Свою жизнь в Палестине Изя Гальперин, ставший позднее Исером Харэлем, начал в киббуце неподалеку от Тель-Авива. Он трудился на апельсиновых плантациях. Причем, так усердно, что заработал себе кличку «Стахановец». По аналогии с шахтером Алексеем Стахановым, чье имя стало синонимом высокой производительности труда.
Он отвлекался от этого занятия только для того, чтобы поухаживать за молоденькой девушкой из Польши по имени Ривка, на которой, к удивлению киббуцников, он женился.
В отличие от Исера, она была веселой и энергичной, любила петь и танцевать. Будущий шеф «Моссада» быстро освоил иврит, но так и не смог избавиться от русского акцента.
В 1935-м году после бурной ссоры (первой из тех, которые преследовали его на протяжении всей жизни) с членами киббуца Исер и Ривка были вынуждены покинуть его. Они переехали в Тель-Авив, где построили дом.
Вскоре он вступил в «Хагану». Он хорошо справлялся со своими служебными обязанностями и быстро продвигался по службе.
Когда началась Вторая мировая война, Харэль решил пойти добровольцем в британскую армию. Однако служить ему не довелось. Руководители «Хаганы» направили его в спецшколу.
После непродолжительной подготовки ему поручили следить за подозрительным немцем, которого считали нацистским шпионом. Исер отнесся к заданию с полной серьезностью. Он даже сумел проникнуть к немцу в дом и обнаружил в подвале печатный станок, набор чернил и стопки свежеотпечатанных денег. «Шпион» оказался… фальшивомонетчиком.
Через несколько месяцев в одно из подразделений ШАЙ понадобился сотрудник. Тогда эту организацию возглавлял Израиль Амир (в прошлом — Зовлоцкий). К подчиненным он предъявлял очень высокие требования. Ему нужен был человек, который бы тщательно оценивал и отбирал поступавшую информацию. Он определил Харэля на должность секретаря Еврейского дивизиона ШАЙ, который в то время считался наименее важным и наименее престижным из подразделений «Хаганы». В его обязанности входила слежка за евреями в Палестине.
Харэль добился успеха не сразу. Ему недоставало образования и известного лоска, которые отличали большинство его коллег из ШАЙ. Однако к 1944 году, когда он возглавил Еврейский дивизион, у него уже накопился огромный опыт.
В 1947 году Еврейский дивизион был переименован в Управление внутренних дел. Опыт Харэля, его картотека — это и было то, что требовалось для создания организации, ведающей вопросами внутренней безопасности. Он и возглавил новое ведомство.
Именно в это время он получил прозвище — «Исер— маленький». Формально для такого прозвища являлся его рост — всего 155 сантиметров. Но главной причиной было все-таки то, что его необходимо было отличать от другого Исера — Беери, который был гораздо выше Харэля.
«Исер-маленький» был назначен руководителем второй по значимости спецслужбы — ШАБАК, которая занималась обеспечением внутренней безопасности. Он с большим усердием приступил к новой работе. Но он был слишком горд, самонадеян и амбициозен, чтобы удовлетвориться этой должностью. Почти одновременно с затеянной премьер— министром Бен-Гурионом реорганизацией спецслужб Израиля «Исер-маленький» начал предпринимать шаги для установления своего контроля над ними. И его усилия увенчались успехом.
19-го сентября 1952 года Реувен Шилоах подал в отставку.
Через час Бен-Гурион позвонил Харэлю:
Я хочу поручить вам руководство «Моссадом».
* * *
Спустя несколько дней Харэль был утвержден в должности руководителя. Он начал с полной реорганизации вверенного ему ведомства и вскоре занял ведущее положение в системе израильской разведки. А «Моссад» был признан одной из лучших спецслужб в мире.
Любопытно, но, когда Харэль принял на себя руководство «Моссадом», вся организация размещалась в трех комнатах и насчитывала 12 человек. Касса спецслужбы была пуста.
Не удивительно, что он сразу же поспешил встретиться с Бен-Гурионом.
— Господин, премьер-министр! — сказал Харэль. — Существует мнение, что государству Израиль политическая разведка не нужна, что вся разведывательная деятельность должна быть сосредоточена в руках военных. Я считаю такое мнение ошибочным. Если «Моссад» оставить в нынешнем состоянии, то есть, без средств к существованию, вся его деятельность станет источником неприятностей и унижения страны.
В тот же день бюджет ведомства Харэля был увеличен в десть раз. Ему также были выделены средства на увеличение штата. Новый директор создал спецшколу по подготовке агентов, и установил для своих сотрудников исключительно высокие профессиональные стандарты. Те, кто им не соответствовал, должны были искать другую работу.
Кроме профессиональных, Харэль установил в «Моссаде» и моральные стандарты, существующие и поныне. Люди жестокие, супермены, «кайфующие» от запаха крови, палачи и садисты всех мастей, — ему были не нужны. Он был гением разведки, и принцип отбора людей у него тоже был гениальным.
— Мне нужны люди, — говорил он, — испытывающие отвращение к убийству, но которых, тем не менее, можно научить убивать…
Один из сотрудников Харэля охарактеризовал это так:
— Исер хотел, чтобы работу негодяев выполняли честные люди. И это он хорошо придумал. Упаси Боже Израиль, если работу негодяев станут выполнять негодяи.
Харэль своим внешним обликом плохо соответствовал представлениям о суперагенте. В то время, когда под его начало передали «Моссад», ему было 40 лет. Но выглядел он — на все 50. По одежде его можно было принять за банковского клерка.
В его кабинете стояли письменный стол, стул и кушетка. Это было все, никаких претензий. Он работал по восемнадцать часов в сутки и требовал того же от других.
Сотрудники уважали и боялись его. По свидетельству соратников, когда Харэль смотрел на собеседника, тот чувствовал себя в роли подсудимого. Тех, кого он недолюбливал, он просто выживал. О тех же, кого любил, заботился, как о родных детях.
Вообще при Харэле в «Моссаде» царила атмосфера, для которой даже трудно подобрать определение. Отношения между людьми были скорее дружескими, чем официальными. Среди людей, плохо знавших его, никто не подозревал, что он умеет создать подобную атмосферу, столь благоприятную для работы и столь редко встречающуюся. Но при этом в спорах он никому не давал пощады.
По своему интеллекту Харэль явно уступал Шилоаху, равно как и по творческим возможностям. Не во всякой ситуации он чувствовал себя хозяином положения. Во многих областях был просто невежествен, поскольку в его образовании были большие пробелы. Наконец, он был человеком с предрассудками. Но до сих пор все, кто с ним работал, продолжают испытывать к нему нечто вроде обожания и остаются его сторонниками.
И вот почему. Из-за специфики своей профессии израильский секретный агент вынужден вести замкнутый образ жизни. Ни с членами своей семьи, ни с друзьями он не вправе поделиться тем, что у него на душе. А потребность излить душу сильна у каждого.
Харэль это прекрасно понимал. И старался быть для своих сотрудников отцом, другом, наставником и, разумеется, высшим авторитетом. Каждый мог прийти к нему в любое время дня и ночи со своими проблемами. Сотрудники платили ему слепой преданностью.
Когда он принимал кого-то из них в своем спартанском кабинете и проникновенно говорил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98