В тот момент, когда я достиг центрального холла, где-то высоко вверху и - как мне показалось - вне дома раздался истошный женский вопль, в котором явственно слышались боль и страх. Звук этот, медленно угасая, проплыл над домом и вскоре окончательно растаял в вышине. Все это продолжалось не более тридцати секунд, в течение которых я стоял совершенно неподвижно, а затем, развернувшись, медленно отступил в свою спальню.
Прошло еще около часа, прежде чем я вновь задремал, а когда на рассвете проснулся, воспоминания о ночных событиях перемешались в моей голове с обрывками сновидений, так что я уже готов был усомниться в их реальности.
Однако, появившись на кухне, где Рода была занята приготовлением завтрака; я по выражению ее лица сразу догадался, что здесь не все ладно.
- Этой ночью в доме была посторонняя женщина! - сказала она, даже не ответив на мое приветствие.
- Значит, это мне не приснилось! - вскричал я.
- Кто она такая? - Рода смотрела на меня в упор.
- Понятия не имею.
- Что за причуда - затевать уборку в доме среди ночи, - продолжила она. - Эта женщина...
- Так ты ее видела?
- Видела, разумеется. А что, тебя это удивляет?
- И как она выглядела?
- Она показалась мне довольно молодой, но только сначала - потом у мсня возникло впечатление, будто я вижу перед собой древнюю старуху. Ее лицо было лишсно всякого выражения - словно окаменело, и только глаза казались живыми.
- А она тебя заметила?
- Вряд ли. По крайней мере, я в этом не уверена.
- Все точно! - воскликнул я. - Это была экономка моего двоюродного деда! Когда я сюда приехал, в доме была чистота, ни одной пылинки. Да и сейчас - посмотри вокруг. Старик не отменил своих прежних распоряжений, и она продолжает приходить сюда каждую ночь. Однажды в детстве я ее уже видел...
- Чушь какая-то! Урия Гаррисон умер в марте - больше трех месяцев назад. Самый последний дурак давно бы уже сообразил, что раз хозяина нет в живых, приходить сюда незачем. В конце концов, кто ей платит?
И действительно - кто? Я ничего не мог на это ответить.
Разумеется, я не стал распространяться обо всех подробностях ночных событий. Я только заверил Роду, что ни разу не видел этой женщины со времени той первой и единственной встречи, когда еще малолетним ребенком застал ее за ночной уборкой.
- Я хорошо запомнил ту же самую особенность, о которой говорила ты - странную невыразительность ее лица.
- Адам, это было более двадцати лет назад, - сказала Рода. - Вряд ли мы с тобой видели одну и ту же женщину.
- Почему бы нет? Во всяком случае, я не исключаю такой возможности. Как бы то ни было, у нсе имеются ключи от дома. А мистер Сэлтонстолл уверял меня в обратном.
- Сейчас это не так уж важно. Мне хотелось бы знать другое... Впрочем, ты приехал сюда лишь накануне и просто не успел бы нанять прислугу.
- Я и не пытался.
- В это я верю. Ты не пошевелишь и пальцем, чтобы убрать пыль, даже если, будешь сидеть в ней по самые уши. - Она пожала плечами. - Обязательно выясни, кто эта женщина, и запрети ей здесь появляться. Вовсе незачем давать людям лишний повод для сплетен.
Покончив с этой темой, мы наконец приступили к завтраку, после которого Рода должна была отправляться в обратный путь.
За едой мы почти не разговаривали, Рода казалась чем-то озабоченной и отвечала на мои вопросы лишь односложными репликами, а потом ни с того ни с сего воскликнула:
- О, Адам! Разве ты не чувствуешь это?
- Чувствую что?
- Что этот дом хочет тобой завладеть. Не ты им, а он тобой - я это чувствую. Он тебя как будто подстерегает.
После минутного замешательства, я начал с самым серьезным видом втолковывать ей, что дом этот является неодушевленным объектом и кроме меня - да еще, быть может, каких-нибудь мышей - здесь нет ни одного живого существа, а само по себе здание не может хотеть или не хотеть чего бы то ни было.
Как ни странно, ее мои слова не убедили, и когда час спустя она собралась уезжать, я вдруг услышал ее умоляющий голос.
- Адам, поехали вместе - прямо сейчас.
- Ты хочешь, чтобы я лишил нас обоих целого состояния ради одной твоей прихоти?
- Это вовсе не прихоть, Адам. Будь осторожен.
На том мы и расстались. Рода обещала заехать ко мне еще через некоторое время и попросила писать ей чаще и подробней обо всем, что здесь будет происходить.
III
События этой ночи пробудили во мне воспоминания далекого детства - я вновь живо представил себе зловещий и мрачный облик Урии Гаррисона и припомнил свои детские фантазии и страхи, связанные с наглухо закрытой мансардой, куда не смел входить никто из нашей семьи за исключением двоюродного деда. И вот я решил, что настала пора проникнуть в мансарду и разобраться, наконец, со всеми дедовскими секретами.
Вчерашняя дождливая погода сменилась ярким солнцем, которое, врываясь в раскрытые окна, придавало внутреннему убранству дома оттенок спокойной и благородной старины, не имевшей ничего общего с теми зловещими образами, что прежде рисовало мне воображение. Этот день был как будто специально создан для того, чтобы раз и навсегда покончить с темными загадками прошлого. Не долго думая, я взял связку ключей, переданную мне мистером Сэлтонстоллом, и отправился наверх, прихватив с собой керосиновую лампу, поскольку в лишенной окон мансарде не было никакого естественного освещения.
Что касается ключей, то они не понадобились. Мансарда была не заперта.
"И пуста", - подумал я, перешагнув порог и оглядываясь по сторонам. Впрочем, не совсем пуста. Посреди комнаты стоял один-единственный стул, на котором лежали предметы женской одежды и резиновая маска - из числа тех, что отливают по форме человеческого лица. Поставив лампу на пол, я приблизился, чтобы внимательно рассмотреть эти вещи.
Вот что я обнаружил: простое домашнее платье из хлопчатобумажной ткани очень старомодного фасона и расцветки с преобладанием серых и темных тонов, передник, пару резиновых перчаток, чулки с подвязками, комнатные туфли и, наконец, маску. Последняя оказалась вполне обычным изделием подобного рода, если не считать прикрепленного к ней парика - необычным был лишь сам факт нахождения ее среди этих вещей. Одежда скорее всего принадлежала экономке Урии Гаррисона - вероятно, она пользовалась этой комнатой для переодевания. С другой стороны, если это делалось с ведома старика, мне было непонятно, почему он позволял уборщице так запросто входить в мансарду, являвшуюся запретной зоной даже для его близких родственников.
С маской тоже было не все ясно. Вряд ли она завалялась здесь по чистой случайности; на ощупь резина была не затвердевшей, а мягкой и гибкой - стало быть, ею пользовались еще сравнительно недавно. Потрогав рукою пол, я убедился, что мансарда, как и весь дом в целом, содержалась в безукоризненной чистоте.
Закончив осмотр одежды, я поднял лампу повыше и только сейчас заметил рядом со своей тенью другую, огромную тень, захватывавшую всю высоту стены и часть скошенного потолка мансарды - темное расплывчатое пятно, как будто выжженное на дереве языками пламени. Приглядевшись, я обнаружил в ее очертаниях сходство с человеческой фигурой, точнее - с уродливо искаженной человеческой фигурой, поскольку на месте головы у нее было какое-то непропорционально маленькое бесформенное пятно.
1 2 3 4 5 6 7