- А теперь дайте мне вашу руку.
Он провел Гаррисона в ресторан к двери с табличкой “М” и, пока капрал отвечал зову природы, заказал напитки и шницель. Когда Гаррисон вышел из туалета, Кених встречал его у двери.
- Ну как, было трудно? - спросил он.
- Что, помочиться?
- Нет, - усмехнулся немец, - найти путь обратно из туалета.
- Не особо, - Гаррисон пожал плечами. Он почувствовал, как его спутник одобрительно кивнул.
- Хорошо! - Кених взял его за локоть. - Видите, полковник был прав! Он сказал, что эти так называемые средства помощи, белые палки и повязки, все просто запутывают.
Он провел Гаррисона к столу и помог ему сесть на стул.
- А что он за человек, ваш полковник? - спросил капрал, устроившись поудобнее.
- Ну, вы знакомы с ним.
- Боюсь, слишком недолго. И обстоятельства были... - лицо Гаррисона скривилось, - ., трудные.
- Да, конечно, - сказал Кених.
Гаррисон кивнул.
- События того дня для меня все еще, как в тумане. Расплываются в голове. Наверное, они навсегда останутся такими.
- Я понимаю, - сказал Кених, - ну, полковник - человек, которого уважают. Люди, совершенно незнакомые, когда встречают его, то сразу же ему подчиняются. Он обладает властью, силой. Он изумительный офицер и изумительный человек. Нет, это не совсем правильно. Согласно букве закона, он, возможно, очень плохой человек по единственной причине - он не платит налоги. Или платит ровно столько, сколько желает платить. Понимаете, он не особо лояльно относится к законам и правилам, которые установлены другими.
- Он мне уже нравится, - Гаррисон рассмеялся.
- О; он вам обязательно понравится. По-моему, у вас много общего.
- А чем он занимается? - спросил Гарри-сон. - То есть, я знаю, он промышленник... - он замолчал, прислушиваясь к звяканью стаканов, когда официантка принесла им напитки.
- Она хорошенькая, - прошептал капрал, когда она ушла. - Молодая и много улыбается.
- Откуда вы знаете? - шепнул ему в ответ Кених.
- Только молодые улыбчивые девушки пользуются такими духами, - ответил Гаррисон. - К тому же, ее бедро прижалось к моему очень твердо и приветливо!
Немец засмеялся и кивнул.
- И снова полковник прав. Он говорит:
"Слепота, это только термин для отсутствия зрения”. Он также говорит, что этот термин еще используется как синоним к словам идиот, кретин или овощ. Вы слепы, капрал Гаррисон, но вы не овощ!
- Вы можете звать меня Ричард, Вилли, - Гаррисон громко засмеялся.
- Нет, - немец затряс светловолосой головой. - Это не будет правильно. В конце концов я всего лишь хорошо воспитанный человек моего господина. Это принизило бы вас. Я также не буду называть вас капралом, это тоже должно принижать вас. Видите ли, я был фельдфебелем! Нет, я буду называть вас “сэр", по крайней мере, когда слышат другие.
Гаррисон вздохнул и с издевкой покачал головой в притворном молчании.
- Господи, - сказал он, - опять то же дерьмо! Сегодня я один раз уже прошел через него с Маршантом.
- Правда? - брови Кениха поползли вверх. - Да, я подозревал что-то в этом роде. Ну, полковник не такой.
- Вы рассказывали мне о нем, - подсказал Гаррисон.
Кених кивнул, словно Гаррисон мог видеть.
- Думаю, он не возражал бы, что мы его обсираем. Он стал полковником в конце войны. Как и многие молодые офицеры. Я был его самым юным подчиненным, не получившим офицерского звания, его ординарцем, если хотите, хотя на самом деле я был его телохранителем. Мы были членами... - он замолчал.
- СС?
- Замечательно! - произнес Кених. - Да, СС. Это наводит на вас ужас?
- Нет, а что, должно?
- Многие люди все еще относятся к этой организации по-глупому, особенно немцы!
- Ну, я ведь военный полицейский, по крайней мере еще неделю или две. Я много читал об СС. В ней было и хорошее, и плохое. Как во всех армиях, во всех войсках и полках.
Кених усмехнулся. Его веселость отразилась в голосе.
- Королевская военная полиция и СС - это два совершенно разных понятия, могу вас заверить! - произнес он, выговаривая слова медленно и четко.
- Да, я знаю это, - ответил Гаррисон. - Но у меня такое чувство, что вы и полковник.., ну, что вы не были солдафонами и палачами.
- Одно скажу, мы были отличными солдатами, - ответил Кених. - Что касается того, были мы хорошими или плохими людьми, - как вы это назвали? - скажем так, полковник и я не получали удовольствия от наших обязанностей. И это правда. К счастью, полковник Шредер был действующим командиром, фактически мы постоянно были в зоне боевых действий то на одном фронте, то на другом. По-моему, это было наказанием ему. Видите ли, он происходит из очень плохой семьи.
На липе Гаррисона появилось замешательство.
- То есть?
- Его дедушкой был генерал первой мировой войны граф Макс фон Зунденберг. А бабушка была еврейкой!
Гаррисон усмехнулся и немного отпил из стакана.
- Это могло бы объяснить его уклонение от уплаты налогов, а? - затем усмешка исчезла с его липа. Он сделал еще глоток. - Это очень дешевый бренди.
- Но вы любите его.
- Да, это так. Я провел два года на Кипре в звании младшего капрала и едва ли мог позволить себе пить что-то другое. Можно сказать, что как пьющий человек я был воспитан на очень плохом бренди! Мы, младшие капралы, обычно пили двухзвездочные “Хаггипавлу”. Галон этого пойла можно было купить за пару фунтов.
- Я знаю, - от души рассмеялся Кених. - Именно поэтому я заказал самый плохой бренди в этом ресторанчике. Специально для вас.
Гаррисон попробовал еду - мясо в пряном соусе с грибами. На мгновение он улыбнулся, затем нахмурился. Его красивая бровь изогнулась, когда он повернул свои черные стекла в сторону немца. - Вы хорошо выполнили домашнее задание, Вилли Кених. Что вы еще знаете обо мне?
- Почти все. Я знаю, что вам нелегко жилось, когда вы были мальчиком, и что, кажется, вы стойко прошли через это. Я также знаю, что с этого времени вам не будет так трудно.
- Значит благодарность вашего полковника больше, чем просто вежливость?
- Вежливость? Он обязан вам своей жизнью. Я обязан вам его жизнью! и жизнью его жены, и жизнью Генриха, его сына. Вы заплатили зрением. Да, это более, чем просто вежливость...
- Мне ничего не надо от него.
- Тогда вы глупец, потому что он может дать вам все, - мгновение Кених пристально рассматривал свое отражение в темных овалах очков Гаррисона. - Почти все.
* * *
Их третья остановка была в какой-то гостинице на горной дороге. Там они выпили пива и облегчились перед последним этапом своего путешествия. К этому времени Гаррисон чувствовал себя в компании Кениха очень уверенно, но он устал. Он ослабил галстук, расстегнул куртку и, откинувшись, дремал на заднем сидении, а огромный немец вел машину и мурлыкал в такт приятной музыке, доносившейся из радио.
Он еще дремал, когда они прибыли на место. Был ранний вечер, и где-то совсем близко слышался смех. Поднялся холодный бриз и принес сосновый запах, сладко разлившийся в горном воздухе. Слышались звуки всплесков и крики подбадривания: “Плыви, плыви!” из открытого бассейна с подогревом.
Выбравшись из машины, Гаррисон подтянул галстук, застегнул на все пуговицы форменную куртку и опять вручил себя заботам Кениха. Ему не вернули палку, а провели в здание, в лифт, по коридору и ввели в комнату.
Это был долгий день, долгий, как восемь месяцев. Он запомнил, как Кених сказал: “Спокойной ночи!” и добавил что-то о приятном завтрашнем дне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Он провел Гаррисона в ресторан к двери с табличкой “М” и, пока капрал отвечал зову природы, заказал напитки и шницель. Когда Гаррисон вышел из туалета, Кених встречал его у двери.
- Ну как, было трудно? - спросил он.
- Что, помочиться?
- Нет, - усмехнулся немец, - найти путь обратно из туалета.
- Не особо, - Гаррисон пожал плечами. Он почувствовал, как его спутник одобрительно кивнул.
- Хорошо! - Кених взял его за локоть. - Видите, полковник был прав! Он сказал, что эти так называемые средства помощи, белые палки и повязки, все просто запутывают.
Он провел Гаррисона к столу и помог ему сесть на стул.
- А что он за человек, ваш полковник? - спросил капрал, устроившись поудобнее.
- Ну, вы знакомы с ним.
- Боюсь, слишком недолго. И обстоятельства были... - лицо Гаррисона скривилось, - ., трудные.
- Да, конечно, - сказал Кених.
Гаррисон кивнул.
- События того дня для меня все еще, как в тумане. Расплываются в голове. Наверное, они навсегда останутся такими.
- Я понимаю, - сказал Кених, - ну, полковник - человек, которого уважают. Люди, совершенно незнакомые, когда встречают его, то сразу же ему подчиняются. Он обладает властью, силой. Он изумительный офицер и изумительный человек. Нет, это не совсем правильно. Согласно букве закона, он, возможно, очень плохой человек по единственной причине - он не платит налоги. Или платит ровно столько, сколько желает платить. Понимаете, он не особо лояльно относится к законам и правилам, которые установлены другими.
- Он мне уже нравится, - Гаррисон рассмеялся.
- О; он вам обязательно понравится. По-моему, у вас много общего.
- А чем он занимается? - спросил Гарри-сон. - То есть, я знаю, он промышленник... - он замолчал, прислушиваясь к звяканью стаканов, когда официантка принесла им напитки.
- Она хорошенькая, - прошептал капрал, когда она ушла. - Молодая и много улыбается.
- Откуда вы знаете? - шепнул ему в ответ Кених.
- Только молодые улыбчивые девушки пользуются такими духами, - ответил Гаррисон. - К тому же, ее бедро прижалось к моему очень твердо и приветливо!
Немец засмеялся и кивнул.
- И снова полковник прав. Он говорит:
"Слепота, это только термин для отсутствия зрения”. Он также говорит, что этот термин еще используется как синоним к словам идиот, кретин или овощ. Вы слепы, капрал Гаррисон, но вы не овощ!
- Вы можете звать меня Ричард, Вилли, - Гаррисон громко засмеялся.
- Нет, - немец затряс светловолосой головой. - Это не будет правильно. В конце концов я всего лишь хорошо воспитанный человек моего господина. Это принизило бы вас. Я также не буду называть вас капралом, это тоже должно принижать вас. Видите ли, я был фельдфебелем! Нет, я буду называть вас “сэр", по крайней мере, когда слышат другие.
Гаррисон вздохнул и с издевкой покачал головой в притворном молчании.
- Господи, - сказал он, - опять то же дерьмо! Сегодня я один раз уже прошел через него с Маршантом.
- Правда? - брови Кениха поползли вверх. - Да, я подозревал что-то в этом роде. Ну, полковник не такой.
- Вы рассказывали мне о нем, - подсказал Гаррисон.
Кених кивнул, словно Гаррисон мог видеть.
- Думаю, он не возражал бы, что мы его обсираем. Он стал полковником в конце войны. Как и многие молодые офицеры. Я был его самым юным подчиненным, не получившим офицерского звания, его ординарцем, если хотите, хотя на самом деле я был его телохранителем. Мы были членами... - он замолчал.
- СС?
- Замечательно! - произнес Кених. - Да, СС. Это наводит на вас ужас?
- Нет, а что, должно?
- Многие люди все еще относятся к этой организации по-глупому, особенно немцы!
- Ну, я ведь военный полицейский, по крайней мере еще неделю или две. Я много читал об СС. В ней было и хорошее, и плохое. Как во всех армиях, во всех войсках и полках.
Кених усмехнулся. Его веселость отразилась в голосе.
- Королевская военная полиция и СС - это два совершенно разных понятия, могу вас заверить! - произнес он, выговаривая слова медленно и четко.
- Да, я знаю это, - ответил Гаррисон. - Но у меня такое чувство, что вы и полковник.., ну, что вы не были солдафонами и палачами.
- Одно скажу, мы были отличными солдатами, - ответил Кених. - Что касается того, были мы хорошими или плохими людьми, - как вы это назвали? - скажем так, полковник и я не получали удовольствия от наших обязанностей. И это правда. К счастью, полковник Шредер был действующим командиром, фактически мы постоянно были в зоне боевых действий то на одном фронте, то на другом. По-моему, это было наказанием ему. Видите ли, он происходит из очень плохой семьи.
На липе Гаррисона появилось замешательство.
- То есть?
- Его дедушкой был генерал первой мировой войны граф Макс фон Зунденберг. А бабушка была еврейкой!
Гаррисон усмехнулся и немного отпил из стакана.
- Это могло бы объяснить его уклонение от уплаты налогов, а? - затем усмешка исчезла с его липа. Он сделал еще глоток. - Это очень дешевый бренди.
- Но вы любите его.
- Да, это так. Я провел два года на Кипре в звании младшего капрала и едва ли мог позволить себе пить что-то другое. Можно сказать, что как пьющий человек я был воспитан на очень плохом бренди! Мы, младшие капралы, обычно пили двухзвездочные “Хаггипавлу”. Галон этого пойла можно было купить за пару фунтов.
- Я знаю, - от души рассмеялся Кених. - Именно поэтому я заказал самый плохой бренди в этом ресторанчике. Специально для вас.
Гаррисон попробовал еду - мясо в пряном соусе с грибами. На мгновение он улыбнулся, затем нахмурился. Его красивая бровь изогнулась, когда он повернул свои черные стекла в сторону немца. - Вы хорошо выполнили домашнее задание, Вилли Кених. Что вы еще знаете обо мне?
- Почти все. Я знаю, что вам нелегко жилось, когда вы были мальчиком, и что, кажется, вы стойко прошли через это. Я также знаю, что с этого времени вам не будет так трудно.
- Значит благодарность вашего полковника больше, чем просто вежливость?
- Вежливость? Он обязан вам своей жизнью. Я обязан вам его жизнью! и жизнью его жены, и жизнью Генриха, его сына. Вы заплатили зрением. Да, это более, чем просто вежливость...
- Мне ничего не надо от него.
- Тогда вы глупец, потому что он может дать вам все, - мгновение Кених пристально рассматривал свое отражение в темных овалах очков Гаррисона. - Почти все.
* * *
Их третья остановка была в какой-то гостинице на горной дороге. Там они выпили пива и облегчились перед последним этапом своего путешествия. К этому времени Гаррисон чувствовал себя в компании Кениха очень уверенно, но он устал. Он ослабил галстук, расстегнул куртку и, откинувшись, дремал на заднем сидении, а огромный немец вел машину и мурлыкал в такт приятной музыке, доносившейся из радио.
Он еще дремал, когда они прибыли на место. Был ранний вечер, и где-то совсем близко слышался смех. Поднялся холодный бриз и принес сосновый запах, сладко разлившийся в горном воздухе. Слышались звуки всплесков и крики подбадривания: “Плыви, плыви!” из открытого бассейна с подогревом.
Выбравшись из машины, Гаррисон подтянул галстук, застегнул на все пуговицы форменную куртку и опять вручил себя заботам Кениха. Ему не вернули палку, а провели в здание, в лифт, по коридору и ввели в комнату.
Это был долгий день, долгий, как восемь месяцев. Он запомнил, как Кених сказал: “Спокойной ночи!” и добавил что-то о приятном завтрашнем дне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83