Спустившись туда, чтобы исследовать это явление, он оказался в фантастической подземной стране, состоящей из ряда гигантских пещер и населенной неведомым народом. Эти люди бездны далеко опередили земное человечество, овладели тайными силами Земли, из которых электричество только ничтожная доля скрытых в центре планеты запасов энергии. Эти люди – грядущая раса: они создали совершенный социальный строй, скоро они выйдут на солнечный свет, сметут с поверхности Земли дряхлое и развращенное человечество.
«Путешествие к центру Земли», роман Жюля Верна, пожалуй, самое знаменитое произведение из этой серии фантастических спусков в неизвестные еще науке недра нашей планеты.
Все эти удивительные путешествия Жюль Верн хорошо знал: недаром он целыми днями просиживал в «своем» углу Национальной библиотеки. Но его творчество имело иные истоки, чем чисто умозрительная фантастика, ведущая свою линию от Френсиса Бекона, – он искал своих новых героев в реальной жизни, рядом с собой. Поэтому неясные замыслы о подземном путешествии он пока отложил в сторону для других набросков.
Летом 1864 года вся большая семья собралась в Шантеней: Поль, сестры, многочисленные Аллоты, Тронсоны, Шатобуры. Последним в августе прибыл сам триумфатор.
В большом деревенском доме, казалось, царил вечный праздник. Да и немудрено: этим летом в патриархальной обстановке Шантеней были отпразднованы целых четыре свадьбы. Капитан Поль Верн, достигший возраста тридцати пяти лет, наконец, избрал себе подругу жизни в лице мадемуазель Мелье де Монторан. Три сестры переменили коротенькую фамилию Верн на три разных: дю Крест де Вильнев, Флери и Гийон. Каждое воскресенье после обеда и два раза в неделю по вечерам на большой террасе старого дома начинались танцы, молодежь музицировала, пела, переодевалась в фантастические костюмы, играла в буриме. Но герой дня, главная приманка для соседей, чаще всего отсутствовал.
«Он стал нелюдим», – жаловались двоюродные сестры. «Ворчит, как полярный медведь», – шептались молодые девушки, уже успевшие поглотить «Приключения капитана Гаттераса». «Быть может, снова невралгия?» – тревожилась верная Онорина. Нет, он болел другой, более неизлечимой болезнью: его палила литературная лихорадка.
Теперь, когда он был свободен от театра, от биржи, от любой службы, Жюлю казалось, что сутки стали гораздо короче, чем раньше. По привычке он вставал очень рано, почти с рассветом, и работал в своей комнате, где ему никто не мешал. Днем он часто совершал длинные прогулки по окрестностям, и повсюду его сопровождали герои нового романа. Вечером же он снова брал в руки карандаш – всю жизнь он ненавидел перья и чернила – и снова усаживался за маленьким столиком у окна. До него доносилась отдаленная музыка, теплая ночь дышала ему в лицо, в лунных лучах мелькали муслиновые платья танцующих девушек, потом постепенно все смолкало. Огни гасли один за другим, а он все сидел, и пачка аккуратно нарезанных листов перед ним все росла. Это был его новый «вулканический роман».
Незадолго перед отъездом в Нант Жюль Верн познакомился с геологом Сен-Клер Девиллем, братом знаменитого химика, впервые получившего металлический алюминий. Человек неукротимого темперамента, объехавший весь свет, Шарль Сен-Клер мог говорить только о вулканах и землетрясениях. Его нисколько не интересовали события, происходящие на поверхности нашей планеты, но малейшее движение под земной корой, которое он мог уловить при помощи чувствительного сейсмографа, приводило его в настоящий экстаз. С удивительным терпением Жюль Верн выслушивал его бесконечные рассказы о вулканах Антильских островов, о вулканическом острове Тенерифе и о спуске в кратер Стромболи.
– Как, в кратер действующего вулкана? – переспрашивал Жюль.
– Да, конечно, – с невозмутимым спокойствием отвечал геолог. – Вулканические явления интереснее всего наблюдать во время извержения.
Встреча с неистовым геологом с близорукими голубыми глазами и жидкими белокурыми волосами была тем последним толчком, который вызывает мгновенную кристаллизацию пересыщенного раствора во всей массе. В памяти сразу с необыкновенной ясностью возникли картины всех фантастических подземных путешествий, всплыли тысячи фактов, терпеливо собранных писателем в книгах и журналах или впервые услышанных от Сен-Клера. Да и разве могло быть иначе, – ведь вся сила и прелесть книг Жюля Верна, в отличие от других авторов фантастических романов, была в людях, новых героях, одухотворяющих кропотливо собранный писателем материал и одушевляющих смелые, но отвлеченные научные идеи!
Идея холодной и твердой Земли, выдвинутая Сен-Клер Девиллем, была чрезвычайно смелой для своего времени: ведь наука тогда ничего не знала о внутренности земного шара и еще не умолкло эхо спора между нептунистами и плутонистами, между учеными, полагавшими, что вода – первостихия, основа всей природы, – заполняет центральную часть нашей планеты, и учеными, отводившими первое место в природе огню, как самой высшей стихии. Не пойти ни за продолжателями Вернера, ни за последователями Джемса Геттона было большой смелостью и для Жюля Верна: тогда, как, впрочем, зачастую и теперь, от писателя, взявшего своим материалом науку, издатели и редакторы требовали изложения лишь «устоявшегося», многократно проверенного, давно вошедшего в школьные учебники. Но Жюль Верн, не колеблясь, выбрал третий путь, положив в основу своего нового романа никем тогда еще не проверенную, но смелую гипотезу холодной Земли.
Глубоко под нашими ногами, куда не проникают ни лучи солнца, ни дыхание ветра, он сумел разглядеть странный фантастический мир, целиком рожденный его воображением. Пещеры, такие огромные, что в них умещаются целые моря, с их прибоем, бурями, приливами и отливами, и тут же, совсем рядом, озера расплавленной магмы, со скрытыми в них свирепыми силами уничтожения. Электрическое сияние, заменяющее в этом мире дневной свет, тускло озаряет подземные луга, поросшие бледными лишайниками и печальными папоротниками. Чудовищные пресмыкающиеся, давно вымершие на поверхности Земли, находят себе последнее прибежище в чернильных водах внутриземного моря. И по истоптанным пляжам этих циклопических пещер, по запутанному лабиринту бесконечных подземных коридоров спокойно проходят трое людей, бесстрашно спустившихся в жерло вулкана. И не богатства, не поиски клада, даже не любовь к приключениям привели их сюда. Нет, их обуревают и движут жажда знаний, любовь к науке, – какому писателю по плечу такая задача! Кто, кроме Жюля Верна, посмел бы поставить своих героев лицом к лицу с бесформенной и страшной стихией самой Земли!
Вряд ли сам Жюль Верн, бывший всегда в курсе всех передовых идей своего времени, верил в действительности в то, что в недрах Земли есть гигантские пустоты, где обитают давно вымершие животные, верил в то, что, спустившись в жерло вулкана Снеффельс в Исландии, можно совершить подземное путешествие по этому печальному, тускло освещенному миру и выйти наружу через кратер Стромболи во время извержения. Но гипотеза холодной и твердой Земли была для него могучим средством, для того чтобы заставить древнее геологическое прошлое Земли ожить, показать своим читателям воочию чудеса подземного мира и столкнуть лицом к лицу человека со страшными силами, таящимися в недрах нашей планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
«Путешествие к центру Земли», роман Жюля Верна, пожалуй, самое знаменитое произведение из этой серии фантастических спусков в неизвестные еще науке недра нашей планеты.
Все эти удивительные путешествия Жюль Верн хорошо знал: недаром он целыми днями просиживал в «своем» углу Национальной библиотеки. Но его творчество имело иные истоки, чем чисто умозрительная фантастика, ведущая свою линию от Френсиса Бекона, – он искал своих новых героев в реальной жизни, рядом с собой. Поэтому неясные замыслы о подземном путешествии он пока отложил в сторону для других набросков.
Летом 1864 года вся большая семья собралась в Шантеней: Поль, сестры, многочисленные Аллоты, Тронсоны, Шатобуры. Последним в августе прибыл сам триумфатор.
В большом деревенском доме, казалось, царил вечный праздник. Да и немудрено: этим летом в патриархальной обстановке Шантеней были отпразднованы целых четыре свадьбы. Капитан Поль Верн, достигший возраста тридцати пяти лет, наконец, избрал себе подругу жизни в лице мадемуазель Мелье де Монторан. Три сестры переменили коротенькую фамилию Верн на три разных: дю Крест де Вильнев, Флери и Гийон. Каждое воскресенье после обеда и два раза в неделю по вечерам на большой террасе старого дома начинались танцы, молодежь музицировала, пела, переодевалась в фантастические костюмы, играла в буриме. Но герой дня, главная приманка для соседей, чаще всего отсутствовал.
«Он стал нелюдим», – жаловались двоюродные сестры. «Ворчит, как полярный медведь», – шептались молодые девушки, уже успевшие поглотить «Приключения капитана Гаттераса». «Быть может, снова невралгия?» – тревожилась верная Онорина. Нет, он болел другой, более неизлечимой болезнью: его палила литературная лихорадка.
Теперь, когда он был свободен от театра, от биржи, от любой службы, Жюлю казалось, что сутки стали гораздо короче, чем раньше. По привычке он вставал очень рано, почти с рассветом, и работал в своей комнате, где ему никто не мешал. Днем он часто совершал длинные прогулки по окрестностям, и повсюду его сопровождали герои нового романа. Вечером же он снова брал в руки карандаш – всю жизнь он ненавидел перья и чернила – и снова усаживался за маленьким столиком у окна. До него доносилась отдаленная музыка, теплая ночь дышала ему в лицо, в лунных лучах мелькали муслиновые платья танцующих девушек, потом постепенно все смолкало. Огни гасли один за другим, а он все сидел, и пачка аккуратно нарезанных листов перед ним все росла. Это был его новый «вулканический роман».
Незадолго перед отъездом в Нант Жюль Верн познакомился с геологом Сен-Клер Девиллем, братом знаменитого химика, впервые получившего металлический алюминий. Человек неукротимого темперамента, объехавший весь свет, Шарль Сен-Клер мог говорить только о вулканах и землетрясениях. Его нисколько не интересовали события, происходящие на поверхности нашей планеты, но малейшее движение под земной корой, которое он мог уловить при помощи чувствительного сейсмографа, приводило его в настоящий экстаз. С удивительным терпением Жюль Верн выслушивал его бесконечные рассказы о вулканах Антильских островов, о вулканическом острове Тенерифе и о спуске в кратер Стромболи.
– Как, в кратер действующего вулкана? – переспрашивал Жюль.
– Да, конечно, – с невозмутимым спокойствием отвечал геолог. – Вулканические явления интереснее всего наблюдать во время извержения.
Встреча с неистовым геологом с близорукими голубыми глазами и жидкими белокурыми волосами была тем последним толчком, который вызывает мгновенную кристаллизацию пересыщенного раствора во всей массе. В памяти сразу с необыкновенной ясностью возникли картины всех фантастических подземных путешествий, всплыли тысячи фактов, терпеливо собранных писателем в книгах и журналах или впервые услышанных от Сен-Клера. Да и разве могло быть иначе, – ведь вся сила и прелесть книг Жюля Верна, в отличие от других авторов фантастических романов, была в людях, новых героях, одухотворяющих кропотливо собранный писателем материал и одушевляющих смелые, но отвлеченные научные идеи!
Идея холодной и твердой Земли, выдвинутая Сен-Клер Девиллем, была чрезвычайно смелой для своего времени: ведь наука тогда ничего не знала о внутренности земного шара и еще не умолкло эхо спора между нептунистами и плутонистами, между учеными, полагавшими, что вода – первостихия, основа всей природы, – заполняет центральную часть нашей планеты, и учеными, отводившими первое место в природе огню, как самой высшей стихии. Не пойти ни за продолжателями Вернера, ни за последователями Джемса Геттона было большой смелостью и для Жюля Верна: тогда, как, впрочем, зачастую и теперь, от писателя, взявшего своим материалом науку, издатели и редакторы требовали изложения лишь «устоявшегося», многократно проверенного, давно вошедшего в школьные учебники. Но Жюль Верн, не колеблясь, выбрал третий путь, положив в основу своего нового романа никем тогда еще не проверенную, но смелую гипотезу холодной Земли.
Глубоко под нашими ногами, куда не проникают ни лучи солнца, ни дыхание ветра, он сумел разглядеть странный фантастический мир, целиком рожденный его воображением. Пещеры, такие огромные, что в них умещаются целые моря, с их прибоем, бурями, приливами и отливами, и тут же, совсем рядом, озера расплавленной магмы, со скрытыми в них свирепыми силами уничтожения. Электрическое сияние, заменяющее в этом мире дневной свет, тускло озаряет подземные луга, поросшие бледными лишайниками и печальными папоротниками. Чудовищные пресмыкающиеся, давно вымершие на поверхности Земли, находят себе последнее прибежище в чернильных водах внутриземного моря. И по истоптанным пляжам этих циклопических пещер, по запутанному лабиринту бесконечных подземных коридоров спокойно проходят трое людей, бесстрашно спустившихся в жерло вулкана. И не богатства, не поиски клада, даже не любовь к приключениям привели их сюда. Нет, их обуревают и движут жажда знаний, любовь к науке, – какому писателю по плечу такая задача! Кто, кроме Жюля Верна, посмел бы поставить своих героев лицом к лицу с бесформенной и страшной стихией самой Земли!
Вряд ли сам Жюль Верн, бывший всегда в курсе всех передовых идей своего времени, верил в действительности в то, что в недрах Земли есть гигантские пустоты, где обитают давно вымершие животные, верил в то, что, спустившись в жерло вулкана Снеффельс в Исландии, можно совершить подземное путешествие по этому печальному, тускло освещенному миру и выйти наружу через кратер Стромболи во время извержения. Но гипотеза холодной и твердой Земли была для него могучим средством, для того чтобы заставить древнее геологическое прошлое Земли ожить, показать своим читателям воочию чудеса подземного мира и столкнуть лицом к лицу человека со страшными силами, таящимися в недрах нашей планеты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70