Первые искали своих идеалов в древней России, вторые — в общественной жизни и цивилизации Западной Европы.
В труде П. Милюкова «Очерки по истории русской культуры» относительно неизбежности, по его мнению, перехода «национального самосознания» к «общественному самосознанию» изложены следующие мысли:
«В народном сознании, по закону контраста, запечатлевалось преимущественно то, что составляло особенность, отличие данной национальности от соседних. Возникнув из столкновения наций и сложившись, обыкновенно, в период борьбы за национальное объединение и независимость, этот национализм переносился затем из области внешней политики в область внутренней. Однако дальнейшие усовершенствования в процессе выработки общественной мысли должны были привести, рано или поздно, к изменению содержания «народного самосознания». Из «национального» оно должно было сделаться «общественным» — в смысле большого внимания к внутренней политике, лучшего понимания требований современности в этой области и более активного отношения к этим требованиям.
Таким образом, только что отмеченные два оттенка в содержании «народного самосознания» знаменуют собой, в то же время, два последовательных момента в развитии этого самого содержания. «Национальное» самосознание является при этом, психологически и хронологически, первым моментом, а «общественное» — вторым. И носителями того и другого являются, обыкновенно, не одни и те же общественные группы. Простая справка с современным народным самосознанием наиболее развитых стран Европы покажет, что хранителями национального самосознания являются группы, программа которых имеет целью сохранение остатков прошлого и дальнейшее распространение национального типа, тогда как выразителями общественного самосознания становятся другие группы, занятые преимущественно устройством лучшего будущего».
Для устройства «лучшего будущего» требуется более активное отношение к требованиям современности. Эти требования современности, как изложено выше, у русских западников и вызвали, в целях устройства лучшего будущего для России, подражание всему европейскому. Когда явилось мнение, что в России даже не существует «национального типа», то европеизация России стала представляться вполне естественной.
В главе XXIX изложено, что Россия, двинутая во вторую половину XIX века по пути, намеченному выразителями «общественного самосознания» (западниками), оказалась к XX столетию ослабленной в самом важном: русское племя не только не усилилось сравнительно с другими племенами, населявшими Россию и ей побежденными, но ослабело. Утратив охрану своей национальности, русское племя отстало в духовном отношении, а в экономическом отношении, среди увеличения достатка на окраинах, русское население в центральном районе России оскудело.
Таков был ближайший результат преждевременного оставления «национальной политики» как во внутренних, так и во внешних делах и замены ее служением Западу во внешних делах и подражанием Западу во внутренних.
Не могу удержаться, чтобы не привести полностью следующее чудное определение Н. Данилевским различных форм западничества верхов русского общества в XIX столетии.
«Как бы то ни было, русская жизнь была насильственно перевернута на иностранный лад. Сначала это удалось только относительно верхних слоев общества, на которые действие правительства сильнее и прямее и которые вообще везде и всегда податливее на разные соблазны. Но мало-помалу это искажение русской жизни стало распространяться и вширь и вглубь, т. е. расходиться от высших классов на занимающие более скромное место в общественной иерархии, и с наружности — проникать в самый строй чувств и мыслей подвергшихся обезнародывающей реформе. После Петра I наступили царствования, в которых правящие государством лица относились к России уже не с двойственным характером ненависти и любви, а с одной лишь ненавистью, с одним презрением, которым так богато одарены немцы ко всему славянскому, в особенности ко всему русскому. После этого тяжелого периода долго еще продолжались, да и до сих пор продолжаются еще, колебания между предпочтением то русскому, как при Екатерине Великой, то иностранному, как при Петре III или Павле. Но под влиянием толчка, сообщенного Петром I, само понятие об истинно русском до того исказилось, что даже в счастливые периоды национальной политики (как внешней, так и внутренней) русским считалось нередко такое, что вовсе этого имени не заслуживало. Говоря это, я разумей вовсе не одно правительство, а все общественное настроение, которое, электризуясь от времени до времени русскими патриотическими чувствами, все более и более однако же обезнародывалось под влиянием европейских соблазнов и принимало какой-то общеевропейский колорит: то с преобладанием французских, то немецких, то английских колеров, смотря по обстоятельствам времени и по слоям и кружкам, на которые разбивается общество.
Болезнь эту, вот уже полтора столетия заразившую Россию, все расширяющуюся и укореняющуюся и только в последнее время показавшую некоторые признаки облегчения, приличнее всего, кажется мне, назвать европейничаньем; и коренной вопрос, от решения которого зависит вся будущность, вся судьба не только России, но и всего славянства, заключается в том, будет ли эта болезнь иметь такой доброкачественный характер, которым отличались: и внесение государственности иноплеменниками русским славянам, и татарское данничество, и русская форма феодализма; окажется ли эта болезнь прививной, которая, подвергнув организм благодетельному перевороту, излечится, не оставив за собой вредных неизгладимых следов, подтачивающих саму основу народной жизненности? Сначала рассмотрим симптомы этой болезни, по крайней мере, главнейшие из них, а потом уже оглянемся кругом, чтобы посмотреть, не приготовлено ли и для нее лекарства, не положена ли уже секира у корня ее.
Все формы европейниченья, которыми так богата русская жизнь, могут быть подведены под следующие три разряда:
1) Искажение народного быта и замена форм его формами чуждыми, иностранными; искажение и замена, которые, начавшись с внешности, не могли не проникнуть в самый внутренний строй понятий и жизни высших слоев общества — и не проникать все глубже и глубже.
2) Заимствование разных иностранных учреждений и пересадка их на русскую почву — с мыслью, что хорошее в одном месте должно быть и везде хорошо.
3) Взгляд как на внутренние, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения, рассматривание их в европейские очки, так сказать в стекла, поляризованные под европейским углом наклонения, причем нередко то, что должно бы нам казаться окруженным лучами самого блистательного света, является совершенным мраком и темнотой, и наоборот».
К категории особо вредных влияний западничества на русскую жизнь необходимо отнести искусственно пересаженную на Русь так называемую классическую систему образования.
Увлечение в XIX веке классической системой образования
Одним из самых вредных влияний Запада и Юго-Запада Европы на Россию следует признать увлечение так называемой классической системой образования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
В труде П. Милюкова «Очерки по истории русской культуры» относительно неизбежности, по его мнению, перехода «национального самосознания» к «общественному самосознанию» изложены следующие мысли:
«В народном сознании, по закону контраста, запечатлевалось преимущественно то, что составляло особенность, отличие данной национальности от соседних. Возникнув из столкновения наций и сложившись, обыкновенно, в период борьбы за национальное объединение и независимость, этот национализм переносился затем из области внешней политики в область внутренней. Однако дальнейшие усовершенствования в процессе выработки общественной мысли должны были привести, рано или поздно, к изменению содержания «народного самосознания». Из «национального» оно должно было сделаться «общественным» — в смысле большого внимания к внутренней политике, лучшего понимания требований современности в этой области и более активного отношения к этим требованиям.
Таким образом, только что отмеченные два оттенка в содержании «народного самосознания» знаменуют собой, в то же время, два последовательных момента в развитии этого самого содержания. «Национальное» самосознание является при этом, психологически и хронологически, первым моментом, а «общественное» — вторым. И носителями того и другого являются, обыкновенно, не одни и те же общественные группы. Простая справка с современным народным самосознанием наиболее развитых стран Европы покажет, что хранителями национального самосознания являются группы, программа которых имеет целью сохранение остатков прошлого и дальнейшее распространение национального типа, тогда как выразителями общественного самосознания становятся другие группы, занятые преимущественно устройством лучшего будущего».
Для устройства «лучшего будущего» требуется более активное отношение к требованиям современности. Эти требования современности, как изложено выше, у русских западников и вызвали, в целях устройства лучшего будущего для России, подражание всему европейскому. Когда явилось мнение, что в России даже не существует «национального типа», то европеизация России стала представляться вполне естественной.
В главе XXIX изложено, что Россия, двинутая во вторую половину XIX века по пути, намеченному выразителями «общественного самосознания» (западниками), оказалась к XX столетию ослабленной в самом важном: русское племя не только не усилилось сравнительно с другими племенами, населявшими Россию и ей побежденными, но ослабело. Утратив охрану своей национальности, русское племя отстало в духовном отношении, а в экономическом отношении, среди увеличения достатка на окраинах, русское население в центральном районе России оскудело.
Таков был ближайший результат преждевременного оставления «национальной политики» как во внутренних, так и во внешних делах и замены ее служением Западу во внешних делах и подражанием Западу во внутренних.
Не могу удержаться, чтобы не привести полностью следующее чудное определение Н. Данилевским различных форм западничества верхов русского общества в XIX столетии.
«Как бы то ни было, русская жизнь была насильственно перевернута на иностранный лад. Сначала это удалось только относительно верхних слоев общества, на которые действие правительства сильнее и прямее и которые вообще везде и всегда податливее на разные соблазны. Но мало-помалу это искажение русской жизни стало распространяться и вширь и вглубь, т. е. расходиться от высших классов на занимающие более скромное место в общественной иерархии, и с наружности — проникать в самый строй чувств и мыслей подвергшихся обезнародывающей реформе. После Петра I наступили царствования, в которых правящие государством лица относились к России уже не с двойственным характером ненависти и любви, а с одной лишь ненавистью, с одним презрением, которым так богато одарены немцы ко всему славянскому, в особенности ко всему русскому. После этого тяжелого периода долго еще продолжались, да и до сих пор продолжаются еще, колебания между предпочтением то русскому, как при Екатерине Великой, то иностранному, как при Петре III или Павле. Но под влиянием толчка, сообщенного Петром I, само понятие об истинно русском до того исказилось, что даже в счастливые периоды национальной политики (как внешней, так и внутренней) русским считалось нередко такое, что вовсе этого имени не заслуживало. Говоря это, я разумей вовсе не одно правительство, а все общественное настроение, которое, электризуясь от времени до времени русскими патриотическими чувствами, все более и более однако же обезнародывалось под влиянием европейских соблазнов и принимало какой-то общеевропейский колорит: то с преобладанием французских, то немецких, то английских колеров, смотря по обстоятельствам времени и по слоям и кружкам, на которые разбивается общество.
Болезнь эту, вот уже полтора столетия заразившую Россию, все расширяющуюся и укореняющуюся и только в последнее время показавшую некоторые признаки облегчения, приличнее всего, кажется мне, назвать европейничаньем; и коренной вопрос, от решения которого зависит вся будущность, вся судьба не только России, но и всего славянства, заключается в том, будет ли эта болезнь иметь такой доброкачественный характер, которым отличались: и внесение государственности иноплеменниками русским славянам, и татарское данничество, и русская форма феодализма; окажется ли эта болезнь прививной, которая, подвергнув организм благодетельному перевороту, излечится, не оставив за собой вредных неизгладимых следов, подтачивающих саму основу народной жизненности? Сначала рассмотрим симптомы этой болезни, по крайней мере, главнейшие из них, а потом уже оглянемся кругом, чтобы посмотреть, не приготовлено ли и для нее лекарства, не положена ли уже секира у корня ее.
Все формы европейниченья, которыми так богата русская жизнь, могут быть подведены под следующие три разряда:
1) Искажение народного быта и замена форм его формами чуждыми, иностранными; искажение и замена, которые, начавшись с внешности, не могли не проникнуть в самый внутренний строй понятий и жизни высших слоев общества — и не проникать все глубже и глубже.
2) Заимствование разных иностранных учреждений и пересадка их на русскую почву — с мыслью, что хорошее в одном месте должно быть и везде хорошо.
3) Взгляд как на внутренние, так и на внешние отношения и вопросы русской жизни с иностранной, европейской точки зрения, рассматривание их в европейские очки, так сказать в стекла, поляризованные под европейским углом наклонения, причем нередко то, что должно бы нам казаться окруженным лучами самого блистательного света, является совершенным мраком и темнотой, и наоборот».
К категории особо вредных влияний западничества на русскую жизнь необходимо отнести искусственно пересаженную на Русь так называемую классическую систему образования.
Увлечение в XIX веке классической системой образования
Одним из самых вредных влияний Запада и Юго-Запада Европы на Россию следует признать увлечение так называемой классической системой образования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148