Соседка тут же позвонила в полицию. Мегрэ медленно поднимался по лестнице, лицо его было мрачным.
— Как она одета?
— Одета для выхода, в белой шляпке и перчатках.
— Ни одной видимой раны?
— Я ничего не заметил. Консьержка сказала, что один из ваших людей был здесь три дня назад и расспрашивал о ней, поэтому я сразу вам позвонил.
В тот момент, когда трое мужчин вошли в коридор, доктор Форню поднимался с колен.
Они поздоровались за руку.
— Вы установили причину смерти?
— Ее задушили.
— Вы хотите сказать, что ей сдавили горло?
— Нет. Кто-то воспользовался полотенцем или платком, которым он зажимал ей рот и нос, пока не наступила смерть.
— Вы в этом уверены?
— Я смогу подтвердить это после вскрытия.
Сквозь широко открытое окно доносились голоса птиц.
— Когда это могло произойти?
— Вчера, во второй половине дня или вечером.
После смерти старушка казалась еще меньше, чем при жизни. На полу лежало хрупкое тело со странно согнутой ногой, что придавало ему вид поломанной куклы.
— Сколько потребовалось времени, по вашему мнению, чтобы убить ее таким способом?
— Трудно сказать точно, особенно принимая во внимание ее возраст. Пять минут? Чуть больше, чуть меньше.
— Лапуэнт, позвони в прокуратуру и в лабораторию. Скажи Моэрсу, чтобы прислал группу.
— Я вам еще нужен? Я пришлю санитарную машину, чтобы отвезти ее в Институт судебной медицины.
Комиссар послал полицейского вниз, где уже собрались люди.
— Пусть разойдутся. Это не ярмарка.
Оба привыкли к преступлениям, тем не менее были взволнованы. Может быть, потому, что дело касалось очень старой женщины.
И квартира была старой — как бы перенесенной из начала века или даже из конца прошлого. Солидная полированная мебель из тяжелого красного дерева, обитые ярко-красным плюшем кресла, какие еще можно увидеть в провинциальных гостиных, множество безделушек и фотографий в рамках на всех стенах, оклеенных обоями в цветочек.
— Нам не остается ничего иного, как ждать людей из прокуратуры.
— Они скоро будут здесь. Пришлют первого попавшегося заместителя прокурора с секретарем, он оглядится по сторонам, и этим все кончится.
Действительно, так все и бывает. А потом в дело вступают специалисты со своим громоздким снаряжением.
Дверь бесшумно открылась, и Мегрэ даже подскочил.
Это была соседская девочка, она вошла, услышав голоса.
— Ты часто приходишь сюда?
— Нет, никогда.
— Где ты живешь?
— Напротив.
— Ты знала госпожу Антуан?
— Я видела ее иногда на лестнице.
— Она говорила с тобой?
— Она мне улыбалась.
— Она никогда не угощала тебя конфетами, шоколадом?
— Нет.
— Где твоя мама?
— На кухне.
— Проводи меня к ней.
Он извинился перед комиссаром Жентоном.
— Сообщите мне, когда приедут из прокуратуры. Дом был старый, стены и потолки кривые, паркет расшатанный.
— Мама, какой-то господин хочет поговорить с тобой. Из кухни вышла женщина, вытерла руки о фартук. У локтя осталось немного пены.
— Комиссар Мегрэ. Ваша дочка только что заходила в квартиру напротив. Это вы нашли тело?
— Какое тело? Иди в свою комнату, Люсетт.
— Тело соседки.
— Она умерла? В ее возрасте нельзя жить одной. Должно быть, почувствовала себя плохо, и у нее не было сил позвать на помощь.
— Ее убили.
— Я ничего не слышала. На улице, правда, такой шум.
— Выстрела не было, да и случилось это не сегодня, а вчера во второй половине дня или вечером.
— Бедная женщина. Она, по-моему, была излишне горда, но в этом не было ничего плохого.
— Вы были в хороших отношениях?
— С тех пор, как я здесь живу, мы не обменялись и десятком фраз.
— Вы ничего не знаете о ее жизни?
— Иногда я видела ее утром, когда она выходила из дома. Зимой она носила черную шляпку, летом — белую и всегда перчатки, даже когда шла за покупками. Но это ее дело, правда?
— Кто-нибудь ее посещал?
— Мне об этом ничего не известно. Хотя нет, два или три раза я видела высокую женщину, которая звонила в ее дверь.
— Днем?
— Скорее, под вечер. После ужина.
— А в последнее время не видели ли вы, чтобы кто-нибудь здесь крутился?
— Здесь всегда кто-нибудь крутится. Люди мелькают, как на карусели. Консьержка сидит у себя, в глубине двора, и не заботится о жильцах.
Она обернулась к дочери, которая потихоньку вошла.
— Что я тебе сказала? Быстро вернись в свою комнату!
— Я зайду к вам еще, я должен поговорить со всеми жильцами.
— Известно, кто это сделал?
— Нет.
— Как ее нашли?
— Соседка обратила внимание на приоткрытую дверь. Она была открыта и через час, поэтому женщина сначала позвонила, а потом вошла.
— Я знаю, кто это.
— Откуда вы знаете?
— Это самая пронырливая особа во всем доме. Увидите, что это мамаша Рошен.
Послышались шаги и голоса на лестничной площадке. Мегрэ вышел, чтобы показать дорогу людям из прокуратуры, которые только что приехали.
— Сюда, — сказал он. — Здесь был доктор Форню, но он сегодня очень занят, и ему пришлось уехать.
Заместитель прокурора, высокий молодой мужчина, очень элегантный и изысканный, разглядывал все вокруг с таким изумлением, как будто никогда не видел ничего подобного. Потом с минуту смотрел на серую скорчившуюся смятую фигурку на ковре.
— Известно, как она была убита?
— Ее задушили.
— Конечно, она не могла оказать большого сопротивления.
Потом подошел судья Либо и также с интересом оглядывал комнату.
— Совсем как в старом фильме.
Глава 2
Жильцы уже собрались на лестнице и в коридоре. Люди из прокуратуры не задержались долго, и санитары из Института судебной медицины вынесли тело на носилках.
Лапуэнт видел хмурое, бледное лицо Мегрэ.
Три дня назад комиссар не знал умершей, никогда далее о ней не слышал. Но в своем неоправданном или оправданном беспокойстве она обратилась именно к нему. Старалась встретиться с ним лично, так как доверяла ему — он вспомнил ее полные восхищения глаза, когда она остановила его на улице.
Он принял ее за рехнувшуюся старуху. А все-таки в глубине души у него были какие-то неясные сомнения, и он обещал ей, что придет. И пришел бы, может быть, даже сегодня.
Слишком поздно. Ее убили, как она и опасалась.
— Нужно снять отпечатки пальцев со всех предметов, даже с тех, которые кажутся нетронутыми.
Мегрэ услышал голос в коридоре и открыл дверь. Там стояли человек двенадцать репортеров и фотографов, которых полицейский не пускал в квартиру. Кто-то подсунул ему микрофон.
— Какого рода преступление, комиссар?
— Ничего не знаю, господа, можно сказать, что следствие еще не начато.
— Кто это?
— Старая дама.
— Госпожа де Караме, консьержка нам сказала. Она сказала также, что в начале недели кто-то из уголовной полиции о ней расспрашивал. Зачем? Был ли повод думать, что ей грозит опасность?
— Сейчас я могу только сказать, что ничего еще не знаю.
— Она жила одна, правда? Никто ее не посещал?
— Насколько нам известно, нет. Но у нее есть племянница, фамилии которой я не знаю, но которая время от времени к ней заходила. Она массажистка, живет недалеко отсюда.
Магнитофонная лента записала это короткое высказывание. Оно окажется в вечерних газетах. Тогда племянница, очевидно, появится.
— Можно сфотографировать помещение?
— Пока нет. Там работают люди из следственной бригады. Сейчас прошу очистить лестницу.
— Ждем вас во дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Как она одета?
— Одета для выхода, в белой шляпке и перчатках.
— Ни одной видимой раны?
— Я ничего не заметил. Консьержка сказала, что один из ваших людей был здесь три дня назад и расспрашивал о ней, поэтому я сразу вам позвонил.
В тот момент, когда трое мужчин вошли в коридор, доктор Форню поднимался с колен.
Они поздоровались за руку.
— Вы установили причину смерти?
— Ее задушили.
— Вы хотите сказать, что ей сдавили горло?
— Нет. Кто-то воспользовался полотенцем или платком, которым он зажимал ей рот и нос, пока не наступила смерть.
— Вы в этом уверены?
— Я смогу подтвердить это после вскрытия.
Сквозь широко открытое окно доносились голоса птиц.
— Когда это могло произойти?
— Вчера, во второй половине дня или вечером.
После смерти старушка казалась еще меньше, чем при жизни. На полу лежало хрупкое тело со странно согнутой ногой, что придавало ему вид поломанной куклы.
— Сколько потребовалось времени, по вашему мнению, чтобы убить ее таким способом?
— Трудно сказать точно, особенно принимая во внимание ее возраст. Пять минут? Чуть больше, чуть меньше.
— Лапуэнт, позвони в прокуратуру и в лабораторию. Скажи Моэрсу, чтобы прислал группу.
— Я вам еще нужен? Я пришлю санитарную машину, чтобы отвезти ее в Институт судебной медицины.
Комиссар послал полицейского вниз, где уже собрались люди.
— Пусть разойдутся. Это не ярмарка.
Оба привыкли к преступлениям, тем не менее были взволнованы. Может быть, потому, что дело касалось очень старой женщины.
И квартира была старой — как бы перенесенной из начала века или даже из конца прошлого. Солидная полированная мебель из тяжелого красного дерева, обитые ярко-красным плюшем кресла, какие еще можно увидеть в провинциальных гостиных, множество безделушек и фотографий в рамках на всех стенах, оклеенных обоями в цветочек.
— Нам не остается ничего иного, как ждать людей из прокуратуры.
— Они скоро будут здесь. Пришлют первого попавшегося заместителя прокурора с секретарем, он оглядится по сторонам, и этим все кончится.
Действительно, так все и бывает. А потом в дело вступают специалисты со своим громоздким снаряжением.
Дверь бесшумно открылась, и Мегрэ даже подскочил.
Это была соседская девочка, она вошла, услышав голоса.
— Ты часто приходишь сюда?
— Нет, никогда.
— Где ты живешь?
— Напротив.
— Ты знала госпожу Антуан?
— Я видела ее иногда на лестнице.
— Она говорила с тобой?
— Она мне улыбалась.
— Она никогда не угощала тебя конфетами, шоколадом?
— Нет.
— Где твоя мама?
— На кухне.
— Проводи меня к ней.
Он извинился перед комиссаром Жентоном.
— Сообщите мне, когда приедут из прокуратуры. Дом был старый, стены и потолки кривые, паркет расшатанный.
— Мама, какой-то господин хочет поговорить с тобой. Из кухни вышла женщина, вытерла руки о фартук. У локтя осталось немного пены.
— Комиссар Мегрэ. Ваша дочка только что заходила в квартиру напротив. Это вы нашли тело?
— Какое тело? Иди в свою комнату, Люсетт.
— Тело соседки.
— Она умерла? В ее возрасте нельзя жить одной. Должно быть, почувствовала себя плохо, и у нее не было сил позвать на помощь.
— Ее убили.
— Я ничего не слышала. На улице, правда, такой шум.
— Выстрела не было, да и случилось это не сегодня, а вчера во второй половине дня или вечером.
— Бедная женщина. Она, по-моему, была излишне горда, но в этом не было ничего плохого.
— Вы были в хороших отношениях?
— С тех пор, как я здесь живу, мы не обменялись и десятком фраз.
— Вы ничего не знаете о ее жизни?
— Иногда я видела ее утром, когда она выходила из дома. Зимой она носила черную шляпку, летом — белую и всегда перчатки, даже когда шла за покупками. Но это ее дело, правда?
— Кто-нибудь ее посещал?
— Мне об этом ничего не известно. Хотя нет, два или три раза я видела высокую женщину, которая звонила в ее дверь.
— Днем?
— Скорее, под вечер. После ужина.
— А в последнее время не видели ли вы, чтобы кто-нибудь здесь крутился?
— Здесь всегда кто-нибудь крутится. Люди мелькают, как на карусели. Консьержка сидит у себя, в глубине двора, и не заботится о жильцах.
Она обернулась к дочери, которая потихоньку вошла.
— Что я тебе сказала? Быстро вернись в свою комнату!
— Я зайду к вам еще, я должен поговорить со всеми жильцами.
— Известно, кто это сделал?
— Нет.
— Как ее нашли?
— Соседка обратила внимание на приоткрытую дверь. Она была открыта и через час, поэтому женщина сначала позвонила, а потом вошла.
— Я знаю, кто это.
— Откуда вы знаете?
— Это самая пронырливая особа во всем доме. Увидите, что это мамаша Рошен.
Послышались шаги и голоса на лестничной площадке. Мегрэ вышел, чтобы показать дорогу людям из прокуратуры, которые только что приехали.
— Сюда, — сказал он. — Здесь был доктор Форню, но он сегодня очень занят, и ему пришлось уехать.
Заместитель прокурора, высокий молодой мужчина, очень элегантный и изысканный, разглядывал все вокруг с таким изумлением, как будто никогда не видел ничего подобного. Потом с минуту смотрел на серую скорчившуюся смятую фигурку на ковре.
— Известно, как она была убита?
— Ее задушили.
— Конечно, она не могла оказать большого сопротивления.
Потом подошел судья Либо и также с интересом оглядывал комнату.
— Совсем как в старом фильме.
Глава 2
Жильцы уже собрались на лестнице и в коридоре. Люди из прокуратуры не задержались долго, и санитары из Института судебной медицины вынесли тело на носилках.
Лапуэнт видел хмурое, бледное лицо Мегрэ.
Три дня назад комиссар не знал умершей, никогда далее о ней не слышал. Но в своем неоправданном или оправданном беспокойстве она обратилась именно к нему. Старалась встретиться с ним лично, так как доверяла ему — он вспомнил ее полные восхищения глаза, когда она остановила его на улице.
Он принял ее за рехнувшуюся старуху. А все-таки в глубине души у него были какие-то неясные сомнения, и он обещал ей, что придет. И пришел бы, может быть, даже сегодня.
Слишком поздно. Ее убили, как она и опасалась.
— Нужно снять отпечатки пальцев со всех предметов, даже с тех, которые кажутся нетронутыми.
Мегрэ услышал голос в коридоре и открыл дверь. Там стояли человек двенадцать репортеров и фотографов, которых полицейский не пускал в квартиру. Кто-то подсунул ему микрофон.
— Какого рода преступление, комиссар?
— Ничего не знаю, господа, можно сказать, что следствие еще не начато.
— Кто это?
— Старая дама.
— Госпожа де Караме, консьержка нам сказала. Она сказала также, что в начале недели кто-то из уголовной полиции о ней расспрашивал. Зачем? Был ли повод думать, что ей грозит опасность?
— Сейчас я могу только сказать, что ничего еще не знаю.
— Она жила одна, правда? Никто ее не посещал?
— Насколько нам известно, нет. Но у нее есть племянница, фамилии которой я не знаю, но которая время от времени к ней заходила. Она массажистка, живет недалеко отсюда.
Магнитофонная лента записала это короткое высказывание. Оно окажется в вечерних газетах. Тогда племянница, очевидно, появится.
— Можно сфотографировать помещение?
— Пока нет. Там работают люди из следственной бригады. Сейчас прошу очистить лестницу.
— Ждем вас во дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24