беспорядок. Удирая впопыхах, постояльцы захватили с собой самое ценное, но из боязни привлечь к себе внимание не решились взять ничего громоздкого.
— Они смотались сразу после выстрела? — уточнил Мегрэ.
— Сразу же.
— Ушли через подъезд?
— Нет, дворами.
— Кто был в тот момент на улице?
— Виктор, естественно. Еще Сергей Мадош.
— Кого вызывали к телефону?
— Откуда вы знаете, что им звонили?
— Отвечай.
— Звонили около половины пятого. Это точно. Голос я не узнал, но говорил человек, понимающий по-ихнему.
Сказал только, кого ему нужно, — Карела. Я позвал. До сих пор вижу, как он, взбешенный, стоит у меня в конторе и отчаянно жестикулирует. В трубку он орал… Потом поднялся к себе, стал опять ругаться и шуметь; потом сразу вслед за этим вниз спустился Мадош.
— Выходит, это Мадош пристрелил своего дружка?
— Очень похоже.
— Они не пытались увести с собой женщину?
— Я заговорил с ними о ней, когда они шли по коридору. Я догадывался, что все это пахнет для меня неприятностями, и радовался, что они исчезнут. Но я не знал, что ей вот-вот рожать. Поднялся в номер, сказал, чтобы она уходила вместе с остальными. Она лежала и спокойно поглядывала на меня. Понимаете, она знает по-французски лучше, чем нам кажется. Она не дала себе труда ответить, но тут у нее начались схватки, и я сообразил, в чем дело.
— Дождешься Мерса, малыш, — приказал Мегрэ оставшемуся с ним инспектору. — В номер не впускать никого, особенно эту обезьяну. Оружие с собой?
Инспектор похлопал себя по оттопыренному карману пиджака.
— Пусть Мере для начала займется отпечатками. Потом унесет все, что может дать информацию. Бумаг нам здесь, разумеется, никаких не оставили. Я проверил.
Старые носки, кальсоны, губная гармоника, ящичек с иголками и нитками, одежда, несколько карточных колод, резные деревянные фигурки…
Комиссар сошел вниз по лестнице, пропустив вперед содержателя гостиницы. Помещение, именовавшееся конторой, представляло собой плохо освещенную комнатушку без всякой вентиляции, где стояли раскладушка и стол со спиртовкой и остатками еды.
— Полагаю, ты не записал даты отлучек этой публики?
Хозяин поспешил дать отрицательный ответ.
— Так я и думал. Не беда. До утра у тебя хватит времени вспомнить. Слышишь? Утром я приеду сюда или пошлю за тобой, и тебя доставят ко мне в кабинет. Вот тогда мне потребуются даты, слышишь, точные даты. В противном случае, к вящему сожалению, ты сядешь.
— А если они вернутся, вы… вы разрешаете мне воспользоваться своим револьвером? — запинаясь, выдавил хозяин.
— А, сообразил, что знаешь слишком много и что им может прийти в голову убрать тебя так же, как Виктора?
— Мне страшно.
— Поставим агента на улице.
— А если они проберутся дворами?
— Я подумал и об этом. Поставлю другого на улице Вьей-дю-Тампль.

Улицы были безлюдны, и после сумятицы последних часов тишина воспринималась особенно остро. Никаких следов облавы. Свет в окнах погас. Спали все, кроме тех, кого увезли в предварилку, Марии, рожавшей сейчас в больнице, и Люкаса, караулившего у дверей ее палаты. Комиссар выставил, как обещал, двух человек у «Золотого льва», тщательно их проинструктировал и довольно долго прождал такси на улице Риволи. Ночь была ясная и прохладная. Сев в машину, Мегрэ заколебался. Правда, эту ночь он совсем не спал, но разве ему не удалось отдохнуть целых трое суток во время своего пресловутого бронхита? И разве спит Мере, хотя сейчас уже четыре?
— Какое-нибудь заведение еще открыто? — спросил Мегрэ шофера.
Ему внезапно захотелось есть. И есть, и пить. Он представил себе кружку пива с серебристой пеной, и у него потекли слюнки.
— Кроме ночных кабаков, могу предложить только «Купол» да маленькие бары у Центрального рынка.
Комиссар это знал. И зачем он только задал свой вопрос?
— В «Купол».
Большой зал был заперт, но бар еще работал — там клевало носом несколько завсегдатаев. Комиссар взял два великолепных сандвича с ветчиной, опорожнил почти одну за другой три кружки пива. Такси он не отпустил. Было четыре утра.
— Набережная Орфевр, — бросил он шоферу, но по дороге передумал:
— Поезжайте-ка лучше на набережную Орлож.
Все его подопечные уже были там, в доме предварительного заключения, и запах в нем напоминал ароматы улицы Сицилийского Короля. Мужчин и женщин разместили порознь, вперемежку с клошарами, пьяницами и проститутками, задержанными за ночь в Париже. Одни спали вповалку на полу. Другие, кто попривычней, разулись и растирали натруженные ноги. Женщины через решетку перешучивались с надзирателями, и порой одна из них вызывающе задирала юбку до пупа.
Полицейские играли в карты вокруг печки, на которой варился кофе. Инспекторы ждали распоряжений Мегрэ. Тщательная проверка документов задержанных, после которой последних отправят наверх, где разденут донага для медицинского осмотра и антропометрических обмеров, теоретически должна была начаться в восемь утра.
— Принимайтесь за дело, ребята. Возню с бумагами предоставьте дежурному комиссару. Я хочу, чтобы вы одного за другим допросили всех задержанных на улице Сицилийского Короля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35