Нет ни одного апокалиптического образа, не воспроизведенного здесь в более развитом виде, когда автор понимал его и в более смутном, если аллегорическая сущность изложения Иоанна была им недостаточно понята.
К более смутным принадлежит, например, только-что цитированное место о четырех животных, прямо, но не точно цитированных из Апокалипсиса Иоанна.
У того все было натур-аллегорично, т.е. взято из природы, а потому и оригинально. «Первое из четырех животных (созвездие всепожирающей осени), — говорит автор Апокалипсиса, — было подобно Льву, второе (созвездие питающего лета) подобно Тельцу, третье (созвездие всеубивающей зимы — Центавр-Стрелец) имело голову, как человек, и четвертое (созвездие весны — Крылатый конь Пегас ) было подобно летящему Орлу, и имели они на каждого из себя по шести крыльев вверху (шесть крыловидных полос прямого восхождения неба)».
Здесь мы имеем уже затуманенное отражение этого поэтического описания. В прежнем виде остался только Лев, Телец заменился Стрельцом, а Стрелец, имеющий только верхнюю часть как у человека, заменился здесь полным человеком, т.е. находящимся над ним Змиедержцем, а четвертое животное — Пегас, только подобное Орлу Летящему, заменилось самим созвездием Орла, находящимся уже далеко от весеннего равноденствия. Вся натур-символическая гармония созвездий и времен года утратилась от ее непонимания автором. Чисто поэтическое место стало тут уже полумистическим.
В Апокалипсисе было сказано:
«В руке сидящего на Троне неба был свиток папируса (полоса зодиакальных созвездий), исписанный звездными фигурами внутри и около ( Ап. 5 , 1)». «И вестник неба сказал мне: съешь эту кору. Будет горько от нее в твоем желудке, но в устах твоих она будет сладка, как мед (Ап. 10 , 9)».
А здесь:
«Я увидел как бы руку, простертую ко мне со свитком, исписанным и с лицевой и с оборотной стороны, и было изображено на нем (в зловещем сочетании планет и созвездий): «плач, стон и горе!» И вестник неба сказал мне: «Проглоти этот свиток и ступай пророчествовать семье богоборца». И я принял внутрь себя свиток, он был сладок, как мед, в моих устах, и вдохновение повлекло меня к небесам». «Я услышал позади себя в порыве сильного ветра, — говорит он далее, — как бы шум крыльев, ударяющихся одно о другое, и грохот кружащихся колес-орбит (4 , 1 — 13)».
А в Апокалипсисе было сказано:
«И слышался мне (в грохоте моря и вое бури) голос с неба, как шум множества волн, как звук могучих громов (Ап. 4 , 2)».
В Апокалипсисе сказано о созвездиях четырех времен года: «Внутри и около себя они полны очей (вечно мерцающих звезд) и не имеют покоя ни днем ни ночью, восклицая (своим мерцанием) : «свят, свят, свят властелин наш, бог-вседержитель (Ап. 4 , 8)», а здесь говорится уже об орбитах планет: «Ободья их были высоки и страшны и многочисленные очи (звезды) повсюду мерцали кругом (Иез. 1 , 18 )». Даже и самое обращение бога к автору: «сын человека!» взято из Апокалипсиса (1 , 13 и 14 , 14), но только здесь автор им так злоупотребляет, начиная им почти каждую главу, что читателю становится даже утомительно.
Апокалиптическое пророчество о гибели великой твердыни «Врата господни» (Вавилона) отразилось здесь в пророчестве о гибели Тирании, превращенной переводчиком в «гибель города Тира».
Вот как говорится в Апокалипсисе об этом символе византийской государственной церкви IV века.
«Пала, пала великая твердыня „Врата господни“, сделалась жилищем языческих богов, пристанищем всякой нечистой души, всякой грязной и отвратительной птицы! Все народы отведали возмутительного вина ее безнравственности. С ней развратничали цари земные и торговцы земли обогатились от ее великой роскоши… Выйди из нее, мой народ, чтоб не участвовать тебе в ее преступлениях и не принять ее наказания» (18, 2 — 5).
«Зато в один и тот же день придут на нее и напасти, и гибель, и униженье, и бедность, и будет сожжена огнем, потому что силен бог, ее судья! И заплачут и зарыдают о ней все цари земные, покупавшие ее и роскошествовавшие вместе с нею, видя дым от ее пожара. Стоя вдали из страха подвергнуться ее мученьям, они будут восклицать:
— Горе, горе тебе, великая твердыня, «Врата господни», сильная крепость! В один час решилась твоя судьба!»
«И купцы земные заплачут и зарыдают о ней, потому что корабельные грузы их, пришедшие для нее, останутся не проданными: грузы золота и серебра, и драгоценных камней, и бисера, и тонких полотен, и шелка, и багряницы, и кипарисового дерева, и изделий из слоновой кости, и всяких произведений из дорогого дерева, железа, меди и мрамора. И не купит у них никто корицы и каждений, и мирра, и ладана, и вина, и елея, и пшеницы, и жита, и крупного скот а, и овец, и дошадей, и экипажей, и человеческих тел и душ!» (18 , 8 — 13).
«И не будет в тебе слышно ни звуков играющих арфистов, ни голоса поющих, ни трубных звуков, ни музыки играющих на свирелях и других инструментах. И не будет в тебе более никакого художника и художества, и шума жерновов уже не будет более слышно в тебе! Свет светильника не заблестит в тебе, и голос жениха и невесты не раздастся в тебе, потому что земные вельможи входили с тобою в сделки и смесью твоею (в золотой чаше) введены в заблуждение все народы. И найдена в тебе кровь всех провозвестников истины и непорочных, и всех замученных за правду на земле» (Ап.18 , 22 — 24).
А вот как говорится об «Угнетательнице» (по-еврейски о Цуре или Царь-Граде) здесь:
Иез. гл. 27.
«Первого марта одиннадцатого года (после переселения автора в Месопотамию) сказал мне Громовержец:
— Сын человека! Угнетательница говорит о Столице успокоения «Святом Успокоении» (мессианстве): «Разрушена она, дверь народов, идет под мою власть, и я разбогатею от ее уничтожения. За эти слова я иду на тебя, Угнетательница. Я подниму против тебя множество народов, как море в бурю поднимает свои волны. Я приведу на тебя с севера Нево, подобного цезарю, князя „Врат господних“, царя над царями. Пыль от множества его коней покроет тебя, и стены твои задрожат от шума его всадников, колес и колесниц, когда он войдет в твои ворота, как входят в город через пролом. Он истопчет твои улицы копытами своих коней, перебьет твоих подданных и повергнет на землю все твои монументы в память твоих былых побед. Я заставлю смолкнуть голоса твоих песней, и звука гуслей твоих уже не будет слышно в тебе от грома твоего падения. Содрогнутся острова, и все властелины прибрежий моря сложат с плеч свои багряницы и кружевные наряды, и, одевшись в один трепет, сядут на землю и будут сокрушаться о тебе. Они поднимут о тебе горький плач и скажут:
— Как погибла ты, знаменитая Твердыня, заселенная мореходами, владеющая морем, наводившая страх на всех обитателей островов и прибрежий!
— Да, я двину на тебя, Угнетательница, морскую пучину, и покроет тебя множество вод. Я низведу тебя к ушедшим в могилы, помещу в преисподней земли, в пустынях вечных, чтобы ты уже не возвратилась на землю, и восстановлю свою славу в стране живых.»
«Запой же и ты, сын человека, плачевную песнь о гибели Угнетательницы и скажи ее Великой Твердыне, расположившейся у морских проливов, торгующей с населением многочисленных островов:
— Угнетательница! Твои пределы в сердце моря. Из хермонских кипарисов делали обшивные доски твоих кораблей и брали кедры с Ливана, чтобы устроить тебе мачты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
К более смутным принадлежит, например, только-что цитированное место о четырех животных, прямо, но не точно цитированных из Апокалипсиса Иоанна.
У того все было натур-аллегорично, т.е. взято из природы, а потому и оригинально. «Первое из четырех животных (созвездие всепожирающей осени), — говорит автор Апокалипсиса, — было подобно Льву, второе (созвездие питающего лета) подобно Тельцу, третье (созвездие всеубивающей зимы — Центавр-Стрелец) имело голову, как человек, и четвертое (созвездие весны — Крылатый конь Пегас ) было подобно летящему Орлу, и имели они на каждого из себя по шести крыльев вверху (шесть крыловидных полос прямого восхождения неба)».
Здесь мы имеем уже затуманенное отражение этого поэтического описания. В прежнем виде остался только Лев, Телец заменился Стрельцом, а Стрелец, имеющий только верхнюю часть как у человека, заменился здесь полным человеком, т.е. находящимся над ним Змиедержцем, а четвертое животное — Пегас, только подобное Орлу Летящему, заменилось самим созвездием Орла, находящимся уже далеко от весеннего равноденствия. Вся натур-символическая гармония созвездий и времен года утратилась от ее непонимания автором. Чисто поэтическое место стало тут уже полумистическим.
В Апокалипсисе было сказано:
«В руке сидящего на Троне неба был свиток папируса (полоса зодиакальных созвездий), исписанный звездными фигурами внутри и около ( Ап. 5 , 1)». «И вестник неба сказал мне: съешь эту кору. Будет горько от нее в твоем желудке, но в устах твоих она будет сладка, как мед (Ап. 10 , 9)».
А здесь:
«Я увидел как бы руку, простертую ко мне со свитком, исписанным и с лицевой и с оборотной стороны, и было изображено на нем (в зловещем сочетании планет и созвездий): «плач, стон и горе!» И вестник неба сказал мне: «Проглоти этот свиток и ступай пророчествовать семье богоборца». И я принял внутрь себя свиток, он был сладок, как мед, в моих устах, и вдохновение повлекло меня к небесам». «Я услышал позади себя в порыве сильного ветра, — говорит он далее, — как бы шум крыльев, ударяющихся одно о другое, и грохот кружащихся колес-орбит (4 , 1 — 13)».
А в Апокалипсисе было сказано:
«И слышался мне (в грохоте моря и вое бури) голос с неба, как шум множества волн, как звук могучих громов (Ап. 4 , 2)».
В Апокалипсисе сказано о созвездиях четырех времен года: «Внутри и около себя они полны очей (вечно мерцающих звезд) и не имеют покоя ни днем ни ночью, восклицая (своим мерцанием) : «свят, свят, свят властелин наш, бог-вседержитель (Ап. 4 , 8)», а здесь говорится уже об орбитах планет: «Ободья их были высоки и страшны и многочисленные очи (звезды) повсюду мерцали кругом (Иез. 1 , 18 )». Даже и самое обращение бога к автору: «сын человека!» взято из Апокалипсиса (1 , 13 и 14 , 14), но только здесь автор им так злоупотребляет, начиная им почти каждую главу, что читателю становится даже утомительно.
Апокалиптическое пророчество о гибели великой твердыни «Врата господни» (Вавилона) отразилось здесь в пророчестве о гибели Тирании, превращенной переводчиком в «гибель города Тира».
Вот как говорится в Апокалипсисе об этом символе византийской государственной церкви IV века.
«Пала, пала великая твердыня „Врата господни“, сделалась жилищем языческих богов, пристанищем всякой нечистой души, всякой грязной и отвратительной птицы! Все народы отведали возмутительного вина ее безнравственности. С ней развратничали цари земные и торговцы земли обогатились от ее великой роскоши… Выйди из нее, мой народ, чтоб не участвовать тебе в ее преступлениях и не принять ее наказания» (18, 2 — 5).
«Зато в один и тот же день придут на нее и напасти, и гибель, и униженье, и бедность, и будет сожжена огнем, потому что силен бог, ее судья! И заплачут и зарыдают о ней все цари земные, покупавшие ее и роскошествовавшие вместе с нею, видя дым от ее пожара. Стоя вдали из страха подвергнуться ее мученьям, они будут восклицать:
— Горе, горе тебе, великая твердыня, «Врата господни», сильная крепость! В один час решилась твоя судьба!»
«И купцы земные заплачут и зарыдают о ней, потому что корабельные грузы их, пришедшие для нее, останутся не проданными: грузы золота и серебра, и драгоценных камней, и бисера, и тонких полотен, и шелка, и багряницы, и кипарисового дерева, и изделий из слоновой кости, и всяких произведений из дорогого дерева, железа, меди и мрамора. И не купит у них никто корицы и каждений, и мирра, и ладана, и вина, и елея, и пшеницы, и жита, и крупного скот а, и овец, и дошадей, и экипажей, и человеческих тел и душ!» (18 , 8 — 13).
«И не будет в тебе слышно ни звуков играющих арфистов, ни голоса поющих, ни трубных звуков, ни музыки играющих на свирелях и других инструментах. И не будет в тебе более никакого художника и художества, и шума жерновов уже не будет более слышно в тебе! Свет светильника не заблестит в тебе, и голос жениха и невесты не раздастся в тебе, потому что земные вельможи входили с тобою в сделки и смесью твоею (в золотой чаше) введены в заблуждение все народы. И найдена в тебе кровь всех провозвестников истины и непорочных, и всех замученных за правду на земле» (Ап.18 , 22 — 24).
А вот как говорится об «Угнетательнице» (по-еврейски о Цуре или Царь-Граде) здесь:
Иез. гл. 27.
«Первого марта одиннадцатого года (после переселения автора в Месопотамию) сказал мне Громовержец:
— Сын человека! Угнетательница говорит о Столице успокоения «Святом Успокоении» (мессианстве): «Разрушена она, дверь народов, идет под мою власть, и я разбогатею от ее уничтожения. За эти слова я иду на тебя, Угнетательница. Я подниму против тебя множество народов, как море в бурю поднимает свои волны. Я приведу на тебя с севера Нево, подобного цезарю, князя „Врат господних“, царя над царями. Пыль от множества его коней покроет тебя, и стены твои задрожат от шума его всадников, колес и колесниц, когда он войдет в твои ворота, как входят в город через пролом. Он истопчет твои улицы копытами своих коней, перебьет твоих подданных и повергнет на землю все твои монументы в память твоих былых побед. Я заставлю смолкнуть голоса твоих песней, и звука гуслей твоих уже не будет слышно в тебе от грома твоего падения. Содрогнутся острова, и все властелины прибрежий моря сложат с плеч свои багряницы и кружевные наряды, и, одевшись в один трепет, сядут на землю и будут сокрушаться о тебе. Они поднимут о тебе горький плач и скажут:
— Как погибла ты, знаменитая Твердыня, заселенная мореходами, владеющая морем, наводившая страх на всех обитателей островов и прибрежий!
— Да, я двину на тебя, Угнетательница, морскую пучину, и покроет тебя множество вод. Я низведу тебя к ушедшим в могилы, помещу в преисподней земли, в пустынях вечных, чтобы ты уже не возвратилась на землю, и восстановлю свою славу в стране живых.»
«Запой же и ты, сын человека, плачевную песнь о гибели Угнетательницы и скажи ее Великой Твердыне, расположившейся у морских проливов, торгующей с населением многочисленных островов:
— Угнетательница! Твои пределы в сердце моря. Из хермонских кипарисов делали обшивные доски твоих кораблей и брали кедры с Ливана, чтобы устроить тебе мачты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126