Теперь конец - все обратилось в прах.
Но сила из дремоты говорит:
"Любимый умер, - что ж еще грозит?"
Но силы той в простой природе нет:
С ней сходен лишь горячки жаркий бред.
"Безмолвны вы... Я не спрошу... Зачем?
Все поняла... Пусть каждый будет нем...
Но все же... все ж... не разомкнуть мне губ!.
Я знать хочу... скорее... Где же труп?"
"Как знать? Едва спаслись мы: но твердит
Один из нас, что не был он убит;
Что в плен был взят; что был в крови, но - жив".
Она не слышит: чувства, как прилив,
Плотину воли смыли; ужас в ней
Не смел прорваться, был он слов сильней.
Вдруг, пошатнувшись, рухнула она,
И ей была б могилою волна,
Когда бы руки грубые гребцов
Ее не подхватили средь валов.
В слезах, ее водою моряки
Кропят, обвеивают, трут виски.
Она очнулась. Женщин к ней зовут
И, горестно с ней распростясь, идут
К Ансельмо в грот, чтоб рассказать тому,
Что краткий блеск победы канул в тьму.
IV
Кипит совет. Все требуют отбить
Начальника! Дать выкуп! Отомстить!
Все рвутся в бой, как будто сам вожак
Указывает им, где скрылся враг.
Что б ни случилось - с ним все души в лад:
Жив он - спасут, погиб он - отомстят.
Беда врагу, коль затаили месть
Те, в ком жива и сила их и честь!
V
В гареме, в тайной комнате, сидит,
Решая участь узника, Сеид.
Любовь и злоба - вперемежку в нем:
То он с Гюльнар, то с Конрадом вдвоем.
Гюльнар - у ног, готовая согнать
С его чела угрюмую печать,
И черные глаза ее горят,
Стремясь привлечь его смягченный взгляд;
Но он лишь четки движет вновь и вновь,
Как бы по каплям жертвы точит кровь.
"Паша! Твой шлем победою повит;
Сам Конрад взят, а весь отряд убит.
Ему уделом смерть - и поделом!
Но все ж - тебе ль его считать врагом?
Ты так велик! Не лучше ли сперва
Ему дать откупиться? Есть молва,
Что он несметно, сказочно богат!
Ты мог бы взять, паша, бесценный клад!
Потом же - нищ, гоним и угнетен
Твоей добычей снова станет он.
А так - остатки шайки заберут
Сокровища и в дальний край уйдут".
"Гюльнар! Когда б он мне сулил тотчас
За каплю крови каждую - алмаз,
Когда б за каждый волос предложил
Любую из золотоносных жил,
Когда б дары арабских сказок он
Здесь разложил - все ж был бы он казнен!
И даже казни б не отсрочил я,
Раз он в цепях, раз власть над ним - моя!
Ему я пытку все изобретал,
Чтоб, мучась, он подольше смерти ждал!"
"Нет, нет, Сеид! Он слишком прав, твой гнев,
Чтобы простить, вину врага презрев.
Хотела я, чтоб ты в свою казну
Богатства взял: без них он как в плену;
Без власти, без людей, без сил, пират,
Лишь ты захочешь, снова будет взят".
"Он _будет_ взят!.. Я даже дня ему
Не дам, злодею, ныне - моему.
И для тебя - раскрыть пред ним тюрьму,
Прелестная заступница? Ведь ты
Ему воздать за проблеск доброты
Великодушно хочешь? Ведь он спас
Вас всех - конечно, не вглядевшись в вас!
Ведь должен чтить я столь высокий дух!..
К словам моим склони твой нежный слух;
Тебе не верю; речь твоя и взгляд
Во мне лишь подозренье укрепят.
Когда с тобой покинул он гарем,
Ты не мечтала ль с ним уйти совсем?
Ответь! Молчи! уловкам всем конец:
Ты вспыхнула - предательский багрец!
Поберегись, красавица! Поверь:
Не только он в опасности теперь!
Ведь с ним... Но нет!.. Да будет проклят миг,
Когда тебя он в пламени настиг
И вынес, обнимая!.. Лучше б... Нет!
Меня томил бы горькой муки бред!
Теперь же лживой говорю рабе:
Как бы я крыльев не подстриг тебе!
Смотри же, берегись; я не шучу,
Я за измену страшно отплачу!"
Он встал и вышел, отвратив глаза;
В них гнев блеснул, в прощании - гроза!
Ах, плохо знал он женщину: ее ль
Смирит угроза и удержит боль?
Он мало сердце знал твое, Гюльнар,
Где нынче - нежность, а чрез миг - пожар!
Обидны подозренья; ей самой
Неведомо, что в жалости такой
Зерно иное; мнилось ей: она,
Раба, рабу сочувствовать должна
Иль пленнику; неосторожно вновь
Она в паше разгорячила кровь;
Он, в бешенстве, был с нею груб, и вот
В ней буря дум - ключ женских бед - растет.
VI
Дней и ночей меж тем тянулась нить
Жуть, мрак, тоска... Сумел он победить
Уверенностью темную боязнь:
Ведь каждый час нес худшее, чем казнь;
Ведь каждый шаг мог шагом стражи быть,
Что явится его на казнь влачить;
Ведь каждый оклик, что порхнет над ним,
Мог быть последним голосом людским!
Смирил он ужас, но надменный дух
Все жить хотел, был к зову гроба глух.
Он был истерзан, слаб - и все же снес
Борение, что битв страшней и гроз.
В кипенье боя, в яростных волнах
Едва ли с мыслью будет сплавлен страх;
Но быть в цепях, сознав ужасный рок,
Коснеть в когтях изменчивых тревог,
Глядеть в себя, ошибок числить рой
Непоправимых, гнуться пред судьбой,
О невозвратном сожалеть, дрожать
Пред неизбежным и часы считать,
И знать, что друга нет, кто б людям мог
Сказать, что твердо встретил он свой рок
И рядом враг, бесстыдный клеветник,
Рад грязью бросить в твой последний миг;
А пытка - ждет; пусть духу не страшна,
Но тело может одолеть она;
А лишь простонешь, вскрикнешь лишь едва
На мужество утрачены права.
Здесь - гроб, а рай - не для твоей души:
Владеют им святые торгаши;
Земной же рай, не лживый рай небес,
Навек - в разлуке с милою! - исчез.
Вот чем терзался в эти дни пират,
И мысли те страшней, чем самый ад.
Боролся он - и так или не так,
Но выдержал, а это не пустяк!
VII
День первый минул, а Гюльнар все нет;
Еще два дня - все то же. Вновь рассвет.
Но, видно, чар немало у Гюльнар,
А то бы дня не встретил вновь корсар.
Четвертый день ушел за небосклон,
И ночь примчала за собой циклон.
Как бы впервые шторм ревел над ним,
Так он внимал просторам ветровым!
И дикий дух, желаний диких полн,
Весь откликался на призывы волн.
Среди стихий, бывало, мчался он,
Их буйством и безумием пленен,
И тот же гул звучит средь этих стен,
Звучит, зовет, и... там - простор, здесь - плен!
Свирепым ветром завывала тьма,
Еще свирепей рушились гром_а_,
И за решеткой молнии зигзаг
Прорезывал порой беззвездный мрак.
Подполз к бойнице он и кандалы
Подставил молниям - пусть бьет из мглы!
Так, руки вздев, просил себе корсар
У неба искупительный удар.
Но и молитву дерзкую и сталь
Гроза презрела и умчалась вдаль;
Гром тише, смолк... И вновь пират померк,
Как будто друг его мольбы отверг!
VIII
Уже за полночь легкий шаг на миг
Скользнул у двери, стих... и вновь возник;
Ключ ржавый скрипнул, завизжал засов
Она! Кого он столько ждал часов!
Он грешен - и все ж дивный ангел с ним,
Что мнится лишь отшельникам святым!
Но, в первый раз входя сюда, она
Была не так пуглива и бледна;
Тревожный темный взор ее, без слов,
Сказал: "Ты к смерти должен быть готов.
Казнь близко, и не будут медлить с ней;
Есть выход - страшный, - но ведь кол
страшней!"
"Я не хочу спасенья: от меня
Ты это слышала назад три дня;
Я не меняюсь. Что тебе во мне?
Свой приговор я заслужил вполне.
Немало всюду дел за мною злых,
Так пусть паша мне здесь отметит за них!"
"Что мне в тебе? Но ведь... Ты от судьбы
Меня спас худшей, чем удел рабы!
Что мне в тебе? Иль ты, как в страшном сне,
Слеп и не видишь нежности во мне?
Мне ль говорить? Хоть вся душа полна,
Но женщина молчать о том должна...
Но... пусть злодей - ты смог меня смутить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11