Ты посмотри, как это хорошо он почтил человека: дал ему власть вовсе не порывать с целым, а если порвет, то дал прийти обратно, срастись и снова стать частью целого.
35. Вообще по своим способностям всякое разумное существо – примерно то же, что природа разумных существ. Вот и это мы от нее взяли: как она включает все, что становится на пути или против идет, вмещает это в свою судьбу и делает частью себя самой, так и разумное существо может всякое препятствие сделать собственным материалом и распоряжаться им по исходному устремлению.
36. Пусть не смущает тебя представление о жизни в целом. Не раздумывай, сколько ещё и как суждено, наверное, потрудиться впоследствии. Нет, лучше спрашивай себя в каждом отдельном случае: что непереносимого и несносного в этом деле? Стыдно будет признаться! А потом напомни себе, что не будущее тебя гнетет и не прошлое, а всегда одно настоящее. И как оно умаляется, если определишь его границу, а мысль свою изобличишь в том, что она такой малости не может выдержать.
37. Что, сидит ли у могилы своего господина Панфия или Перга м? Или, может, Хабрий и Диотим у Адриана?! – Смешно. Ну а сидели бы, так те бы чувствовали? ну а почувствовали бы, так и возрадовались? а возрадовались бы, так бессмертны бы стали? Не суждено разве было и этим сперва сделаться старухами и стариками, а там и умереть? и что же делать тем после того, как умерли эти? Все это мешок смрада и грязи.
38. Если способен остро смотреть, смотри, как сказано, с суждением, взглядом мудрости.
39. Не вижу в устроении разумного существа тон добродетели, которая противостояла бы справедливости; а вот наслаждению – вижу: воздержность.
40. Не признаешь того, что, казалось, причиняет тебе печаль, и вот сам ты уже в полной безопасности. – Кто это сам? – Разум. – Так я же не разум. – Будь. И пусть разум себя самого не печалит. А если чему-нибудь там у тебя плохо, пусть оно само за себя признается.
41. Помеха в ощущениях – беда животной природы. Помеха устремлению также беда животной природы. Знает такие помехи и беды также и растительное устроение. Вот и помеха разуму – беда разумной природы. Все это переноси на себя. Боль, наслаждение тебя коснулись? Ощущение рассмотрит. Вышла стремлению препона? Если ты устремился безоговорочно, это уж точно беда разумного существа. Но если считаешься с общим, то нет ни вреда, ни помехи. Ибо тому, что принадлежит разуму, другой никогда не помешает; не касаются его ни огонь, ни железо, ни тиран, ни клевета, ничто вообще; коль станет круглым сфером, им останется.
42. Хоть не достоин, а никак себя не печалить; я ведь и другого никогда по своей воле не опечалил.
43. У всякого своя радость. У меня вот – когда здраво моё ведущее и не отвращается ни от кого из людей и ни от чего, что случается с людьми, а напротив, взирает на все доброжелательным взором, все приемлет и всем распоряжается по достоинству.
44. Ты подари себе вот это время. Кто гонится за славой в потомстве-, не учитывает, что те будут другие эти, которые в тягость, и тоже смертные. И вообще, что за дело тебе, какие они там издают звуки и как именно признают тебя?
45. Возьми и брось меня, куда хочешь – ведь и там будет со мной милостив мой гений, иначе говоря, удовольствуется состоянием или действием, сообразным собственному устроению. Ну стоит ли оно того, чтобы из-за этого была неблагополучна моя душа, чтоб была она себя самой хуже – низкая, желающая, сжавшаяся, пугливая? да найдешь ли ты что-нибудь, что стоило бы этого?
46. С человеком никак не может произойти то, что не есть человеческое дело, как и с быком случается только бычье, с виноградом – виноградное и с камнем то, что свойственно камням. А если со всяким случается то, к чему оно и привыкло, и рождено, что тут негодовать? Общая природа не принесла тебе ничего, что непереносимо.
47. Если тебя печалит что-нибудь внешнее, то не оно тебе досаждает, а твоё о нем суждение. Но стереть его от тебя же зависит. Ну а если печалит что-нибудь в твоем душевном складе, кто воспрепятствует тому, чтобы ты исправил основоположение? Если же ты все-таки опечален, не делая того, что представляется тебе здравым, не лучше ли делать, чем печалиться? – Но тут препона из крепких. – Тогда не печалься, не в тебе, значит, причина неделания. – Так ведь жить не стоит, если это не делается. – Тогда уходи из жизни благожелательно, как умирает и тот, у кого делается, – да с кротостью перед препоной.
48. Помни, что необоримо становится ведущее, если, в себе замкнувшись, довольствуется собой и не делает, чего не хочет, даже если неразумно противится. Что уж когда оно само рассудит о чем-нибудь разумно, осмотрительно! Вот почему твердыня свободное от страстей разумение. И нет у человека более крепкого прибежища, где он становится неприступен. Кто этого не усмотрел – тот невежда, кто усмотрел, да не укрылся – несчастный.
49. Не говори себе ничего сверх того, что сообщают первоначальные представления. Сообщается, что такой-то бранит тебя. Это сообщается, а что тебе вред от этого, не сообщается. Вижу, что болен ребёнок. Вижу; а что он в опасности, не вижу. Вот так и оставайся при первых представлениях, ничего от себя не договаривай, и ничего тебе не деется. А ещё лучше договаривай, как тебе все знакомо, что случается в мире.
50. Огурец горький – брось, колючки на дороге – уклонись, и все. Не приговаривай: и зачем это только явилось такое на свет? Потому что посмеется над тобой вникающий в природу человек, как посмеются плотник и скорняк, если осудишь их за то, что у них в мастерской видны стружки и обрезки изделий. Так ведь у них же есть хоть, куда выбросить это, а у всеобщей природы ничего нет вне её, и в том-то удивительность ремесла, что определив себе границы, она преобразует в самое себя все, что кажется изнутри гибнущим, устаревающим, ни на что не годным, а затем прямо из этого делает другое, молодое, так что не надобно ей запаса извне, не нужно и места, куда выбросить хлам. Она, значит, довольствуется своим местом, своим материалом и собственным своим ремеслом.
51. И в делах не теряться, и в речах не растекаться, и в представлениях не блуждать, душе не сжиматься вдруг или же из себя выскакивать; и в жизни досуга не потерять.
Убивают, терзают, травят проклятиями. Ну и что это для чистоты, рассудительности, здравости и справедливости мысли? Как если бы кто стоял у прозрачного, сладостного родника, и начал его поносить. Уже и нельзя будет пить источаемую им влагу? Да пусть он бросит туда грязь, а то и хуже – вода быстро рассеет все это, размоет и ни за что этим не пропитается. Как бы и тебе не колодцем быть, а таким вот родником?! – Если всякий час будешь соблюдать благородство – доброжелательное, цельное, скромное.
52. Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам. А кто не знает, для чего он рождён, не знает, ни кто он, ни что такое мир. А кто опустит что-нибудь из этого, не скажет и того, для чего сам он родился. Так кем же, скажи, представляется тебе тот, кто избегает или гонится за шумом похвал от тех, кто не знает, ни где они, ни кто такие?
53. Хочешь ты, чтобы тебя хвалил человек, который за один час трижды себя обругает? хочешь нравиться тому, кто сам себе не нравится? Или нравится себе тот, кто раскаивается почти во всем, что делает?
54. Как дыхание соединяет тебя с окружающим воздухом, так пусть разумение соединяет с окружающим все разумным, потому что разумная сила разлита повсюду и доступна тому, кто способен глотнуть её, не менее, чем воздушное доступно тому, кто способен дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
35. Вообще по своим способностям всякое разумное существо – примерно то же, что природа разумных существ. Вот и это мы от нее взяли: как она включает все, что становится на пути или против идет, вмещает это в свою судьбу и делает частью себя самой, так и разумное существо может всякое препятствие сделать собственным материалом и распоряжаться им по исходному устремлению.
36. Пусть не смущает тебя представление о жизни в целом. Не раздумывай, сколько ещё и как суждено, наверное, потрудиться впоследствии. Нет, лучше спрашивай себя в каждом отдельном случае: что непереносимого и несносного в этом деле? Стыдно будет признаться! А потом напомни себе, что не будущее тебя гнетет и не прошлое, а всегда одно настоящее. И как оно умаляется, если определишь его границу, а мысль свою изобличишь в том, что она такой малости не может выдержать.
37. Что, сидит ли у могилы своего господина Панфия или Перга м? Или, может, Хабрий и Диотим у Адриана?! – Смешно. Ну а сидели бы, так те бы чувствовали? ну а почувствовали бы, так и возрадовались? а возрадовались бы, так бессмертны бы стали? Не суждено разве было и этим сперва сделаться старухами и стариками, а там и умереть? и что же делать тем после того, как умерли эти? Все это мешок смрада и грязи.
38. Если способен остро смотреть, смотри, как сказано, с суждением, взглядом мудрости.
39. Не вижу в устроении разумного существа тон добродетели, которая противостояла бы справедливости; а вот наслаждению – вижу: воздержность.
40. Не признаешь того, что, казалось, причиняет тебе печаль, и вот сам ты уже в полной безопасности. – Кто это сам? – Разум. – Так я же не разум. – Будь. И пусть разум себя самого не печалит. А если чему-нибудь там у тебя плохо, пусть оно само за себя признается.
41. Помеха в ощущениях – беда животной природы. Помеха устремлению также беда животной природы. Знает такие помехи и беды также и растительное устроение. Вот и помеха разуму – беда разумной природы. Все это переноси на себя. Боль, наслаждение тебя коснулись? Ощущение рассмотрит. Вышла стремлению препона? Если ты устремился безоговорочно, это уж точно беда разумного существа. Но если считаешься с общим, то нет ни вреда, ни помехи. Ибо тому, что принадлежит разуму, другой никогда не помешает; не касаются его ни огонь, ни железо, ни тиран, ни клевета, ничто вообще; коль станет круглым сфером, им останется.
42. Хоть не достоин, а никак себя не печалить; я ведь и другого никогда по своей воле не опечалил.
43. У всякого своя радость. У меня вот – когда здраво моё ведущее и не отвращается ни от кого из людей и ни от чего, что случается с людьми, а напротив, взирает на все доброжелательным взором, все приемлет и всем распоряжается по достоинству.
44. Ты подари себе вот это время. Кто гонится за славой в потомстве-, не учитывает, что те будут другие эти, которые в тягость, и тоже смертные. И вообще, что за дело тебе, какие они там издают звуки и как именно признают тебя?
45. Возьми и брось меня, куда хочешь – ведь и там будет со мной милостив мой гений, иначе говоря, удовольствуется состоянием или действием, сообразным собственному устроению. Ну стоит ли оно того, чтобы из-за этого была неблагополучна моя душа, чтоб была она себя самой хуже – низкая, желающая, сжавшаяся, пугливая? да найдешь ли ты что-нибудь, что стоило бы этого?
46. С человеком никак не может произойти то, что не есть человеческое дело, как и с быком случается только бычье, с виноградом – виноградное и с камнем то, что свойственно камням. А если со всяким случается то, к чему оно и привыкло, и рождено, что тут негодовать? Общая природа не принесла тебе ничего, что непереносимо.
47. Если тебя печалит что-нибудь внешнее, то не оно тебе досаждает, а твоё о нем суждение. Но стереть его от тебя же зависит. Ну а если печалит что-нибудь в твоем душевном складе, кто воспрепятствует тому, чтобы ты исправил основоположение? Если же ты все-таки опечален, не делая того, что представляется тебе здравым, не лучше ли делать, чем печалиться? – Но тут препона из крепких. – Тогда не печалься, не в тебе, значит, причина неделания. – Так ведь жить не стоит, если это не делается. – Тогда уходи из жизни благожелательно, как умирает и тот, у кого делается, – да с кротостью перед препоной.
48. Помни, что необоримо становится ведущее, если, в себе замкнувшись, довольствуется собой и не делает, чего не хочет, даже если неразумно противится. Что уж когда оно само рассудит о чем-нибудь разумно, осмотрительно! Вот почему твердыня свободное от страстей разумение. И нет у человека более крепкого прибежища, где он становится неприступен. Кто этого не усмотрел – тот невежда, кто усмотрел, да не укрылся – несчастный.
49. Не говори себе ничего сверх того, что сообщают первоначальные представления. Сообщается, что такой-то бранит тебя. Это сообщается, а что тебе вред от этого, не сообщается. Вижу, что болен ребёнок. Вижу; а что он в опасности, не вижу. Вот так и оставайся при первых представлениях, ничего от себя не договаривай, и ничего тебе не деется. А ещё лучше договаривай, как тебе все знакомо, что случается в мире.
50. Огурец горький – брось, колючки на дороге – уклонись, и все. Не приговаривай: и зачем это только явилось такое на свет? Потому что посмеется над тобой вникающий в природу человек, как посмеются плотник и скорняк, если осудишь их за то, что у них в мастерской видны стружки и обрезки изделий. Так ведь у них же есть хоть, куда выбросить это, а у всеобщей природы ничего нет вне её, и в том-то удивительность ремесла, что определив себе границы, она преобразует в самое себя все, что кажется изнутри гибнущим, устаревающим, ни на что не годным, а затем прямо из этого делает другое, молодое, так что не надобно ей запаса извне, не нужно и места, куда выбросить хлам. Она, значит, довольствуется своим местом, своим материалом и собственным своим ремеслом.
51. И в делах не теряться, и в речах не растекаться, и в представлениях не блуждать, душе не сжиматься вдруг или же из себя выскакивать; и в жизни досуга не потерять.
Убивают, терзают, травят проклятиями. Ну и что это для чистоты, рассудительности, здравости и справедливости мысли? Как если бы кто стоял у прозрачного, сладостного родника, и начал его поносить. Уже и нельзя будет пить источаемую им влагу? Да пусть он бросит туда грязь, а то и хуже – вода быстро рассеет все это, размоет и ни за что этим не пропитается. Как бы и тебе не колодцем быть, а таким вот родником?! – Если всякий час будешь соблюдать благородство – доброжелательное, цельное, скромное.
52. Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам. А кто не знает, для чего он рождён, не знает, ни кто он, ни что такое мир. А кто опустит что-нибудь из этого, не скажет и того, для чего сам он родился. Так кем же, скажи, представляется тебе тот, кто избегает или гонится за шумом похвал от тех, кто не знает, ни где они, ни кто такие?
53. Хочешь ты, чтобы тебя хвалил человек, который за один час трижды себя обругает? хочешь нравиться тому, кто сам себе не нравится? Или нравится себе тот, кто раскаивается почти во всем, что делает?
54. Как дыхание соединяет тебя с окружающим воздухом, так пусть разумение соединяет с окружающим все разумным, потому что разумная сила разлита повсюду и доступна тому, кто способен глотнуть её, не менее, чем воздушное доступно тому, кто способен дышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28