Даже, говорят, медали подбросили, вроде бы «За отвагу»… А Кавтарадзе сунули послом в Румынию — на откорм… Нет, в обиду нас Отец, конечно, не даст, но — вонь может пойти, старец на язык злой, скажет, как отрежет, не подняться потом, так и помрешь в подполковниках где-нибудь в Джезказгане…
Придумал он тогда лихо: «Федорова в психлечебнице, сдвиг, невменяема, опасно оставлять одну, сильны проявления агрессивной депрессии, врачи обещают поставить на ноги в ближайший месяц, пока же она все время требует встречи с любимым, день и ночь кричит: „Тэйт, где ты!? Где ты, Тэйт?! “
Абакумов вздохнул: «Оформи рапортом. И налягте же на бабу! Трое молодцов, а скрутить одну американскую раскладушку не можете! »
… Кивнув Сорокину на кресло возле гостей, Шинкин из-за стола не поднялся, хмуро осведомился о здоровье, а потом спросил:
— Кого из твоих б л и з к и х можно отправить в Сочи и Днепропетровск?
— Что-нибудь случилось? — спросил Сорокин, опустившись в низкое, топкое кресло. — Мне никаких сигналов не поступало…
— Случилось, — ответил днепропетровский «Никодимов». — Два наших д и р е к т о р а подали на выезд… Поступок не санкционированный, работу вели тайно…
Сорокин ощутил, как зажало сердце; неужели играют? Могут. Эти могут все, асы; зачем? Если узнали про Дэйвида, будут ждать его прилета, захотят перехватить; связь; самое важное в Деле. Только один раз здесь был р а з б о р, кончившийся смертным приговором, случай из ряда вон выходящий, убрали краснодарского цеховика, который утаил сорок миллионов, — устроили показательный процесс, другим в устрашение…
— Давайте фамилии, — негромко сказал Сорокин, откашлявшись. — Займемся сейчас же… Серьезные люди? С выходами?
— Выходы есть, — ответил Шинкин, думая о чем-то своем. — Не очень серьезные, но тем не менее они бывали на наших региональных конференциях…
— Кто прислал вызовы?
— Веня и Шурик.
— Лос-Анджелес?
— Шурик теперь живет в Атланте.
— Наверное, я сам поеду в Днепропетровск, — сказал Сорокин. — А почему здесь коллеги из Сочи? Тоже что-то произошло?
— Нет… Пока что — нет, — ответил Шинкин. — Коллеги предлагают созвать внеочередной съезд в связи с кампанией, начатой против нас в прессе… Бесы перестраиваются, клеймят нас «организованной преступностью», пора и нам подумать о перестройке… Ты был прав, Эма, когда говорил о децентрализации… То, что мы сделали, — недостаточно, надо ломать структуру, лучше поздно, чем никогда… Когда и где будем встречаться? Нужен такой город, где ты можешь гарантировать стопроцентную безопасность для делегатов…
— Стамбул, — Сорокин хмуро усмехнулся. — Дайте День на размышление…
… Капитан Строилов дослушал последние слова Сорокина, выключил аппаратуру, положил ладонь на плечо шофера и тихонько сказал:
— Поехали…
И в эту как раз минуту генерал Строилов, выйдя из лифта, достал связку ключей и начал отпирать замок чуть трясущейся рукой; когда дверь отворилась, он почувствовал, как его рот зажали потной ладонью и стремительно втолкнули в квартиру; старик упал; в ту же секунду зазвенели стекла; на двух парней, ввалившихся в дверь следом за генералом, бросились с балкона сыщики; за ними стоял Костенко, бледный как полотно, не отрывая глаз от недвижного старика, распростертого на полу…
16
— «Скорую» вызывайте, — сказал Костенко сыщикам из местного (Николаши Ступакова) отделения.
Говорил сейчас очень тихо, как-то заторможенно, не разжимая рта, чтобы не показать обмершим псам — в наручниках уже, — как мелко стучат зубы.
Склонившись над мертвенно-бледным генералом, он осторожно подложил ладонь под голову, чуть приподнял ее на себя и, заметив, как дрогнули уголки рта старика, прикоснулся губами к его выпуклому, античному лбу; того ужасающего, невозвратного холодания не было; господи, только б жил!
Костенко поднял глаза на парней — одному лет семнадцать, малолетка, отпустят, гуманисты, второму чуть больше, — оперся ладонями о паркет, поднялся, взял грабителей за уши, яростно вывернул их, шепнув:
— Пикнете — пристрелю, оказывали сопротивление власти… Где третий?
Парни, становясь все более бледными, сопяще молчали…
— Пошли, — сказал Костенко и, продолжая выворачивать им уши, повел на кухню, к окну, в котором торчали зубчатые стекла. Пригнув их головы, он прошептал: — Вы пришли убить отца, псы… Я предполагал, что придут, но не думал, что подставят такую шваль. Сейчас я пригну ваши хлебальники к стеклам и выколю вам зыркалки, если сейчас же, сразу, не скажете, где ваш третий! Считать не буду… Ну?
— На улице, в «Москвиче».
— Номер двадцать четыре — пять три?
— Да.
Костенко отбросил сук и достал «воки-токи»:
— Пятый, — шепнул он, — бейте тот «Москвич» в задок. Со всей силы бейте. И составляйте протокол… За рулем сидит их в о ш ь, берите его в отделение и сажайте в камеру.
— Шофер не согласится нашу машину курочить, запчастей нет…
— Приказ слышали? — Костенко едва не сорвался на крик. — За невыполнение под трибунал пойдете! Вторую машину подгоните к «Пионеру», примите гостей… И глядите по сторонам, может быть, заметите четвертого, того, кто наблюдает за всей операцией… Малейшее подозрение — ставьте наблюдение, это — ц е п ь…
Костенко сунул «воки-токи» в карман, снова взял гнид за уши и, не скрывая уж более дрожи в лице, прошептал:
— Сейчас пойдете на улицу. Ясно? Двор простреливается, положат, если вздумаете бежать. Выйдете к «Пионеру». Там будет стоять такси. Ясно? Сядете на заднее сиденье. Все. Идите.
Отпустив их уши, ставшие сине-красными, он снял с парней наручники, провел по коридорчику к двери и, открыв ее, кивнул на человека, стоявшего на лестничном пролете возле окна:
— Таких здесь восемнадцать… Ясно, нелюди? Старик жив, поэтому вышка вам не светит… Но помните: если решите бежать — пристрелим.
Через три минуты зашершавил «воки-токи»:
— Докладывает «пятый»…
— На приеме, — ответил Костенко.
— Операция закончена.
— Подозрительных не было?
— Около «Диеты» стояла «Волга»… Когда наши отъехали, она рванула на разворот к брежневскому дому.
— Садитесь им на хвост! Ведите до конца! Установите их, это сейчас самое важное! Еще раз предупредите ГАИ: псы ощерились! Не упустить! На связь выходите в угрозыск местного отделения…
(Имя друга, Николашки Ступакова, не назвал; еще неизвестно, как пойдет дело, — несанкционированность и все такое прочее, а тому еще надо пенсию получить, нет ничего хуже, чем подставлять своих.)
… После того как доктор из «Скорой» сделал Владимиру Ивановичу Строилову укол («мне кажется, он упал головой на тапок; сантиметр бы левее, летальный исход неизбежен»), вызвав медсестру из Пятнадцатой клиники, которая шефствует над сталинскими жертвами и афганскими мальчиками, Костенко рванулся к Ступакову.
П с ы сидели в камере: Гуслин Петр Сергеевич, ученик десятого класса, член ВЛКСМ, судимостей и приводов не имел, Залоев Виктор Матвеевич, экспедитор почтового отделения, член ВЛКСМ, судимостей и приводов не имел, и Стружкин Андрей Дмитриевич, шофер отделения связи, член ВЛКСМ, приводов и судимостей не имел.
— Кто дал наводку на квартиру генерала? — спросил Костенко.
— Какого генерала? — Залоев пожал плечами. — О чем это вы?! Мы никакого генерала не знаем… Если б нас на месте задержали, были б свидетели, а так только при Сталине на людей напраслину катили…
Костенко кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Придумал он тогда лихо: «Федорова в психлечебнице, сдвиг, невменяема, опасно оставлять одну, сильны проявления агрессивной депрессии, врачи обещают поставить на ноги в ближайший месяц, пока же она все время требует встречи с любимым, день и ночь кричит: „Тэйт, где ты!? Где ты, Тэйт?! “
Абакумов вздохнул: «Оформи рапортом. И налягте же на бабу! Трое молодцов, а скрутить одну американскую раскладушку не можете! »
… Кивнув Сорокину на кресло возле гостей, Шинкин из-за стола не поднялся, хмуро осведомился о здоровье, а потом спросил:
— Кого из твоих б л и з к и х можно отправить в Сочи и Днепропетровск?
— Что-нибудь случилось? — спросил Сорокин, опустившись в низкое, топкое кресло. — Мне никаких сигналов не поступало…
— Случилось, — ответил днепропетровский «Никодимов». — Два наших д и р е к т о р а подали на выезд… Поступок не санкционированный, работу вели тайно…
Сорокин ощутил, как зажало сердце; неужели играют? Могут. Эти могут все, асы; зачем? Если узнали про Дэйвида, будут ждать его прилета, захотят перехватить; связь; самое важное в Деле. Только один раз здесь был р а з б о р, кончившийся смертным приговором, случай из ряда вон выходящий, убрали краснодарского цеховика, который утаил сорок миллионов, — устроили показательный процесс, другим в устрашение…
— Давайте фамилии, — негромко сказал Сорокин, откашлявшись. — Займемся сейчас же… Серьезные люди? С выходами?
— Выходы есть, — ответил Шинкин, думая о чем-то своем. — Не очень серьезные, но тем не менее они бывали на наших региональных конференциях…
— Кто прислал вызовы?
— Веня и Шурик.
— Лос-Анджелес?
— Шурик теперь живет в Атланте.
— Наверное, я сам поеду в Днепропетровск, — сказал Сорокин. — А почему здесь коллеги из Сочи? Тоже что-то произошло?
— Нет… Пока что — нет, — ответил Шинкин. — Коллеги предлагают созвать внеочередной съезд в связи с кампанией, начатой против нас в прессе… Бесы перестраиваются, клеймят нас «организованной преступностью», пора и нам подумать о перестройке… Ты был прав, Эма, когда говорил о децентрализации… То, что мы сделали, — недостаточно, надо ломать структуру, лучше поздно, чем никогда… Когда и где будем встречаться? Нужен такой город, где ты можешь гарантировать стопроцентную безопасность для делегатов…
— Стамбул, — Сорокин хмуро усмехнулся. — Дайте День на размышление…
… Капитан Строилов дослушал последние слова Сорокина, выключил аппаратуру, положил ладонь на плечо шофера и тихонько сказал:
— Поехали…
И в эту как раз минуту генерал Строилов, выйдя из лифта, достал связку ключей и начал отпирать замок чуть трясущейся рукой; когда дверь отворилась, он почувствовал, как его рот зажали потной ладонью и стремительно втолкнули в квартиру; старик упал; в ту же секунду зазвенели стекла; на двух парней, ввалившихся в дверь следом за генералом, бросились с балкона сыщики; за ними стоял Костенко, бледный как полотно, не отрывая глаз от недвижного старика, распростертого на полу…
16
— «Скорую» вызывайте, — сказал Костенко сыщикам из местного (Николаши Ступакова) отделения.
Говорил сейчас очень тихо, как-то заторможенно, не разжимая рта, чтобы не показать обмершим псам — в наручниках уже, — как мелко стучат зубы.
Склонившись над мертвенно-бледным генералом, он осторожно подложил ладонь под голову, чуть приподнял ее на себя и, заметив, как дрогнули уголки рта старика, прикоснулся губами к его выпуклому, античному лбу; того ужасающего, невозвратного холодания не было; господи, только б жил!
Костенко поднял глаза на парней — одному лет семнадцать, малолетка, отпустят, гуманисты, второму чуть больше, — оперся ладонями о паркет, поднялся, взял грабителей за уши, яростно вывернул их, шепнув:
— Пикнете — пристрелю, оказывали сопротивление власти… Где третий?
Парни, становясь все более бледными, сопяще молчали…
— Пошли, — сказал Костенко и, продолжая выворачивать им уши, повел на кухню, к окну, в котором торчали зубчатые стекла. Пригнув их головы, он прошептал: — Вы пришли убить отца, псы… Я предполагал, что придут, но не думал, что подставят такую шваль. Сейчас я пригну ваши хлебальники к стеклам и выколю вам зыркалки, если сейчас же, сразу, не скажете, где ваш третий! Считать не буду… Ну?
— На улице, в «Москвиче».
— Номер двадцать четыре — пять три?
— Да.
Костенко отбросил сук и достал «воки-токи»:
— Пятый, — шепнул он, — бейте тот «Москвич» в задок. Со всей силы бейте. И составляйте протокол… За рулем сидит их в о ш ь, берите его в отделение и сажайте в камеру.
— Шофер не согласится нашу машину курочить, запчастей нет…
— Приказ слышали? — Костенко едва не сорвался на крик. — За невыполнение под трибунал пойдете! Вторую машину подгоните к «Пионеру», примите гостей… И глядите по сторонам, может быть, заметите четвертого, того, кто наблюдает за всей операцией… Малейшее подозрение — ставьте наблюдение, это — ц е п ь…
Костенко сунул «воки-токи» в карман, снова взял гнид за уши и, не скрывая уж более дрожи в лице, прошептал:
— Сейчас пойдете на улицу. Ясно? Двор простреливается, положат, если вздумаете бежать. Выйдете к «Пионеру». Там будет стоять такси. Ясно? Сядете на заднее сиденье. Все. Идите.
Отпустив их уши, ставшие сине-красными, он снял с парней наручники, провел по коридорчику к двери и, открыв ее, кивнул на человека, стоявшего на лестничном пролете возле окна:
— Таких здесь восемнадцать… Ясно, нелюди? Старик жив, поэтому вышка вам не светит… Но помните: если решите бежать — пристрелим.
Через три минуты зашершавил «воки-токи»:
— Докладывает «пятый»…
— На приеме, — ответил Костенко.
— Операция закончена.
— Подозрительных не было?
— Около «Диеты» стояла «Волга»… Когда наши отъехали, она рванула на разворот к брежневскому дому.
— Садитесь им на хвост! Ведите до конца! Установите их, это сейчас самое важное! Еще раз предупредите ГАИ: псы ощерились! Не упустить! На связь выходите в угрозыск местного отделения…
(Имя друга, Николашки Ступакова, не назвал; еще неизвестно, как пойдет дело, — несанкционированность и все такое прочее, а тому еще надо пенсию получить, нет ничего хуже, чем подставлять своих.)
… После того как доктор из «Скорой» сделал Владимиру Ивановичу Строилову укол («мне кажется, он упал головой на тапок; сантиметр бы левее, летальный исход неизбежен»), вызвав медсестру из Пятнадцатой клиники, которая шефствует над сталинскими жертвами и афганскими мальчиками, Костенко рванулся к Ступакову.
П с ы сидели в камере: Гуслин Петр Сергеевич, ученик десятого класса, член ВЛКСМ, судимостей и приводов не имел, Залоев Виктор Матвеевич, экспедитор почтового отделения, член ВЛКСМ, судимостей и приводов не имел, и Стружкин Андрей Дмитриевич, шофер отделения связи, член ВЛКСМ, приводов и судимостей не имел.
— Кто дал наводку на квартиру генерала? — спросил Костенко.
— Какого генерала? — Залоев пожал плечами. — О чем это вы?! Мы никакого генерала не знаем… Если б нас на месте задержали, были б свидетели, а так только при Сталине на людей напраслину катили…
Костенко кивнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84