Курочка у нас черненько была; по два яичка на день приносила робяти на пищу, Божиим повелением нужде нашей помогая; Бог так строил. На нарте везучи, в то время удавили по грехом. И нынеча мне жаль курочки той, как на разум прийдет. Ни курочка, ни што чюдо была: во весь год по два яичка на день давала; сто рублев при ней плюново дело, железо! А та птичка одушевленина, божие творение, нас кормила, а сама с нами кашку сосновую из котла тут же клевала, или и рыбки прилунится, и рыбку клевала; а нам против тово по два яичка на день давала.
Это из описания скитаний в годы первой сибирской ссылки. И всюду его сопровождала верная жена Настя, разделившая с опальным мужем горькое счастье совместной жизни. Она была из того же нижегородского села, что и ее суженый — круглая сирота, младше на четыре года:
Аз же пресвятой Богородице молихся, да даст ми жену помощницу ко спасению. Ив том же селе девица, сиротина ж, беспрестанно обыкла ходить в церковь, — имя ей Анастасия. Отец ея был кузнец, именем Марко, богат гораздо; а егда умре, после ево вся истощилось. Она же в скудости живяше и моляшеся богу, да же сочетается за меня совокуплением брачным; и бысть по воли Божьи тако.
Марковна, как звал ее протопоп, несла свой крест безропотно и отважно. Она справно рожала детей в самых невероятных условиях. Выжили из них двое — Иван и Прокопий. Выросли такими же непримиримыми борцами против церковных нововведений, как и их отец, повсюду сопровождали его, помогали чем могли, вместе с матерью приговаривались к повешению, замененному более «гуманным» наказанием — «быть закопанными в землю» (то есть к заключению в земляной тюрьме, или попросту — яме). Анастасия Марковна пережила мужа на 18 лет.
Из сибирской ссылки Аввакум с семьей был ненадолго привезен в Москву для дознания с пристрастием. Несломленный и еще более укрепившийся в правоте своего дела, он вместе с другими сподвижниками был сослан в Пустозерск — навстречу новым пыткам и испытаниям:
Посем привели нас к плахе и, прочет наказ, меня отвели, не казня, в темницу. Чли в наказе: Аввакума посадить в землю в струбе и давать ему воды и хлеба. И я сопротив тово плюнул и умереть хотел, не едши, и не ел дней с восьмь и больши, да братья паки есть велели. Посем Лазаря священника взяли и язык весь вырезали из горла; мало попошло крови, да и перестала. Он же и паки говорит без языка. Таже, положа правую руку на плаху, по запястье отсекли, и рука отсеченная, на земле лежа, сложила сама персты по преданию и долго лежала так пред народы; исповедала, бедная, и по смерти знамение спасителево неизменно. Мне-су и самому сие чюдно: бездушная одушевленных обличает! Я на третей день у него во рте рукою моею щупал и гладил: гладко все, — без языка, а не болит. Дал бог, во временно часе исцелело. На Москве у него резали: тогда осталось языка, а ныне весь без остатку резан; а говорил два годы чисто, яко и с языком.
Таковы были тогдашние нравы на Руси: тем, кто отказывался принимать никонианскую веру, резали языки и отрубали руки, дабы не молились по-старому и не крестились двоеперстием. Повсюду пылали костры — либо раскольников жгли, либо они сами себя сжигали. За три года до мученической смерти Аввакума его друг тюменский поп Дометиан добровольно сжег вместе с собой на заимке речки Березовки 1700 (!) ревнителей старой веры всех возрастов и званий.
Наконец наступил черед и Аввакума. Шел ему к тому времени шестьдесят второй год — почти полвека непримиримой борьбы и мучений. 14 апреля 1682 года протопопа вместе с тремя ближайшими и безъязыкими товарищами — Епифанием, Лазарем и Федором — при большом стечении народа привязали к четырем углам сруба, забросали хворостом и подожгли. Жарко запылал страшный костер. Но был ли он жарче пламенного сердца Аввакума?
В народе сохранилось предание, что перед смертью неистовый протопоп предрек скорую смерть царя Федора Алексеевича — старшего брата и предшественника Петра Первого. Так оно и случилось: через 13 дней царя настигла Божья кара за все те «царские милости», которыми он одаривал Аввакума и сотни тысяч других раскольников. Но на этом трагедия русского народа не заканчивалась. Впереди кровавой зарей вставала Хованщина — с новыми смертями и самосожжениями. Но уже при другом царе…
80. ЛОМОНОСОВ
ОДЫ
Великий ученый-энциклопедист, мыслитель и поэт, именем которого по праву гордится Россия, оставил заметный след во многих областях науки и практики. Многие его труды имеют одно удивительное свойство — они не стареют, а напротив — время от времени становятся все более и более актуальными (хотя бы в некоторых своих частях). Так, совершенно неожиданными гранями засверкала в наши дни «Древняя российская история от начала российского народа…». Точно так же колоссальное значение сегодня, в условиях демографической катастрофы, приобрела сравнительно небольшая работа с характерным и, видимо, актуальным для любой эпохи названием — «О сохранении и размножении российского народа».
Михайло Ломоносов (так он сам любил себя величать и подписываться) — украшение русской культуры XVIII века. Он реформировал русское стихосложение, усовершенствовал российскую грамматику, обогатил теорию красноречия. Особенно прославили его стихотворные оды, которые он писал на все случаи жизни. Среди них — торжественные (прославляющие царственных особ и выдающиеся события), духовные (несущие глубокое философское и богословское содержание: в частности, сюда относятся переложения некоторых библейских текстов и псалмов), анакреотические (любовные — сюда относится и знаменитый «Разговор с Анакреоном»).
Первым поэтическим шедевром, в котором проснулось поэтическое дарование Ломоносова, была «Ода на взятие Хотина в 1739 году», написанная за границей в честь блестящей победы русской армии над турками и пересланная в Петербург, где она произвела фурор. Вообще же свои стихотворные творения Ломоносов — в духе своего времени — озаглавливал многословно и величаво. Например, одно из наиболее знаменитых его поэтических сочинений полностью звучит так — «Ода на день восшествия на всероссийский престол ее величества государыни императрицы Елисаветы Петровны, 1747 года». Именно в этой оде, исполненной величайшего патриотизма и торжества, прозвучали пророческие слова:
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих.
О ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченъем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать.
Свои философские и космологические взгляды Ломоносов также нередко излагал на языке поэзии — в одах. Среди них наиболее известны «Утреннее размышление о Божьем величестве» и «Вечернее размышление о божьем величестве при случае великого северного сияния». Вселенная, светила и звезды, свет и Солнце, пространство и время, бесконечность (бездна) и вечность — излюбленная ломоносовская тема:
Скажите ж, коль пространен свет?
И что малейших доле звезд?

Великий россиянин сам и отвечает на поставленные вопросы:
Там разных множество светов:
Несчетны солнца там горят,
Народы там и круг веков.
(Характерно, кстати, и употребление слова «светов» (вместо «миров»), что являлось нормой для XVIII века) В других своих произведениях Ломоносов продолжал развивать идею о множественности населенных миров:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100