Как обычно, трапеза продолжалась не меньше двух часов, пока свечи не догорели и вышедшее из-за облаков солнце не начало садиться за деревья.
– Ливи, это было замечательно. – Джейми застонала, откинулась на спинку стула и похлопала себя по животу. – Так замечательно, что не осталось места ни для чего даже самого вкусного.
– А у меня осталось. – Роб улыбнулся и дернул Оливию за волосы. – Знаешь, Вэл, по части соуса к спагетти она явно пошла в тебя.
– Скорее в мою мать. Мне до матери далеко. А я уже начинала подумывать, что малышка будет только и уметь, что жарить рыбу на костре.
– Кровь берет свое, – сказал Роб и подмигнул внучке. – Рано или поздно в ней должно было проявиться что-то итальянское. Макбрайды никогда не славились кулинарными талантами.
– А чем же они славились? – спросила Джейми. Роб засмеялся и выгнул бровь.
– Мы прекрасные любовники, дорогая.
Вэл фыркнула, хлопнула его по руке и поднялась.
– Я помою посуду, – сделав попытку встать, сказала Джейми.
– Нет. – Вэл погрозила дочери пальцем. – В первый вечер ты освобождаешься от этой обязанности. И Оливия тоже. Мы с Робом уберем со стола, а там, глядишь, появится место для кофе и десерта.
– Ты слышишь, Ливи? – прошептал девочке на ухо Дэвид. – Кто готовит, тот не моет посуду. Выгодная сделка!
– Теперь я буду готовить все время, – улыбнулась Оливия – Это намного веселее, чем мыть тарелки. Дядя Дэвид, хочешь завтра покататься на велосипеде? Мы сможем взять мой новый рюкзак!
– Ты портишь ее, Дэвид, – сказала Вэл, собирая тарелки в стопку. – Она получит этот рюкзак только осенью, ко дню рождения.
– Порчу? – Дэвид слегка ткнул Оливию пальцем в бок. – Нет, она еще не созрела. Пройдет много времени, прежде чем она испортится. Ничего, если я включу в соседней комнате телевизор? Сегодня мой клиент дает концерт по кабельному телевидению. Я обещал посмотреть.
– Конечно, – сказала ему Вэл. – Задери ноги и устраивайся поудобнее. Я принесу тебе кофе.
– Хочешь, поднимемся наверх и поболтаем, пока я буду разбирать вещи? – спросила Джейми племянницу.
– Может, лучше погуляем? – Оливия ждала подходящего момента. Похоже, он наступил. Все как сговорились. – Пока не стемнело.
– Ладно. – Джейми встала и потянулась. – Только схожу за курткой. После такого количества еды надо как следует размяться. Иначе завтра в оздоровительном клубе меня замучит совесть.
– Я скажу бабушке. Встретимся на заднем дворе.
Стоял конец лета, и вечера уже были прохладными. Воздух пах дождем и мокрыми розами. В августе было светло еще тогда, когда на востоке вставала бледная луна. Однако Джейми на всякий случай проверила, лежит ли в кармане фонарик. В лесу он мог понадобиться. Она соскучилась по лесу. Здесь безопасно. Достаточно безопасно, чтобы говорить и спрашивать все, что тебе хочется.
– Хорошо дома. – Джейми сделала глубокий вдох и улыбнулась, увидев отцовский сад.
– Почему ты не живешь здесь?
– В Лос-Анджелесе у меня работа. И у Дэвида тоже. Но мы собираемся приезжать сюда пару раз в год. Когда я была в твоем возрасте, мне казалось, что здешние леса – это весь мир.
– Но это не так.
– Нет. – Джейми повернула голову и посмотрела на Оливию. – Просто одна из лучших его частей. Я слышала, ты очень помогаешь в лагере. Дедушка говорит, что без тебя он не справился бы.
– Мне нравится ходить туда. Только это не работа. – Оливия пошаркала ботинком, счищая с подошвы грязь, и пошла к деревьям. – Приезжает много людей. Кое-кто из них не знает ничего. Они не умеют отличить ель от тсуги, ходят в фирменных туристских ботинках и стирают ноги. Думают, что чем дороже, тем лучше, а это глупо. – Она искоса посмотрела на Джейми. – И большинство таких приезжает из Лос-Анджелеса.
Джейми весело посмотрела на племянницу.
– Не в бровь, а в глаз!
– Там слишком много людей, машин и смога.
– Верно. Но там есть и много хорошего. Красивые дома, великолепные пальмы, магазины, рестораны, галереи…
– Моя мама уехала туда поэтому? Чтобы ходить по магазинам, ресторанам и жить в красивом доме?
Джейми остановилась как вкопанная. Вопрос ошеломил ее, как внезапная пощечина.
– Я… она… Джулия хотела стать актрисой. Для нее было вполне естественно стремиться туда.
– Если бы мама осталась дома, она не умерла бы.
– Ох, Ливи… – Джейми потянулась к девочке, но Оливия сделала шаг в сторону.
– Пообещай, что никому не скажешь. Ни бабушке, ни дедушке, ни дяде Дэвиду. Никому.
– Ливи, но…
– Ты должна пообещать. – В голосе Оливии был страх, в глазах стояли слезы. – Дай слово.
– Ладно, маленькая.
– Я не маленькая. – На этот раз Оливия сдержалась. – Никто никогда не говорит о ней. Они убрали даже ее фотографии. Я ничего не могу вспомнить, как ни пытаюсь. Все перемешалось…
– Мы не хотели причинять тебе боль. Когда она умерла, ты была совсем крошкой.
– Когда он ее убил! – бросила в ответ Оливия. Теперь ее глаза были сухими и светились в полумраке. – Когда мой отец убил ее. Скажи это вслух!
– Когда Сэм Тэннер убил ее.
Рана вскрылась снова. Ощутив жгучую боль, Джейми опустилась на землю рядом с трухлявым стволом и медленно выдохнула. Земля была влажной, но это не имело значения.
– Ливи, мы молчим о ней не потому, что не любим. Может быть, мы слишком любили ее. Я не знаю…
– Ты думаешь о ней?
– Да. – Джейми крепко взяла Оливию за руку. – Да, думаю. Мы были очень близки. Я тоскую по ней каждый день.
Девочка кивнула, села рядом и рассеянно посветила фонариком на землю.
– А о нем?
Джейми закрыла глаза. О боже, что делать, как с этим справиться?
– Пытаюсь не думать.
– Он тоже умер?
– Нет. – Джейми нервно потерла губы тыльной стороной ладони. – Он в тюрьме.
– Почему он убил ее?
– Не знаю. Честное слово, не знаю. Ливи, не стоит думать об этом. Это бессмысленно. И не нужно.
– Он рассказывал мне сказки. Катал на спине. Я помню. Я забыла, но теперь вспомнила.
Она продолжала играть фонариком. Луч освещал гнилой ствол, из которого пробивались ростки тсуги и голубой ели. Гнилушку обвивали розетки древесного мха и пучки круглого лишайника. Вид знакомых вещей, которые она могла назвать по имени, успокаивал девочку.
– А потом он заболел и уехал. Так говорила мама, но это была неправда. Он принимал наркотики.
– Где ты об этом слышала?
– Это правда? – Она отвернулась от трухлявого ствола, дарившего жизнь. – Тетя Джейми, я хочу знать правду.
– Да, правда. Мне жаль, что это случилось с тобой, с Джулией, со мной, со всеми нами. Ливи, мы не можем изменить это. Можем только жить и делать то, что в наших силах.
– Значит, именно поэтому я не могу ездить к тебе в гости? Поэтому не хожу в школу с другими детьми и меня учит бабушка? Поэтому моя фамилия Макбрайд, а не Тэннер?
Джейми вздохнула. Она слышала, как в кустах возилась и ухала сова. «Охотники и жертвы, – подумала она. – Все смотрят в оба, пытаясь пережить ночь».
– Мы решили, что будет лучше, если ты останешься в стороне от шумихи, сплетен и посторонних глаз. Твоя мать была знаменитостью. Люди интересовались ее жизнью, тем, что с ней произошло. И тобой. Мы хотели оградить тебя от этого. Дать тебе то, чего хотела бы для тебя Джулия. Спокойное, счастливое детство.
– Бабушка все спрятала и заперла.
– Пойми, Ливи, ей было тяжелее всех. Она потеряла дочь. – «Причем любимую…» – Ты помогла ей пережить это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– Ливи, это было замечательно. – Джейми застонала, откинулась на спинку стула и похлопала себя по животу. – Так замечательно, что не осталось места ни для чего даже самого вкусного.
– А у меня осталось. – Роб улыбнулся и дернул Оливию за волосы. – Знаешь, Вэл, по части соуса к спагетти она явно пошла в тебя.
– Скорее в мою мать. Мне до матери далеко. А я уже начинала подумывать, что малышка будет только и уметь, что жарить рыбу на костре.
– Кровь берет свое, – сказал Роб и подмигнул внучке. – Рано или поздно в ней должно было проявиться что-то итальянское. Макбрайды никогда не славились кулинарными талантами.
– А чем же они славились? – спросила Джейми. Роб засмеялся и выгнул бровь.
– Мы прекрасные любовники, дорогая.
Вэл фыркнула, хлопнула его по руке и поднялась.
– Я помою посуду, – сделав попытку встать, сказала Джейми.
– Нет. – Вэл погрозила дочери пальцем. – В первый вечер ты освобождаешься от этой обязанности. И Оливия тоже. Мы с Робом уберем со стола, а там, глядишь, появится место для кофе и десерта.
– Ты слышишь, Ливи? – прошептал девочке на ухо Дэвид. – Кто готовит, тот не моет посуду. Выгодная сделка!
– Теперь я буду готовить все время, – улыбнулась Оливия – Это намного веселее, чем мыть тарелки. Дядя Дэвид, хочешь завтра покататься на велосипеде? Мы сможем взять мой новый рюкзак!
– Ты портишь ее, Дэвид, – сказала Вэл, собирая тарелки в стопку. – Она получит этот рюкзак только осенью, ко дню рождения.
– Порчу? – Дэвид слегка ткнул Оливию пальцем в бок. – Нет, она еще не созрела. Пройдет много времени, прежде чем она испортится. Ничего, если я включу в соседней комнате телевизор? Сегодня мой клиент дает концерт по кабельному телевидению. Я обещал посмотреть.
– Конечно, – сказала ему Вэл. – Задери ноги и устраивайся поудобнее. Я принесу тебе кофе.
– Хочешь, поднимемся наверх и поболтаем, пока я буду разбирать вещи? – спросила Джейми племянницу.
– Может, лучше погуляем? – Оливия ждала подходящего момента. Похоже, он наступил. Все как сговорились. – Пока не стемнело.
– Ладно. – Джейми встала и потянулась. – Только схожу за курткой. После такого количества еды надо как следует размяться. Иначе завтра в оздоровительном клубе меня замучит совесть.
– Я скажу бабушке. Встретимся на заднем дворе.
Стоял конец лета, и вечера уже были прохладными. Воздух пах дождем и мокрыми розами. В августе было светло еще тогда, когда на востоке вставала бледная луна. Однако Джейми на всякий случай проверила, лежит ли в кармане фонарик. В лесу он мог понадобиться. Она соскучилась по лесу. Здесь безопасно. Достаточно безопасно, чтобы говорить и спрашивать все, что тебе хочется.
– Хорошо дома. – Джейми сделала глубокий вдох и улыбнулась, увидев отцовский сад.
– Почему ты не живешь здесь?
– В Лос-Анджелесе у меня работа. И у Дэвида тоже. Но мы собираемся приезжать сюда пару раз в год. Когда я была в твоем возрасте, мне казалось, что здешние леса – это весь мир.
– Но это не так.
– Нет. – Джейми повернула голову и посмотрела на Оливию. – Просто одна из лучших его частей. Я слышала, ты очень помогаешь в лагере. Дедушка говорит, что без тебя он не справился бы.
– Мне нравится ходить туда. Только это не работа. – Оливия пошаркала ботинком, счищая с подошвы грязь, и пошла к деревьям. – Приезжает много людей. Кое-кто из них не знает ничего. Они не умеют отличить ель от тсуги, ходят в фирменных туристских ботинках и стирают ноги. Думают, что чем дороже, тем лучше, а это глупо. – Она искоса посмотрела на Джейми. – И большинство таких приезжает из Лос-Анджелеса.
Джейми весело посмотрела на племянницу.
– Не в бровь, а в глаз!
– Там слишком много людей, машин и смога.
– Верно. Но там есть и много хорошего. Красивые дома, великолепные пальмы, магазины, рестораны, галереи…
– Моя мама уехала туда поэтому? Чтобы ходить по магазинам, ресторанам и жить в красивом доме?
Джейми остановилась как вкопанная. Вопрос ошеломил ее, как внезапная пощечина.
– Я… она… Джулия хотела стать актрисой. Для нее было вполне естественно стремиться туда.
– Если бы мама осталась дома, она не умерла бы.
– Ох, Ливи… – Джейми потянулась к девочке, но Оливия сделала шаг в сторону.
– Пообещай, что никому не скажешь. Ни бабушке, ни дедушке, ни дяде Дэвиду. Никому.
– Ливи, но…
– Ты должна пообещать. – В голосе Оливии был страх, в глазах стояли слезы. – Дай слово.
– Ладно, маленькая.
– Я не маленькая. – На этот раз Оливия сдержалась. – Никто никогда не говорит о ней. Они убрали даже ее фотографии. Я ничего не могу вспомнить, как ни пытаюсь. Все перемешалось…
– Мы не хотели причинять тебе боль. Когда она умерла, ты была совсем крошкой.
– Когда он ее убил! – бросила в ответ Оливия. Теперь ее глаза были сухими и светились в полумраке. – Когда мой отец убил ее. Скажи это вслух!
– Когда Сэм Тэннер убил ее.
Рана вскрылась снова. Ощутив жгучую боль, Джейми опустилась на землю рядом с трухлявым стволом и медленно выдохнула. Земля была влажной, но это не имело значения.
– Ливи, мы молчим о ней не потому, что не любим. Может быть, мы слишком любили ее. Я не знаю…
– Ты думаешь о ней?
– Да. – Джейми крепко взяла Оливию за руку. – Да, думаю. Мы были очень близки. Я тоскую по ней каждый день.
Девочка кивнула, села рядом и рассеянно посветила фонариком на землю.
– А о нем?
Джейми закрыла глаза. О боже, что делать, как с этим справиться?
– Пытаюсь не думать.
– Он тоже умер?
– Нет. – Джейми нервно потерла губы тыльной стороной ладони. – Он в тюрьме.
– Почему он убил ее?
– Не знаю. Честное слово, не знаю. Ливи, не стоит думать об этом. Это бессмысленно. И не нужно.
– Он рассказывал мне сказки. Катал на спине. Я помню. Я забыла, но теперь вспомнила.
Она продолжала играть фонариком. Луч освещал гнилой ствол, из которого пробивались ростки тсуги и голубой ели. Гнилушку обвивали розетки древесного мха и пучки круглого лишайника. Вид знакомых вещей, которые она могла назвать по имени, успокаивал девочку.
– А потом он заболел и уехал. Так говорила мама, но это была неправда. Он принимал наркотики.
– Где ты об этом слышала?
– Это правда? – Она отвернулась от трухлявого ствола, дарившего жизнь. – Тетя Джейми, я хочу знать правду.
– Да, правда. Мне жаль, что это случилось с тобой, с Джулией, со мной, со всеми нами. Ливи, мы не можем изменить это. Можем только жить и делать то, что в наших силах.
– Значит, именно поэтому я не могу ездить к тебе в гости? Поэтому не хожу в школу с другими детьми и меня учит бабушка? Поэтому моя фамилия Макбрайд, а не Тэннер?
Джейми вздохнула. Она слышала, как в кустах возилась и ухала сова. «Охотники и жертвы, – подумала она. – Все смотрят в оба, пытаясь пережить ночь».
– Мы решили, что будет лучше, если ты останешься в стороне от шумихи, сплетен и посторонних глаз. Твоя мать была знаменитостью. Люди интересовались ее жизнью, тем, что с ней произошло. И тобой. Мы хотели оградить тебя от этого. Дать тебе то, чего хотела бы для тебя Джулия. Спокойное, счастливое детство.
– Бабушка все спрятала и заперла.
– Пойми, Ливи, ей было тяжелее всех. Она потеряла дочь. – «Причем любимую…» – Ты помогла ей пережить это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101