Старые ее платья украсились повязкой Красного Креста, кое-как приколотой булавкой к рукаву. Она никогда не носит косынки: в госпитале Мари работает с непокрытой головой, в простом белом фартуке.
«Ирен сказала мне, что Вы находитесь в окрестностях Вердена, – писал ей из Вокуа ее племянник Морис Кюри, артиллерист. – Я сую нос во все проходящие по дороге санитарные машины, но всегда вижу только кепи, густо расшитые га' лунами, а я не думаю, чтобы военные власти захотели упорядочить состояние Вашего головного убора, не предусмотренного уставом…»
У «кочевницы» совершенно нет времени заниматься домашними делами. Ирен и Ева вяжут фуфайки для подшефных фронтовиков и отмечают на большой карте, висящей в столовой, ход боевых действий, вкалывая маленькие флажки в стратегические пункты. Мари требует, чтобы дети отдохнули на каникулах без нее, но на этом и кончается ее опека. Она не запрещает Ирен и Еве при воздушных налетах ночью оставаться в постели, вместо того чтобы уходить в погреб и там дрожать от страха. Не запрещает им в 1916 году поступить в бригаду бретонских жнецов, чтобы заменить мобилизованных мужчин, и целые две недели вязать снопы или работать на молотилке; не запрещает в 1918 году остаться в Париже при обстреле города «бертой». Она не стала бы любить слишком осторожных, слишком прихотливых дочерей.
Ева еще не может приносить пользу, но Ирен в свои семнадцать лет посвятила себя радиологии, не отказавшись при этом от сдачи экзамена на степень бакалавра и от слушания лекций в Сорбонне. Вначале она была лаборанткой у своей матери, затем стала получать самостоятельные задания. Мари посылает ее в госпитали и считает естественным, что Ирен, на которую возложены слишком ответственные для ее юного возраста поручения, находится в действующих армиях в Фурне. Гугстеде, Амьене. Тесная дружба связывает мадам Кюри с дочерью-подростком. Полька уже не одинока. Она может теперь беседовать по-польски о своей работе и личных делах с сотрудницей, с подругой.
В первые месяцы войны она советуется с Ирен по очень важному вопросу:
– Правительство просит частных лиц сдать ему свое золото, скоро будет выпущен заем, – говорит она дочери. – У меня есть немного золота, и я хочу вручить его государству. К этому я присоединю свои медали, которые мне совсем не нужны. Есть у меня и еще кое-что. По лености я оставила вторую Нобелевскую премию – наш самый верный капитал – в Стокгольме, в шведских кронах. Я бы хотела репатриировать эти деньги и. вложить их в военный заем. Это нужно государству. Но я не строю никаких иллюзий: деньги наши, по всей вероятности, пропадут. Поэтому я не хочу совершить такую «глупость» без твоего согласия.
Шведские кроны, обмененные на франки, становятся французской государственной рентой, «национальной подпиской», «добровольной контрибуцией»… и понемногу распыляются, как и предвидела Мари. Мадам Кюри сдает свое золото во Французский банк. Служащий, принимавший его, берет у нее монеты, но с негодованием отказывается отправить в переплавку знаменитые медали. Мари нисколько не чувствует себя польщенной. Она считает подобный фетишизм нелепостью и, пожав плечами, уносит коллекцию своих наград в лабораторию.
* * *
Иногда, если выпадет свободный час, мадам Кюри садится на скамью в саду на улице Пьера Кюри, где растут ее любимые липы. Смотрит на опустевшее новое здание Института радия. Думает о своих сотрудниках, ныне фронтовиках, о своем любимом ассистенте, геройски погибшем поляке Яне Данише. Она вздыхает. Когда же кончится этот кровавый кошмар? И когда можно будет снова взяться за научную работу?
Мари не томится в бесплодных мечтах и, не переставая воевать, готовится к мирной жизни. Она находит средства перевезти лабораторию с улицы Кювье на улицу Пьера Кюри. Упаковывая, нагружая и разгружая, ведя свой радиологический автомобиль от одного здания к другому, она выполняет труд муравья, который вскоре дает результат: новая лаборатория готова! Мадам Кюри завершает свое дело, защитив внушительным укреплением из мешков с песком пристройку, укрывшую радиоактивные вещества. В начале 1915 года она перевезла из Бордо свой запас радия и отдала его на службу стране. Радий, подобно рентгеновским лучам, оказывает на человеческий организм различные терапевтические действия. Мари посвящает свой грамм радия «службе эманации». Каждую неделю она посылает пробирки с эманацией радия в различные госпитали. Они способствуют лечению неудачно зарубцевавшихся ран и многих повреждений кожи.
Радиологические автомобили, рентгеновские установки, служба эманации… Этого недостаточно. Мари заботит отсутствие лаборантов Она предлагает правительству организовать и обеспечить подготовку специалистов по радиологии. Вскоре около двадцати слушателей первого курса собираются в Институте радия. В программе теоретические занятия по электричеству и рентгеновским лучам, практические занятия по анатомии. Преподаватели – мадам Кюри, Ирен Кюри и еще одна очаровательная женщина-ученый, мадемуазель Клейн.
Сто пятьдесят будущих сестер-радиологов, которых Мари обучает с 1916 по 1918 год, набраны отовсюду. Многие из них почти совсем не имеют образования. Престиж мадам Кюри вначале отпугивает учениц, но сердечный прием, оказанный им ученой-физиком, покоряет девушек. Мари обладает даром делать науку доступной невежественным умам. Она так высоко ценит хорошо выполненную работу, что когда ученице – бывшей прислуге – удается безукоризненно проявить рентгеновскую пленку, это ее радует, как личный успех.
Союзники Франции, в свою очередь, обращаются к знаниям мадам Кюри. Начиная с 1914 года она часто посещает бельгийские госпитали. В 1918 году она командирована в Северную Италию, где изучает местные радиоактивные источники. Немного позднее она примет в своей лаборатории человек двадцать солдат американского экспедиционного корпуса, которых ознакомит с явлениями радиоактивности.
* * *
Новая специальность сталкивает Мари с самыми различными людьми. Некоторые хирурги, которые понимают пользу Х-лучей, считают мадам Кюри ценным сотрудником и крупным ученым. Другие, более невежественные, относятся к ее приборам с большим недоверием. Но после нескольких просвечиваний они убеждаются, что это дело стоящее, и едва верят своим глазам, когда находят под скальпелем, в месте, точно указанном Мари, осколок снаряда, который они тщетно искали в израненном теле. И, сразу уверовав, они готовы видеть в этом чудо.
Элегантно одетые женщины, «ангелы-хранители» госпиталей, по виду определив положение этой скромно одетой особы, не считающей нужным назвать себя, порою обращаются с ней, как с мелкой служащей. Мари только забавляет их ошибка.
Мадам Кюри, подчас сдержанная и недоступная, бывает очаровательной в обращении с ранеными. Крестьяне, рабочие пугаются рентгеновского аппарата и спрашивают, не будет ли им больно при просвечивании. Мари успокаивает: «Вот увидите; это все равно, что сфотографироваться». Ей это удается вполне, этому способствует красивый тембр ее голоса, легкие прикосновения рук, большое терпение и огромное, благоговейное уважение к человеческой жизни. Чтобы спасти человека, избавить его от ампутации, от увечья, она готова на самые тяжкие усилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
«Ирен сказала мне, что Вы находитесь в окрестностях Вердена, – писал ей из Вокуа ее племянник Морис Кюри, артиллерист. – Я сую нос во все проходящие по дороге санитарные машины, но всегда вижу только кепи, густо расшитые га' лунами, а я не думаю, чтобы военные власти захотели упорядочить состояние Вашего головного убора, не предусмотренного уставом…»
У «кочевницы» совершенно нет времени заниматься домашними делами. Ирен и Ева вяжут фуфайки для подшефных фронтовиков и отмечают на большой карте, висящей в столовой, ход боевых действий, вкалывая маленькие флажки в стратегические пункты. Мари требует, чтобы дети отдохнули на каникулах без нее, но на этом и кончается ее опека. Она не запрещает Ирен и Еве при воздушных налетах ночью оставаться в постели, вместо того чтобы уходить в погреб и там дрожать от страха. Не запрещает им в 1916 году поступить в бригаду бретонских жнецов, чтобы заменить мобилизованных мужчин, и целые две недели вязать снопы или работать на молотилке; не запрещает в 1918 году остаться в Париже при обстреле города «бертой». Она не стала бы любить слишком осторожных, слишком прихотливых дочерей.
Ева еще не может приносить пользу, но Ирен в свои семнадцать лет посвятила себя радиологии, не отказавшись при этом от сдачи экзамена на степень бакалавра и от слушания лекций в Сорбонне. Вначале она была лаборанткой у своей матери, затем стала получать самостоятельные задания. Мари посылает ее в госпитали и считает естественным, что Ирен, на которую возложены слишком ответственные для ее юного возраста поручения, находится в действующих армиях в Фурне. Гугстеде, Амьене. Тесная дружба связывает мадам Кюри с дочерью-подростком. Полька уже не одинока. Она может теперь беседовать по-польски о своей работе и личных делах с сотрудницей, с подругой.
В первые месяцы войны она советуется с Ирен по очень важному вопросу:
– Правительство просит частных лиц сдать ему свое золото, скоро будет выпущен заем, – говорит она дочери. – У меня есть немного золота, и я хочу вручить его государству. К этому я присоединю свои медали, которые мне совсем не нужны. Есть у меня и еще кое-что. По лености я оставила вторую Нобелевскую премию – наш самый верный капитал – в Стокгольме, в шведских кронах. Я бы хотела репатриировать эти деньги и. вложить их в военный заем. Это нужно государству. Но я не строю никаких иллюзий: деньги наши, по всей вероятности, пропадут. Поэтому я не хочу совершить такую «глупость» без твоего согласия.
Шведские кроны, обмененные на франки, становятся французской государственной рентой, «национальной подпиской», «добровольной контрибуцией»… и понемногу распыляются, как и предвидела Мари. Мадам Кюри сдает свое золото во Французский банк. Служащий, принимавший его, берет у нее монеты, но с негодованием отказывается отправить в переплавку знаменитые медали. Мари нисколько не чувствует себя польщенной. Она считает подобный фетишизм нелепостью и, пожав плечами, уносит коллекцию своих наград в лабораторию.
* * *
Иногда, если выпадет свободный час, мадам Кюри садится на скамью в саду на улице Пьера Кюри, где растут ее любимые липы. Смотрит на опустевшее новое здание Института радия. Думает о своих сотрудниках, ныне фронтовиках, о своем любимом ассистенте, геройски погибшем поляке Яне Данише. Она вздыхает. Когда же кончится этот кровавый кошмар? И когда можно будет снова взяться за научную работу?
Мари не томится в бесплодных мечтах и, не переставая воевать, готовится к мирной жизни. Она находит средства перевезти лабораторию с улицы Кювье на улицу Пьера Кюри. Упаковывая, нагружая и разгружая, ведя свой радиологический автомобиль от одного здания к другому, она выполняет труд муравья, который вскоре дает результат: новая лаборатория готова! Мадам Кюри завершает свое дело, защитив внушительным укреплением из мешков с песком пристройку, укрывшую радиоактивные вещества. В начале 1915 года она перевезла из Бордо свой запас радия и отдала его на службу стране. Радий, подобно рентгеновским лучам, оказывает на человеческий организм различные терапевтические действия. Мари посвящает свой грамм радия «службе эманации». Каждую неделю она посылает пробирки с эманацией радия в различные госпитали. Они способствуют лечению неудачно зарубцевавшихся ран и многих повреждений кожи.
Радиологические автомобили, рентгеновские установки, служба эманации… Этого недостаточно. Мари заботит отсутствие лаборантов Она предлагает правительству организовать и обеспечить подготовку специалистов по радиологии. Вскоре около двадцати слушателей первого курса собираются в Институте радия. В программе теоретические занятия по электричеству и рентгеновским лучам, практические занятия по анатомии. Преподаватели – мадам Кюри, Ирен Кюри и еще одна очаровательная женщина-ученый, мадемуазель Клейн.
Сто пятьдесят будущих сестер-радиологов, которых Мари обучает с 1916 по 1918 год, набраны отовсюду. Многие из них почти совсем не имеют образования. Престиж мадам Кюри вначале отпугивает учениц, но сердечный прием, оказанный им ученой-физиком, покоряет девушек. Мари обладает даром делать науку доступной невежественным умам. Она так высоко ценит хорошо выполненную работу, что когда ученице – бывшей прислуге – удается безукоризненно проявить рентгеновскую пленку, это ее радует, как личный успех.
Союзники Франции, в свою очередь, обращаются к знаниям мадам Кюри. Начиная с 1914 года она часто посещает бельгийские госпитали. В 1918 году она командирована в Северную Италию, где изучает местные радиоактивные источники. Немного позднее она примет в своей лаборатории человек двадцать солдат американского экспедиционного корпуса, которых ознакомит с явлениями радиоактивности.
* * *
Новая специальность сталкивает Мари с самыми различными людьми. Некоторые хирурги, которые понимают пользу Х-лучей, считают мадам Кюри ценным сотрудником и крупным ученым. Другие, более невежественные, относятся к ее приборам с большим недоверием. Но после нескольких просвечиваний они убеждаются, что это дело стоящее, и едва верят своим глазам, когда находят под скальпелем, в месте, точно указанном Мари, осколок снаряда, который они тщетно искали в израненном теле. И, сразу уверовав, они готовы видеть в этом чудо.
Элегантно одетые женщины, «ангелы-хранители» госпиталей, по виду определив положение этой скромно одетой особы, не считающей нужным назвать себя, порою обращаются с ней, как с мелкой служащей. Мари только забавляет их ошибка.
Мадам Кюри, подчас сдержанная и недоступная, бывает очаровательной в обращении с ранеными. Крестьяне, рабочие пугаются рентгеновского аппарата и спрашивают, не будет ли им больно при просвечивании. Мари успокаивает: «Вот увидите; это все равно, что сфотографироваться». Ей это удается вполне, этому способствует красивый тембр ее голоса, легкие прикосновения рук, большое терпение и огромное, благоговейное уважение к человеческой жизни. Чтобы спасти человека, избавить его от ампутации, от увечья, она готова на самые тяжкие усилия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98