Он не был, как претендовал на это Гитлер, реакцией против рационализма, но был его извращением. Он стал безумным завершением великой человеческой эпопеи, технического крестового похода, проповедуемого на протяжении более чем трех веков Декартом и его последователями. На протяжении всего этого периода было затрачено невероятное количество сил и веры, разума и мужества, были предприняты славные завоевания, сенсационные blitzkriege против рутины и невежества, что изменило облик мира. И никогда до этого эксцессы, рождавшиеся из этих завоеваний, не угрожали в такой степени самим основам западной цивилизации» («Retuor a l'eternel», Albin Michel, 1946).
В военной области, Гитлер подобно Наполеону, за короткое время сумел восстановить против себя союз трех факторов: сопротивление на оккупированных территориях, англосаксонскую мощь и русскую степь.
Если верить Герту Букхайту (Gert Buchheit, «Гитлер главнокомандующий», Arthaud, 1961), величайшей слабостью Гитлера в военном плане были, с одной стороны, его глубочайшая вера в свою интуицию (понимаемой им как вера в свою миссию) и, с другой, отказ от гибкой, оборонительной войны, допускающей добровольное — но временное — отступление с завоеванных территорий. (Что привело к его столкновениям с командованием Вермахта).
В предисловии, отведенном для стенографических записей конференций, проводимых Гитлером в его главной ставке с 1942 по 1945 года («Гитлер и его генералы», Albin Michel, 1946) Жак Бенуа-Мечин (Jacques Benoist-Mechin), автор Истории немецкой армии (Albin Michel, 6 том, 1936-61 гг.), являющийся знатоком в военной области, выражает полностью противоположное мнение. Он цитирует Гельмута Гайбера, по словам которого «несправедливо то мнение, согласно которому всегда правильные и многообещающие замыслы, разработанные генеральным штабом, были сведены на нет тупым невежеством дилетанта, который выдвигал лишь абсурдные планы и безрассудные требования».
Он добавляет: «Когда властители Третьего Райха отдали своим дивизиям приказ о наступлении на Россию, ими двигало не наплевательское отношение к тому риску, который влекло за собой ведение войны на два фронта, но именно желание избежать этой опасности».
Это мнение подтверждается победителем битвы при Сталинграде, маршалом Андреем Ивановичем Еременко, который в своих воспоминаниях утверждает, что Гитлер был прав, проявляя недюжинное упорство во время битвы под Сталинградом и, что если бы немцы не отступили от своего первоначального замысла, а именно массированного наступления в Северном направлении, то сражение могло бы обернуться в их пользу.
Со своей стороны, Раймон Картье заявляет «Мое личное заключение (основанное как я осмелюсь утверждать на тщательном исследовании) состоит в том, что Гитлер был великим полководцем и, именно ему, немцы обязаны своими многочисленными победами в первый период мировой войны, включая маневры у Седана».
23 февраля 1945 г . Геббельс писал в еженедельнике «Das Reich»: «Если немецкий народ сложит оружие, Советы оккупируют всю Восточную и Юго-Восточную Европу, также как и большую часть Райха. Тогда на всех этих территориях, которые вместе с Советским Союзом составят огромное пространство, немедленно опустится железный занавес (ein eiserner Vorhang).»
В своих последних заметках, собранных Борманом и опубликованных в 1959 г . (Политическое завещание Гитлера, Fayard) Гитлер подвел итог своим действиям, согласно историку Х. Р. Тревор-Ропер (H.R. Trevor-Roper), ретроспективно осветив многие свои намерения.
Японцы и итальянцы
Он утверждал, что война была ему «навязана» и что она началась слизком рано и в то же время слишком поздно. Слишком рано, потому что требовалось двадцать лет для созревания офицеров и дипломатов, воспитанных в его школе. И слишком поздно, потому что противники Райха воспользовались временем, прошедшим после Мюнхенского соглашения, чтобы «достичь военного превосходства» (По его мнению, войну необходимо было начать в сентябре 1938 г .)
Он заявлял, что начал войну против СССР прежде всего потому, что Сталин готовился к нападению на Германию, а также затем, чтобы вынудить Англию признать превосходство Германии на западном континенте. Он думал, что англичане пойдут на заключение «сепаратного мира» с Райхом, если убедятся, что на континенте более не осталось ни одной великой державы, способной помешать осуществлению его политики". Однако, решение о начале войны с Россией — говорит он — было принято в тот момент, когда я убедился в том, что Англия продолжает упорствовать в своем отказе от заключения мира" (26 февраля 1945 г .). Для достижения своих целей, необходимо было опередить противника: «Идея оборонительной войны против России была неприемлема».
Гитлер сохранил огромное уважение к японцам. Он утверждал, что в будущем Германия должна искать себе друзей среди китайцев, японцев и арабов. Однако, он упрекал себя за свою англофилию и «иллюзии», питаемые им по поводу латинских народов.
Англичане, говорил он, недооценили влияние, оказываемое на них «еврейским господством». Он заявил: «Можно предсказать, что каков бы ни был исход этой войны, он станет концом британской Империи. Она идет к своей гибели. Будущее английского народа это смерть от голода и туберкулеза на своем губительном острове».
Он считал, что Италия практически во всем стесняла Германию — и лучше бы она осталась в стороне от мирового конфликта. Он уточнил, что войну против СССР собирались начать весной 1941 г . и закончить осенью и, что именно вторжение итальянской армии в Грецию (о чем Германия не была заранее поставлена в известность) расстроило его планы. Греческая компания Муссолини стала поистине бедствием. Ему пришлось пойти на открытое столкновение с югославами, в результате чего развязалась война на Балканах, которой немцы пытались всячески избежать. Великобритания послала свой экспедиционный корпус и Гитлер был вынужден прийти на помощь своему союзнику. Кроме прочего, это помешало осуществлению задуманной им молниеносной войны (Blitzkrieg) против Сталина. Немецкая армия оказалась пленницей ужасной русской зимы, и это стало началом конца. Таким образом исход войны решился в течение нескольких недель.
Кроме этого, Гитлер обвинил итальянцев в том, что они помешали ему разыграть карту деколонизации Средиземноморья и реализовать на практике политический антиимпериалистический союз с Исламом.
Относительно Франции он считал, что его политика была ошибочной. «Нашей задачей — говорит он — было освобождение рабочего класса и поддержка французских рабочих в свершении их революции. Необходимо было беспощадно отвергнуть допотопную буржуазию, лишенную души и патриотизма (…) Мы пренебрегли нашим долгом и не осознали своих интересов, не освободив в 1940 г . французских рабочих».
«То же самое можно сказать о французских колониальных владениях, французский народ безусловно ждал от нас избавления от груза Империи. В этом смысле народ этой страны всегда проявлял больше здравого смысла, чем его так называемая элита. Подлинный инстинкт нации лучше, чем эта элита. Как при Людовике XV, так и при Жюле Ферри они восставали против абсурдных колониальных компаний».
Гитлер набросал картину будущего мира: «В случае поражения Райха, в ожидании подъема азиатского, африканского и, возможно, южноамериканского национализма, в мире останутся лишь две силы, способные реально состязаться между собой:
1 2 3 4 5
В военной области, Гитлер подобно Наполеону, за короткое время сумел восстановить против себя союз трех факторов: сопротивление на оккупированных территориях, англосаксонскую мощь и русскую степь.
Если верить Герту Букхайту (Gert Buchheit, «Гитлер главнокомандующий», Arthaud, 1961), величайшей слабостью Гитлера в военном плане были, с одной стороны, его глубочайшая вера в свою интуицию (понимаемой им как вера в свою миссию) и, с другой, отказ от гибкой, оборонительной войны, допускающей добровольное — но временное — отступление с завоеванных территорий. (Что привело к его столкновениям с командованием Вермахта).
В предисловии, отведенном для стенографических записей конференций, проводимых Гитлером в его главной ставке с 1942 по 1945 года («Гитлер и его генералы», Albin Michel, 1946) Жак Бенуа-Мечин (Jacques Benoist-Mechin), автор Истории немецкой армии (Albin Michel, 6 том, 1936-61 гг.), являющийся знатоком в военной области, выражает полностью противоположное мнение. Он цитирует Гельмута Гайбера, по словам которого «несправедливо то мнение, согласно которому всегда правильные и многообещающие замыслы, разработанные генеральным штабом, были сведены на нет тупым невежеством дилетанта, который выдвигал лишь абсурдные планы и безрассудные требования».
Он добавляет: «Когда властители Третьего Райха отдали своим дивизиям приказ о наступлении на Россию, ими двигало не наплевательское отношение к тому риску, который влекло за собой ведение войны на два фронта, но именно желание избежать этой опасности».
Это мнение подтверждается победителем битвы при Сталинграде, маршалом Андреем Ивановичем Еременко, который в своих воспоминаниях утверждает, что Гитлер был прав, проявляя недюжинное упорство во время битвы под Сталинградом и, что если бы немцы не отступили от своего первоначального замысла, а именно массированного наступления в Северном направлении, то сражение могло бы обернуться в их пользу.
Со своей стороны, Раймон Картье заявляет «Мое личное заключение (основанное как я осмелюсь утверждать на тщательном исследовании) состоит в том, что Гитлер был великим полководцем и, именно ему, немцы обязаны своими многочисленными победами в первый период мировой войны, включая маневры у Седана».
23 февраля 1945 г . Геббельс писал в еженедельнике «Das Reich»: «Если немецкий народ сложит оружие, Советы оккупируют всю Восточную и Юго-Восточную Европу, также как и большую часть Райха. Тогда на всех этих территориях, которые вместе с Советским Союзом составят огромное пространство, немедленно опустится железный занавес (ein eiserner Vorhang).»
В своих последних заметках, собранных Борманом и опубликованных в 1959 г . (Политическое завещание Гитлера, Fayard) Гитлер подвел итог своим действиям, согласно историку Х. Р. Тревор-Ропер (H.R. Trevor-Roper), ретроспективно осветив многие свои намерения.
Японцы и итальянцы
Он утверждал, что война была ему «навязана» и что она началась слизком рано и в то же время слишком поздно. Слишком рано, потому что требовалось двадцать лет для созревания офицеров и дипломатов, воспитанных в его школе. И слишком поздно, потому что противники Райха воспользовались временем, прошедшим после Мюнхенского соглашения, чтобы «достичь военного превосходства» (По его мнению, войну необходимо было начать в сентябре 1938 г .)
Он заявлял, что начал войну против СССР прежде всего потому, что Сталин готовился к нападению на Германию, а также затем, чтобы вынудить Англию признать превосходство Германии на западном континенте. Он думал, что англичане пойдут на заключение «сепаратного мира» с Райхом, если убедятся, что на континенте более не осталось ни одной великой державы, способной помешать осуществлению его политики". Однако, решение о начале войны с Россией — говорит он — было принято в тот момент, когда я убедился в том, что Англия продолжает упорствовать в своем отказе от заключения мира" (26 февраля 1945 г .). Для достижения своих целей, необходимо было опередить противника: «Идея оборонительной войны против России была неприемлема».
Гитлер сохранил огромное уважение к японцам. Он утверждал, что в будущем Германия должна искать себе друзей среди китайцев, японцев и арабов. Однако, он упрекал себя за свою англофилию и «иллюзии», питаемые им по поводу латинских народов.
Англичане, говорил он, недооценили влияние, оказываемое на них «еврейским господством». Он заявил: «Можно предсказать, что каков бы ни был исход этой войны, он станет концом британской Империи. Она идет к своей гибели. Будущее английского народа это смерть от голода и туберкулеза на своем губительном острове».
Он считал, что Италия практически во всем стесняла Германию — и лучше бы она осталась в стороне от мирового конфликта. Он уточнил, что войну против СССР собирались начать весной 1941 г . и закончить осенью и, что именно вторжение итальянской армии в Грецию (о чем Германия не была заранее поставлена в известность) расстроило его планы. Греческая компания Муссолини стала поистине бедствием. Ему пришлось пойти на открытое столкновение с югославами, в результате чего развязалась война на Балканах, которой немцы пытались всячески избежать. Великобритания послала свой экспедиционный корпус и Гитлер был вынужден прийти на помощь своему союзнику. Кроме прочего, это помешало осуществлению задуманной им молниеносной войны (Blitzkrieg) против Сталина. Немецкая армия оказалась пленницей ужасной русской зимы, и это стало началом конца. Таким образом исход войны решился в течение нескольких недель.
Кроме этого, Гитлер обвинил итальянцев в том, что они помешали ему разыграть карту деколонизации Средиземноморья и реализовать на практике политический антиимпериалистический союз с Исламом.
Относительно Франции он считал, что его политика была ошибочной. «Нашей задачей — говорит он — было освобождение рабочего класса и поддержка французских рабочих в свершении их революции. Необходимо было беспощадно отвергнуть допотопную буржуазию, лишенную души и патриотизма (…) Мы пренебрегли нашим долгом и не осознали своих интересов, не освободив в 1940 г . французских рабочих».
«То же самое можно сказать о французских колониальных владениях, французский народ безусловно ждал от нас избавления от груза Империи. В этом смысле народ этой страны всегда проявлял больше здравого смысла, чем его так называемая элита. Подлинный инстинкт нации лучше, чем эта элита. Как при Людовике XV, так и при Жюле Ферри они восставали против абсурдных колониальных компаний».
Гитлер набросал картину будущего мира: «В случае поражения Райха, в ожидании подъема азиатского, африканского и, возможно, южноамериканского национализма, в мире останутся лишь две силы, способные реально состязаться между собой:
1 2 3 4 5