«Что за наглость заговаривать со мной о таких вещах во время столь важного состязания, нет у меня другой заботы, только бы оттеснить среднюю колесницу на левый край. В этом только и состязаюсь».
37 . Но нельзя думать, что лишь одной этой страстью, или если угодно страданием, был охвачен Михаил, а других, еще более несообразных, был лишен. Стремясь к благообразию неблагообразными средствами, он выходил за пределы приличия, а царской чести в особенности. Как-то раз встретилась ему по дороге женщина, у которой был восприемником сына, она шла из бани с кувшином в руках. Соскочив с коня, царь отослал в находившийся там дворец синклитиков из своей свиты, а сам вместе с отвратительной и мерзкой своей компанией отправился за женщиной, причем взял кувшин из ее рук и сказал: «Давай, не робей, женщина, веди меня [86] к себе домой, хочется мне попробовать хлеба из отрубей и молодого сыра» (должно привести его слова). От этой необычной сцены женщина онемела И не знала, что ей делать, ибо не было у нее ни стола, ни что на него положить. Однако Михаил в мгновенье ока обернулся, выхватил у нее еще мокрое из бани полотенце, постелил его вместо тонкого полотна, которое кладут на стол, отнял у нее ключи и сам был всем: и царем, и столоустроителем, и поваром, и пирующим. Он вытащил все содержимое из кладовки этой бедной женщины, угощался и трапезничал вместе с ней в подражание Христу, Богу нашему. Потом же от нее отправился пешком во дворец, ругая своих предшественников царей за великую глупость, наглость и спесь. Если б только услышали они его болтовню, ответили бы так: «Не тебе, преданному роскоши и играм, ругать нас за спесь, лучше бы тебе на войне отличиться, терпеть там нужду, а стол и привязанность делить с воинами, а не с торговками и блудницами». Все это возбудило ненависть к Михаилу и навлекло на него Божий гнев.
38 . Но что всего хуже, была у него компания, все сатиры, гнусные и разнузданные сквернословы, которых вполне можно было бы назвать вакховыми тиасотами. Этих людей чтил он и уважал и, унижая божественное, облачал их в золототканные священнические одежды, преступно и святотатственно принуждал их к исполнению священных обрядов, их предводителя — Грила именем — называл патриархом, а одиннадцать остальных — митрополитами самых значительных и сиятельных престолов. И считал Михаил, что ему царство не в радость, если сам не будет в этой компании, и потому назначил и именовал себя митрополитом Колонии. [87] А когда надо было петь и совершать таинства, они исполняли гимны под кифары, а на слова иереев иногда в подражание службе отвечали тихо и ясно, а иногда пронзительными и развязными выкриками. Золоченые же сосуды, жемчугом унизанные, они наполняли горчицей и перцем и передавали вкусить желающим, и таким способом издевались над непорочным таинством. Сей Грил, восседая на осле, совершал торжественные выходы и красовался в окружении своего дионисова сборища. И как-то случилось ему встретиться с блаженным патриархом Игнатием, шествовавшим во главе святого клира с церковными молениями. Как увидел его Грил, обрадовался такому случаю, начал свое бряцание, подобрал плащ, вместе с сообщниками своими ударил посильней по струнам и обрушил брань и сквернословие на этих непорочных.
39 . И Феодору, свою мать, еще при жизни ее, когда пребывала она во дворце, позвал царь получить от него благословение, изобразив так, будто он и есть блаженный Игнатий. Когда же эта святая женщина в благочестии и страхе Божием пришла и распростерлась на полу, прося помолиться за нее (ловко спрятав бороду, Грил до поры до времени скрывал, кто он такой), тот испустил зловонный грохот и безобразные речи, что и навлекло на него проклятия Феодоры и прочих благочестивых людей. Пророча, предрекла она Михаилу, что оставит его провидение и рука Божия. И не дано было мужу, от прямого пути отклонившемуся и добродетель отвергшему, вернуться на дорогу блаженства. Виновники же и изобретатели этих безобразий не отдалили, а напротив, приблизили к себе несчастья. Прежде всего навлек их на себя Варда, а еще до него каниклий Феоктист, то ли потому, что, когда все единодушно благоволили Михаилу, они, как опекуны, даже и не пытались отвратить его от такого рода занятий, а, может быть, потому что один удерживал, а другой из-за распри с ним был настроен иначе и не только не удерживал Михаила, но скорее поощрял его; такие вещи мы наблюдали и в наше время. Как бы то ни было они навлекли на себя беду, Феоктист, как уже говорилось, был зарублен, и в начинаниях своих не имел успеха. Ведь его не раз назначали командовать войском, и не раз выступал он против разных врагов, но никогда, ни теперь, ни раньше не возвращался с победой или одержав верх над врагом, но всегда терпел поражение и обрекал на гибель свое войско. Не знаю, то ли не хватало ему ума-разума, и не опытен он был в ратном деле, поскольку никогда ему не учился; может быть, по причине, которая выше нас, а может быть, и по только что упомянутой. И когда случились два солнечных затмения, он, назначенный стратигом против авасгов, вкусил по несчастию гнева Божия: попавшие в кораблекрушение несчастным образом лишились жизни, а шедшие по суше разделили их злую судьбу. Таким образом погибло это войско. Вскоре он снова дерзко ввязался в войну и потерял более сорока тысяч воинов. И опять двинулся он в поход на критских арабов и вернулся ни с чем, при этом оставил там немало своих людей, ибо неожиданно пустился в бегство и покинул остров. Такое было с ним раньше.
40 . Ныне же ясные знамения, восходы комет, сновидения открывали Варде грядущие беды, и происходило это не само собой, не по неосмысленному движению, а провидением того, кто искал не смерти, а обращения [88] грешника. Увидал он во сне, как идет с Михаилом в процессии и всенародном празднестве к Божьему святилищу, коему София название, а как приблизились и вошли в храм, явились в белых одеждах числом двое, вида ангельского. А как прошли дальше, ничего другого не увидели, только старца, восседающего на троне (поняли, что это Петр — главный апостол), и распростертого у его ног блаженного Игнатия, просящего возмездия за беды, кои претерпел. Петр же, как бы сострадая ему, сказал, что воздается вскоре, вручил одному из стоящих рядом (двое явились ему в златотканных одеждах) короткий кинжал и сказал: «Изруби на части богопротивного (так назвал он кесаря) с левого бока, а другого нечестивца (так он именовал царя) порази в правый и обреки той же казни». И кончилось сновидение, и не сном оно было, а явью.
41 . Варда, снарядившись вместе со всем войском и Михаилом в поход на критян, вошел со светильниками в храм пресвятой госпожи нашей Богородицы, именуемый Одиги. Когда он приблизился к алтарю, с его плеч соскользнул плащ, предзнаменовав новые беды. Да и сам он за день до того, как покинуть город, то ли просто так, то ли в предчувствии грядущего собрал друзей и, угощая их, увещевал не забывать их дружбы, и, словно уже расставаясь с жизнью, завещал свое имущество. И конец должен был наступить. Когда двинулись они на Крит и в феме Фракисиев достигли Кип (так называлось это место), их слуги в рвении и усердии поспешили разбить палатки. Но то ли по умыслу, то ли просто по неведению, шатер Михаила они разбили на месте низком и ровном, а кесаря — на холме и возвышенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
37 . Но нельзя думать, что лишь одной этой страстью, или если угодно страданием, был охвачен Михаил, а других, еще более несообразных, был лишен. Стремясь к благообразию неблагообразными средствами, он выходил за пределы приличия, а царской чести в особенности. Как-то раз встретилась ему по дороге женщина, у которой был восприемником сына, она шла из бани с кувшином в руках. Соскочив с коня, царь отослал в находившийся там дворец синклитиков из своей свиты, а сам вместе с отвратительной и мерзкой своей компанией отправился за женщиной, причем взял кувшин из ее рук и сказал: «Давай, не робей, женщина, веди меня [86] к себе домой, хочется мне попробовать хлеба из отрубей и молодого сыра» (должно привести его слова). От этой необычной сцены женщина онемела И не знала, что ей делать, ибо не было у нее ни стола, ни что на него положить. Однако Михаил в мгновенье ока обернулся, выхватил у нее еще мокрое из бани полотенце, постелил его вместо тонкого полотна, которое кладут на стол, отнял у нее ключи и сам был всем: и царем, и столоустроителем, и поваром, и пирующим. Он вытащил все содержимое из кладовки этой бедной женщины, угощался и трапезничал вместе с ней в подражание Христу, Богу нашему. Потом же от нее отправился пешком во дворец, ругая своих предшественников царей за великую глупость, наглость и спесь. Если б только услышали они его болтовню, ответили бы так: «Не тебе, преданному роскоши и играм, ругать нас за спесь, лучше бы тебе на войне отличиться, терпеть там нужду, а стол и привязанность делить с воинами, а не с торговками и блудницами». Все это возбудило ненависть к Михаилу и навлекло на него Божий гнев.
38 . Но что всего хуже, была у него компания, все сатиры, гнусные и разнузданные сквернословы, которых вполне можно было бы назвать вакховыми тиасотами. Этих людей чтил он и уважал и, унижая божественное, облачал их в золототканные священнические одежды, преступно и святотатственно принуждал их к исполнению священных обрядов, их предводителя — Грила именем — называл патриархом, а одиннадцать остальных — митрополитами самых значительных и сиятельных престолов. И считал Михаил, что ему царство не в радость, если сам не будет в этой компании, и потому назначил и именовал себя митрополитом Колонии. [87] А когда надо было петь и совершать таинства, они исполняли гимны под кифары, а на слова иереев иногда в подражание службе отвечали тихо и ясно, а иногда пронзительными и развязными выкриками. Золоченые же сосуды, жемчугом унизанные, они наполняли горчицей и перцем и передавали вкусить желающим, и таким способом издевались над непорочным таинством. Сей Грил, восседая на осле, совершал торжественные выходы и красовался в окружении своего дионисова сборища. И как-то случилось ему встретиться с блаженным патриархом Игнатием, шествовавшим во главе святого клира с церковными молениями. Как увидел его Грил, обрадовался такому случаю, начал свое бряцание, подобрал плащ, вместе с сообщниками своими ударил посильней по струнам и обрушил брань и сквернословие на этих непорочных.
39 . И Феодору, свою мать, еще при жизни ее, когда пребывала она во дворце, позвал царь получить от него благословение, изобразив так, будто он и есть блаженный Игнатий. Когда же эта святая женщина в благочестии и страхе Божием пришла и распростерлась на полу, прося помолиться за нее (ловко спрятав бороду, Грил до поры до времени скрывал, кто он такой), тот испустил зловонный грохот и безобразные речи, что и навлекло на него проклятия Феодоры и прочих благочестивых людей. Пророча, предрекла она Михаилу, что оставит его провидение и рука Божия. И не дано было мужу, от прямого пути отклонившемуся и добродетель отвергшему, вернуться на дорогу блаженства. Виновники же и изобретатели этих безобразий не отдалили, а напротив, приблизили к себе несчастья. Прежде всего навлек их на себя Варда, а еще до него каниклий Феоктист, то ли потому, что, когда все единодушно благоволили Михаилу, они, как опекуны, даже и не пытались отвратить его от такого рода занятий, а, может быть, потому что один удерживал, а другой из-за распри с ним был настроен иначе и не только не удерживал Михаила, но скорее поощрял его; такие вещи мы наблюдали и в наше время. Как бы то ни было они навлекли на себя беду, Феоктист, как уже говорилось, был зарублен, и в начинаниях своих не имел успеха. Ведь его не раз назначали командовать войском, и не раз выступал он против разных врагов, но никогда, ни теперь, ни раньше не возвращался с победой или одержав верх над врагом, но всегда терпел поражение и обрекал на гибель свое войско. Не знаю, то ли не хватало ему ума-разума, и не опытен он был в ратном деле, поскольку никогда ему не учился; может быть, по причине, которая выше нас, а может быть, и по только что упомянутой. И когда случились два солнечных затмения, он, назначенный стратигом против авасгов, вкусил по несчастию гнева Божия: попавшие в кораблекрушение несчастным образом лишились жизни, а шедшие по суше разделили их злую судьбу. Таким образом погибло это войско. Вскоре он снова дерзко ввязался в войну и потерял более сорока тысяч воинов. И опять двинулся он в поход на критских арабов и вернулся ни с чем, при этом оставил там немало своих людей, ибо неожиданно пустился в бегство и покинул остров. Такое было с ним раньше.
40 . Ныне же ясные знамения, восходы комет, сновидения открывали Варде грядущие беды, и происходило это не само собой, не по неосмысленному движению, а провидением того, кто искал не смерти, а обращения [88] грешника. Увидал он во сне, как идет с Михаилом в процессии и всенародном празднестве к Божьему святилищу, коему София название, а как приблизились и вошли в храм, явились в белых одеждах числом двое, вида ангельского. А как прошли дальше, ничего другого не увидели, только старца, восседающего на троне (поняли, что это Петр — главный апостол), и распростертого у его ног блаженного Игнатия, просящего возмездия за беды, кои претерпел. Петр же, как бы сострадая ему, сказал, что воздается вскоре, вручил одному из стоящих рядом (двое явились ему в златотканных одеждах) короткий кинжал и сказал: «Изруби на части богопротивного (так назвал он кесаря) с левого бока, а другого нечестивца (так он именовал царя) порази в правый и обреки той же казни». И кончилось сновидение, и не сном оно было, а явью.
41 . Варда, снарядившись вместе со всем войском и Михаилом в поход на критян, вошел со светильниками в храм пресвятой госпожи нашей Богородицы, именуемый Одиги. Когда он приблизился к алтарю, с его плеч соскользнул плащ, предзнаменовав новые беды. Да и сам он за день до того, как покинуть город, то ли просто так, то ли в предчувствии грядущего собрал друзей и, угощая их, увещевал не забывать их дружбы, и, словно уже расставаясь с жизнью, завещал свое имущество. И конец должен был наступить. Когда двинулись они на Крит и в феме Фракисиев достигли Кип (так называлось это место), их слуги в рвении и усердии поспешили разбить палатки. Но то ли по умыслу, то ли просто по неведению, шатер Михаила они разбили на месте низком и ровном, а кесаря — на холме и возвышенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77