Страсть, бешеное влечение не оставляли меня ни днем, ни ночью.
Я мог на улице заглядеться на симпатичную девушку и, забыв, куда иду и что мне нужно, мысленно раздевать ее, ласкать. Мгновенно находил повод для знакомства, через секунды в моих руках оказывались цветы или какой-нибудь другой приятный подарок. Я был настолько любвеобилен, что мне хотелось овладеть всей женской половиной человечества!
Жизнь улыбалась мне. В спорте шла удача за удачей.
Наша команда добилась невероятных успехов. Мы ставили рекорды, выиграли много золотых и серебряных медалей. Я, многократный призер, находился в отличной спортивной форме и знал, что мне нет равных. Счастье пьянило меня. Такая безудержная эйфория возможна только в ранней молодости. Я чувствовал себя богом, который может все! Тут я и получил от судьбы очень чувствительный щелчок по носу.
Мы, команда гребцов армейского спортклуба, были на сборах на турбазе «Дубки» под Куйбышевом (ныне Самара). Результаты были прекрасные, и военное начальство относилось к нам благосклонно. На воскресенье нас нередко отпускали домой, благо до Тольятти было полтора часа езды на автобусе. Как и все ребята, я не упускал возможности вырваться к родителям, на домашние пироги.
События черной субботы я помню в деталях. Закончив на стадионе «Буревестник» изматывающую тренировку, я с земляками-тольяттинцами еду на городском автобусе на автовокзал. Билет у меня был куплен заранее, он стоил один рубль пятнадцать копеек
Автобус сбавляет ход перед остановкой, и я вижу на тротуаре красивую молодую девушку, работницу нашей турбазы. Я и раньше с интересом поглядывал на нее, а теперь проснулось острое желание овладеть ею. Я заколебался: то ли выскочить из автобуса и приударить за девчонкой, то ли все-таки ехать домой.
Я сражался с соблазном до последнего. Уже зашипели, открываясь, двери, когда я сунул ребятам билет до Тольятти и со словами: «Я остаюсь!» – рванулся к выходу. Знахь бы наперед, чем обернется этот донжуанский порыв, как осложнит мою жизнь, искалечит спортивную карьеру!
...Был выходной, и мы занимались любовью долго, несколько часов без перерыва. Мы погрузились в нирвану, и наше постельное усердие не знало границ. Этому способствовали «нектар и амброзия» – виноградный сок и шоколад, запасы которых в нашей комнате не иссякали.
Это были трофеи от игры в шашки. На турбазах, в домах отдыха бывают на открытых площадках такие огромные шашки или шахматы с фигурами в рост человека. Я придумал резаться в них двое на двое, чтобы повысить темп и азарт игры. Ставкой были талоны на дополнительное питание. Я и мой постоянный напарник Александр Витошко обыгрывали всех, поэтому подоконник в нашей комнате ломился от шоколада и виноградного сока.
В воскресенье вечером ребята вернулись на турбазу и начали расспрашивать меня, чего это я, как ошпаренный, выскочил из автобуса. Я признался, что сделал это из-за девчонки с нашей базы, и похвастался, что провел с ней фантастическую ночь. Друзья, конечно, выпытали, как ее зовут.
И вдруг один парень говорит: «Ты попал – у нее гонорея! Она меня недавно наградила». Волна ужаса обдала меня, волосы встали дыбом. Я не хотел верить, надеялся, что, может быть, пронесет. Не пронесло. На третий день появились признаки болезни.
Это была расплата за легкомыслие. Я был тогда наивен, как все дети природы, не думал предохраняться, не ведал о возможных последствиях многочисленных связей. Хорошо, что в то время венерические заболевания были редкостью, а СПИДа еще не было в помине. Но тем тяжелее была моя беда. Звезда спорта, воин Советской Армии и -заразился! Позор!
Но это было еще не все. Самое страшное, что до возвращения ребят из увольнения я успел переспать еще с двумя подругами. С одной, экономистом шоколадной фабрики «Россия», у меня был длительный роман. С другой я встретился впервые. Еще не зная, что я болен, даже не представляя, что такое вообще возможно, я заразил еще двух ни в чем не повинных женщин!
Стыд не оставляет меня до сих пор. Стоит мне приехать в Самару, как перед глазами встают улица и дом, в котором жила моя прекрасная дама с шоколадной фабрики. Она безумно меня любила, всегда готовилась к встрече. Домашняя снедь, выходившая из-под ее рук, – пельмени, котлеты, жареная картошка казались мне королевскими лакомствами. В ее маленькой квартирке я попадал в атмосферу обожания и страсти. Я отвечал ей тем же, буквально на руках носил.
Видимо, свои стены помогали ей быть невероятно раскованной. В постели, да и не только в постели, мы вытворяли разные чудеса, придумывали невероятные позы. Наших сил хватало на всю ночь. На сон я оставлял минут тридцать. Иногда убегал в свою спортроту, вообще не сомкнув глаз.
Провожая, она совала мне в руки пакет с домашней едой, сладостями, шоколадом. Мне было неловко раз за разом принимать щедрые подарки, я отказывался, зная о ее небольшой зарплате. Она отшучивалась: мол, это не мне, а моему соседу Саше.
Мы с Александром Витушко занимали комнату на первом этаже. Чтобы меня не «засекли» и не уличили в нарушении спортивного режима, я проникал в наш номер с улицы; через балкон, дверь которого мой друг специально оставлял незапертой.
Хоть я и старался не шуметь, но от моей возни он просыпался и с надеждой спрашивал: «Пожрать чего-нибудь принес?». Я тут же высыпал на его одеяло все вкусные гостинцы и шутил, что я всю ночь напролет работаю в поте лица, а он, тунеядец, только и думает, как слопать подарки моей девушки.
...Начались мои хождения по мукам. Один товарищ по оружию назвал тогда гонорею «глазной болезнью», потому что, когда ходишь в туалет по-маленькому, глаза на лоб лезут от боли. Так и было!
Пойти в медсанчасть и во всем признаться было выше моих сил. Это был бы крах моей репутации: чрезвычайное происшествие, дурная слава, повод для наказания, воспитательных мер. Я начал искать путь тайного лечения. Ребята привели ко мне мед-брата, который за гонорар в десять рублей взялся меня исцелить. Он приступил к делу немедленно: притащил кучу шприцев и начал делать уколы. Вскоре внешние проявления болезни пропали, боли прекратились.
Но радоваться было нечему. Медбрат, конечно, не обладал познаниями врача и своими уколами только приглушил болезнь, загнал ее внутрь. С наступлением холодов у меня началось воспаление. Я чувствовал боли в пояснице, но связывал их с перегрузками от гребли.
Застудиться было где: собачий холод на воде и ледяной неуют на турбазе, которая предназначалась только для летнего проживания. Мы шутили, что в «Дубках» недолго и дуба дать. Спали в одежде, вплоть до шапок. Ломали голову, как утеплиться. Скажем, сшивали из четырех матрасов подобие двухместных спальных мешков и забирались в них, прижимаясь друг к другу спинами. Из спиралей для утюгов и кирпичей мастерили «электрокамины». Грели они неплохо, но недолго – до прихода администратора, который, конечно, жалел нас, но и не хотел, чтобы от нашей самодеятельности сгорела турбаза.
Когда Волга замерзла, мы улетели в Краснодар на незамерзающее водохранилище теплоэлектроцентрали. Увы, комфорта не прибавилось. Промозглая сырость, которая шла от парящей на 18-градусном морозе воды, доконала меня. Боли в пояснице распространились на все тело и изнуряли меня днем и ночью.
Развязка наступила, когда мы вернулись в Куйбышев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Я мог на улице заглядеться на симпатичную девушку и, забыв, куда иду и что мне нужно, мысленно раздевать ее, ласкать. Мгновенно находил повод для знакомства, через секунды в моих руках оказывались цветы или какой-нибудь другой приятный подарок. Я был настолько любвеобилен, что мне хотелось овладеть всей женской половиной человечества!
Жизнь улыбалась мне. В спорте шла удача за удачей.
Наша команда добилась невероятных успехов. Мы ставили рекорды, выиграли много золотых и серебряных медалей. Я, многократный призер, находился в отличной спортивной форме и знал, что мне нет равных. Счастье пьянило меня. Такая безудержная эйфория возможна только в ранней молодости. Я чувствовал себя богом, который может все! Тут я и получил от судьбы очень чувствительный щелчок по носу.
Мы, команда гребцов армейского спортклуба, были на сборах на турбазе «Дубки» под Куйбышевом (ныне Самара). Результаты были прекрасные, и военное начальство относилось к нам благосклонно. На воскресенье нас нередко отпускали домой, благо до Тольятти было полтора часа езды на автобусе. Как и все ребята, я не упускал возможности вырваться к родителям, на домашние пироги.
События черной субботы я помню в деталях. Закончив на стадионе «Буревестник» изматывающую тренировку, я с земляками-тольяттинцами еду на городском автобусе на автовокзал. Билет у меня был куплен заранее, он стоил один рубль пятнадцать копеек
Автобус сбавляет ход перед остановкой, и я вижу на тротуаре красивую молодую девушку, работницу нашей турбазы. Я и раньше с интересом поглядывал на нее, а теперь проснулось острое желание овладеть ею. Я заколебался: то ли выскочить из автобуса и приударить за девчонкой, то ли все-таки ехать домой.
Я сражался с соблазном до последнего. Уже зашипели, открываясь, двери, когда я сунул ребятам билет до Тольятти и со словами: «Я остаюсь!» – рванулся к выходу. Знахь бы наперед, чем обернется этот донжуанский порыв, как осложнит мою жизнь, искалечит спортивную карьеру!
...Был выходной, и мы занимались любовью долго, несколько часов без перерыва. Мы погрузились в нирвану, и наше постельное усердие не знало границ. Этому способствовали «нектар и амброзия» – виноградный сок и шоколад, запасы которых в нашей комнате не иссякали.
Это были трофеи от игры в шашки. На турбазах, в домах отдыха бывают на открытых площадках такие огромные шашки или шахматы с фигурами в рост человека. Я придумал резаться в них двое на двое, чтобы повысить темп и азарт игры. Ставкой были талоны на дополнительное питание. Я и мой постоянный напарник Александр Витошко обыгрывали всех, поэтому подоконник в нашей комнате ломился от шоколада и виноградного сока.
В воскресенье вечером ребята вернулись на турбазу и начали расспрашивать меня, чего это я, как ошпаренный, выскочил из автобуса. Я признался, что сделал это из-за девчонки с нашей базы, и похвастался, что провел с ней фантастическую ночь. Друзья, конечно, выпытали, как ее зовут.
И вдруг один парень говорит: «Ты попал – у нее гонорея! Она меня недавно наградила». Волна ужаса обдала меня, волосы встали дыбом. Я не хотел верить, надеялся, что, может быть, пронесет. Не пронесло. На третий день появились признаки болезни.
Это была расплата за легкомыслие. Я был тогда наивен, как все дети природы, не думал предохраняться, не ведал о возможных последствиях многочисленных связей. Хорошо, что в то время венерические заболевания были редкостью, а СПИДа еще не было в помине. Но тем тяжелее была моя беда. Звезда спорта, воин Советской Армии и -заразился! Позор!
Но это было еще не все. Самое страшное, что до возвращения ребят из увольнения я успел переспать еще с двумя подругами. С одной, экономистом шоколадной фабрики «Россия», у меня был длительный роман. С другой я встретился впервые. Еще не зная, что я болен, даже не представляя, что такое вообще возможно, я заразил еще двух ни в чем не повинных женщин!
Стыд не оставляет меня до сих пор. Стоит мне приехать в Самару, как перед глазами встают улица и дом, в котором жила моя прекрасная дама с шоколадной фабрики. Она безумно меня любила, всегда готовилась к встрече. Домашняя снедь, выходившая из-под ее рук, – пельмени, котлеты, жареная картошка казались мне королевскими лакомствами. В ее маленькой квартирке я попадал в атмосферу обожания и страсти. Я отвечал ей тем же, буквально на руках носил.
Видимо, свои стены помогали ей быть невероятно раскованной. В постели, да и не только в постели, мы вытворяли разные чудеса, придумывали невероятные позы. Наших сил хватало на всю ночь. На сон я оставлял минут тридцать. Иногда убегал в свою спортроту, вообще не сомкнув глаз.
Провожая, она совала мне в руки пакет с домашней едой, сладостями, шоколадом. Мне было неловко раз за разом принимать щедрые подарки, я отказывался, зная о ее небольшой зарплате. Она отшучивалась: мол, это не мне, а моему соседу Саше.
Мы с Александром Витушко занимали комнату на первом этаже. Чтобы меня не «засекли» и не уличили в нарушении спортивного режима, я проникал в наш номер с улицы; через балкон, дверь которого мой друг специально оставлял незапертой.
Хоть я и старался не шуметь, но от моей возни он просыпался и с надеждой спрашивал: «Пожрать чего-нибудь принес?». Я тут же высыпал на его одеяло все вкусные гостинцы и шутил, что я всю ночь напролет работаю в поте лица, а он, тунеядец, только и думает, как слопать подарки моей девушки.
...Начались мои хождения по мукам. Один товарищ по оружию назвал тогда гонорею «глазной болезнью», потому что, когда ходишь в туалет по-маленькому, глаза на лоб лезут от боли. Так и было!
Пойти в медсанчасть и во всем признаться было выше моих сил. Это был бы крах моей репутации: чрезвычайное происшествие, дурная слава, повод для наказания, воспитательных мер. Я начал искать путь тайного лечения. Ребята привели ко мне мед-брата, который за гонорар в десять рублей взялся меня исцелить. Он приступил к делу немедленно: притащил кучу шприцев и начал делать уколы. Вскоре внешние проявления болезни пропали, боли прекратились.
Но радоваться было нечему. Медбрат, конечно, не обладал познаниями врача и своими уколами только приглушил болезнь, загнал ее внутрь. С наступлением холодов у меня началось воспаление. Я чувствовал боли в пояснице, но связывал их с перегрузками от гребли.
Застудиться было где: собачий холод на воде и ледяной неуют на турбазе, которая предназначалась только для летнего проживания. Мы шутили, что в «Дубках» недолго и дуба дать. Спали в одежде, вплоть до шапок. Ломали голову, как утеплиться. Скажем, сшивали из четырех матрасов подобие двухместных спальных мешков и забирались в них, прижимаясь друг к другу спинами. Из спиралей для утюгов и кирпичей мастерили «электрокамины». Грели они неплохо, но недолго – до прихода администратора, который, конечно, жалел нас, но и не хотел, чтобы от нашей самодеятельности сгорела турбаза.
Когда Волга замерзла, мы улетели в Краснодар на незамерзающее водохранилище теплоэлектроцентрали. Увы, комфорта не прибавилось. Промозглая сырость, которая шла от парящей на 18-градусном морозе воды, доконала меня. Боли в пояснице распространились на все тело и изнуряли меня днем и ночью.
Развязка наступила, когда мы вернулись в Куйбышев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58