Единственное, что выдавало в них беспризорников, так это неумытые ряшки, заросшие грязью руки, больше похожие на куринные лапки, да нестриженные грязные патлы свисающие прямо на глаза.
Усевшись напротив я картинно достал пачку сигарет и с шиком закурил. Реакция последовала незамедлительно. Хруст прекратился и самый старший малявка пропищал.
- Дядя, а ты "Кемел" куришь?
- Нет, сам я курю более дешевые сигареты, а "Кемел" ношу исключительно для вас. - Ответил я абсолютно серьезно и правдиво.
- Ладно заливать. - Понимающе ухмыльнулся он. - Может угостишь?
- Может и угощу. - Неопределенно пообещал я. - Я отдам вам всю пачку, но только в том случае если вы мне поможете отыскать одного вашего корифана.
- Это какого? - Сразу насторожился попрошайка. - Как его зовут?
- Этого я и сам не знаю. Мне только известно, что у него на правой руке большое родимое пятно черного цвета. Знаешь такого?
- Это неважно, знаю я его, или не знаю. Зачем он тебе?
- Дело у меня. - Многозначительно ответил я. - Надо мне с ним одну проблему перетереть. Перетолковать кое о чем, а о чем, это тебя не касается.
- Ладно, давай сюда сигареты. - Снисходительно согласился бродяжка.
- Обойдешься, детям курить вредно! - Заржал я потому, что заметил, как сидящий посередине конопатый шкет судорожно втянул свои конечности в рукава куртки. Соскочив со скамейки я рванул его за шиворот и словно котенка, за шкирку задрал высоко вверх. Да он и вел себя как котенок, шипел, пищал, матерился и царапал воздух скрюченными пальцами своих лапок. Утащив его в кустарник, подальше от людских глаз и недоброй молвы, я подвесил его за воротник на прочный березовый сук и деловито спросил.
- Мальчик, в милицию хочешь?
- Нет. - Не задумываясь, категорично пропищал он и я понял, что встреча с нашими правохранительными органами для него крайне не желательна и не только по факту его бродяжничества, но по причинам куда более серьезным.
- Тогда будем говорить, отрок ты мой занюханный? Будешь говорить?
- Буду, только не в милиции. - Даже не пытаясь бороться тут же сдал он позиции.
- Кому и за сколько ты сегодня оказал услугу? Кто тебя попросил передать письмо для Инны Николаевны Соколовской? Расскажи мне подробно как было дело и тогда с тебя отпущу с миром. Надумаешь врать - через шесть секунд окажешься в лапах участкового. Ты любишь здешнего участкового?
- Нет, когда я его кусаю его за руку он бьется резиновой палкой мне по жопе. - Дрыгнулся пацанчик наверное вспоминая те неприятные моменты, когда случалась зкзекуция. - Больно, когда палкой по ж...
- А он, по твоему, должен тебя туда целовать? - Невольно заржал я снимая его с дерева. - Ладно, ханыжка, рассказывай, у меня мало времени.
- А что там рассказывать? - Попытался вывернуться он из моих ухватистых рук, но припечатанный к березе, наконец - то одумался и начал давать показания.
- Я, дяденька, сегодня утром шнырил совсем в другом месте. Прикинь, у административного корпуса. Там лекари пожирнее и тачки у них покруче. Ну я со щеточкой канаю, с понтом пыль с ихних тачек стряхнуть, а сам кнокаю, у кого что в тачках лежит. Так надо. Некоторые козлы на пинках гонят, а другие, лопухи, бабульки мне отстегивают, а бабы, козы драные, конфеты дают, или ещё какую - нибудь парашу. За час насобирал я полтишок и целый карман глюкозы. Ну и думаю, - теперь до вечера у меня перерыв. Сел на скамейку, вытащил хавку и хотел позавтракать. Ну а тут этот лопоухий хмырь рядом сел.
- Пацан, ты писать можешь? - Спрашивает он.
- Могу, меня в прошлом году перевели в четвертый класс.
- А хочешь заработать? - опять спрашивает он.
- Смотря какая пахота и сколько башляшь. - Отвечаю я ему.
- Хорошо забашляю, а работа, легче не придумаешь. - Лыбится он. Всего - то делов, написать под мою диктовку письмо, всего - то несколько слов, а потом отнести его к двадцатому корпусу и там передать его какой нибудь врачице для одной моей знакомой. А за это я дам тебе стольник. По рукам?
- Годится. - Согласился я и он тут же достал прозрачный пакет, в котором лежала бумага, карандаш и точилка. Он велел мне заточить карандаш и своими руками достать бумагу. А потом он начал диктовать мне слова, которые я записывал. Я их хорошо не помню. Только помню, что он обещал ту шалаву замочить и её маленкую шалаву тоже замочить, если она его закозлит. Я написал все, что он мне продиктовал, а потом я ему прочитал. А у него ржачка напала. Смешно, говорит, пишешь, пацан. Потом я отнес письмо к двадцатому корпусу и попросил какую то врачицу отдать его той бабе, а только потом он отстегнул мне бабки.
- Похоже на правду. - Разочарованно вздохнул я. - А какой он из себя, ты помнишь? Худой - жирный, длинный - короткий? В чем одет, какая у него рожа? Сколько лет?
- Молодой, вроде студента. Такие возле института кучкуются и пиво пьют. Одет в новую черную куртку и синие джинсы. Ростом он пониже тебя будет, но не короткий и не жирный. Не худой тоже. Средний. А про рожу его чего скажешь? Фейс как фейс, клевый. Телки от таких тащатся. Только нос него красный, распухший, он все время сморкался, наверное сильно простыл. И ещё колеса у него прикольные... Вот ты какой размер носишь?
- Сорок четвертый. - Поднимая для убедительности ногу ответил я.
- Значит у него сорок восьмой будет. Ну что? Я тебе все рассказал, давай сигареты и сделай так, чтобы я тебя долго искал.
- Сосун засратый. - Развернув его на сто восемдесят градусов я поддал ему коленкой под зад, а сам спорым шагом отправился в драмтеатр, где мне предстояло разрешить ещё один немаловажный вопрос.
Сидевшая на проходной вежливая, но принципиальная тетка, упорно не хотела пускать меня в обитель Талии и Мельпомены. То ли она боялась, что я своим видом могу ранить нежные актерские души, или даже ввергнуть их в глубокий шок, то ли наоборот опасалась за мою слабую психику. Неизвестно чем бы все это кончилось, не прийди мне на помощь один из знакомых лицедеев.
- Батюшки, кого я вижу! - Приятно дохнув на меня свежайщим перегаром воскликнул местный корифей. - Да это же сам Книппер - Данченко! Какое счастье. Беся Львовна, чтоб я так жил, немедленно пропустите эту глыбищу! Этого мастодонта сцены! Давно из Белокаменной? Оставьте, Беся, я сам введу его в наш убогий балаган.
Ты по делу, аб выпить рюмку водки с Краевым - Вольским, или по пустякам? - Поднимаясь по лестнице сокровенно спросил он.
- По пустякам, Андрюша. - Печально вздохнул я. - По рюмочке мы в другой раз.
- Врешь ты все. - Выпятив губу обиделся он. - И что же тебя к нам привело?
- Нужда, Андрюша, нужда и тяга к познанию. Отведи ка ты меня к самому лучшему вашему парикмахеру, или гримеру, словом к тому кто занимается усами.
- Своими усами мы занимаемся сами, а накладными волосами, бородами и усамии, занимается Саня. Лучше не бывает, Тебе на третий этаж, третья дверь налево. Если одумаешься, то местонаходение моей гримерной ты знаешь, она для тебя открыта. И учти, сегодня в спектакле мастер и корифей сцены не занят, а от репетиций я свободен вплоть до завтрашнего утра.
Поднявшись на третий этаж я постучал в дверь с табличкой "парикмахерский цех" и получив приглашение очутился в просторной комнате. По её периметру расположилсь стекляные шкафы, в которых ровными рядами стояли деревянные болванки-головы с париками всех цветов и фасонов, начиная от пышных буклей семнадцатого века и заканчивая скальпами современных панков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90