привиделось мне, будто их сердца были обмазаны медом и я их ел. А затем мне казалось, точно два красивых щенка лежат передо мною и громко лают, а я ем их мясо против воли.
– Нехорошие это сны; но они исполнятся: сыновья твои обречены на смерть, и великие тяготы падут на нас.
– И еще снилось мне, – говорит он, – что я лежу на одре и смерть моя решена.
И так тянется их жизнь, живут они несогласно.
Вот размышляет Атли-конунг, куда могло деться то великое золото, которым владел Сигурд; а знают об этом Гуннар-конунг и его братья. Атли был великий властелин и могучий, мудрый и многодружинный. Вот держит он совет со своими людьми, как ему быть. Знает он, что у Гуннара так много добра, что ни один человек не может с ним равняться. И вот решает он послать людей к тем братьям и позвать их на пир и всячески их почтить; послали мужа того, что звался Винги.
Знает королева та об их тайных речах, и сдается ей, что ковы куются против ее братьев. Гудрун нарезала руны, а потом взяла золотой перстень и обмотала волчьим волосом и отдала его в руки посланцам королевским.
Тогда поехали они по слову конунга, и прежде чем вышли они на берег, заметил Винги руны те и перечертил их на иной лад, будто Гудрун побуждает их рунами теми, чтоб они приехали ее навестить. Затем пришли они в палату Гуннара-конунга, и приняли их хорошо и зажгли для них большие огни; и стали они в веселье пить отменнейшее питье.
Тогда молвил Винги:
– Атли-конунг прислал меня сюда, и хочет он, чтобы вы прибыли к нему с великою честью и приняли бы от него великую честь – щиты и шеломы, мечи и брони, золото и добрые ткани, лошадей и людей и обширные лены, и даст он вам все лучшее, что есть в его землях.
Тогда покачал Гуннар головой и спросил у Хогни:
– Что думать нам об этом посольстве? Он сулит нам большие богатства; а я не знаю ни одного конунга, у которого было бы столько золота, сколько есть у нас, раз мы владеем всем золотом тем, что лежало на Гнитахейде; и есть у нас большие коморы, полные золота и отменного оружия и всякого рода ратных доспехов. Знаю я, что конь мой лучше всех, меч острее всех, казна богаче всех.
Хогни отвечает:
– Дивлюсь я его посольству, ибо редко он так поступал; и неразумно, быть может, ехать к нему в гости. И еще я дивлюсь, потому что, глядючи на сокровища те, что послал нам Атли-конунг, заметил я волчий волос, обернутый вокруг одного перстня; и может статься, Гудрун думает, что волчью мысль таит он против нас, и не хочет она, чтобы мы ехали.
Тут Винги показывает ему те руны, говоря, будто их прислала Гудрун. И вот пошла вся челядь спать, и осталось их за столом немного. Тогда подошла жена Хогни, что звалась Костберою, красивейшая из женщин, и взглянула на руны те. Супруга Гуннара звалась Глаумвор, отменная жена. Они обе разливали мед. Конунги сильно захмелели; подметил это Винги и молвил:
– Нечего скрывать, что Атли-конунг отяжелел очень и состарился очень и не может оборонять свое царство, а сыновья его малы и ни на что не пригодны. И хочет он теперь передать вам власть над своею землею, пока они так молоды, и считает, что вы лучше всех управитесь.
И вот по двум причинам, потому что Гуннар сильно захмелел, и потому что предлагалось большое царство (да и не мог он одолеть судьбины), соглашается конунг приехать и говорит о том Хогни, брату своему. Тот отвечает:
– Твое слово да будет нерушимо, и последую я за тобой; но не рад я этой поездке.
А когда люди напились вволю и разошлись на покой, стала Костбера разглядывать руны и прочитала знаки; и увидела она, что другое начертано сверху, нежели было внизу, и что спутаны руны. Все же она разобралась в них по мудрости своей; после этого легла она в постель подле мужа. А когда они пробудились, молвила она Хогни:
– Из дому хочешь ты ехать, а это неразумно. Лучше поезжай в другой раз. И несведущ ты в рунах, если думаешь, что приглашает тебя сестра твоя. Я прочитала руны те, и дивлюсь я на такую мудрую женщину, что неладно она написала; а внизу как будто начертано, что смерть вам грозит. А приключилось тут одно из двух: либо не хватило у ней дощечки, либо другие подменили руны. А теперь выслушай мой сон.
XXXVI. Хогни разгадал сны жены своей
– Снилось мне, будто ринулся сюда бурный поток и сорвал стропила в палате.
Он отвечает:
– Часто мыслите вы дурное, а у меня не в обычае, чтобы встречать людей подозрениями, если нет к тому повода; быть может, он нас хорошо примет.
Она говорит:
– Испытаете вы на себе, что не дружбу сулит приглашение. И еще снилось мне, что ворвался сюда второй поток и грозно бурлил, и поломал все скамьи в палате, и раздробил ноги вам, двум братьям. И это что-нибудь да значит.
Он отвечает:
– Верно, то волновались нивы, а ты приняла их за воду: а когда мы ходим по ниве, часто закрывают нам ноги высокие стебли.
– Снилось мне, будто одеяло твое горит, и огонь тот полыхает над палатой.
Он отвечает:
– Хорошо мне известно, что это значит: платье наше лежит тут без призора и легко может загореться; а тебе показалось, что это – одеяло.
– Привиделось мне, будто вошел сюда медведь, – говорит она, – и разбил престол конунга и так ударял лапой, что все мы перепугались, и вскоре забрал он нас всех в пасть, так что мы не могли пошевелиться, и настал от того великий ужас.
Он отвечает:
– Разразится сильная буря, а тебе она показалась белым медведем.
– Привиделось мне, что явился сюда орел, – говорит она, – и пролетел вдоль по палате той и забрызгал кровью меня и всех нас, и недоброе это предвещает, ибо показалось мне, что это Атли-конунг обернулся орлом.
Он отвечает:
– Часто мы бьем скотину во множестве и режем много голов себе на довольство, и если приснится орел, это значит – к говядине; и не умыслил Атли зла против нас.
И на том прервали они беседу.
XXXVII. Выезд братьев тех из дому
Надо теперь сказать про Гуннара, что и с ним повторилось то же: когда они проснулись, стала Глаумвор, жена его, рассказывать многие свои сновидения, которые, казалось ей, предвещали измену, а Гуннар во всем перечил.
– И было в одном из тех снов, что привиделось мне, будто кровавый меч внесли сюда в палату, и был ты пронзен мечом, и выли волки по обе стороны меча того.
Конунг тот отвечает:
– Малые псята захотят нас там укусить, и часто лают собаки на кровавое оружье.
Она молвила:
– И еще привиделось мне, будто вошли сюда женщины, скорбные с виду, и выбрали тебя себе в супруги; может быть, это твои дисы.
Он отвечает:
– Трудно это растолковать, и никто не может отдалить своей кончины, и нет невозможного в том, что будем мы недолговечны.
И наутро вскочили они и собрались в дорогу, но другие их удерживали. Затем сказал Гуннар человеку по имени Фьорни:
– Встань и дай нам напиться из больших кубков доброго вина, ибо может статься, что это будет последним нашим пиром. И пусть доберется матерый тот волк до золота, если мы умрем, и медведь тот не задумается поработать клыками.
И тут проводила их дружина с плачем. Сын Хогни сказал:
– Счастливый вам путь и добрая удача.
Дома осталась большая часть их дружины. Поехали Солар и Сневар, сыны Хогни, и витязь один великий, что звался Оркнинг; он был братом Беры. Народ проводил их до кораблей, и все отговаривали, но ничто не помогло. Тогда промолвила Глаумвор:
– Винги, – сказала она, – по всему видно, что великое несчастье будет от твоего приезда, и грозными делами чреват твой путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20
– Нехорошие это сны; но они исполнятся: сыновья твои обречены на смерть, и великие тяготы падут на нас.
– И еще снилось мне, – говорит он, – что я лежу на одре и смерть моя решена.
И так тянется их жизнь, живут они несогласно.
Вот размышляет Атли-конунг, куда могло деться то великое золото, которым владел Сигурд; а знают об этом Гуннар-конунг и его братья. Атли был великий властелин и могучий, мудрый и многодружинный. Вот держит он совет со своими людьми, как ему быть. Знает он, что у Гуннара так много добра, что ни один человек не может с ним равняться. И вот решает он послать людей к тем братьям и позвать их на пир и всячески их почтить; послали мужа того, что звался Винги.
Знает королева та об их тайных речах, и сдается ей, что ковы куются против ее братьев. Гудрун нарезала руны, а потом взяла золотой перстень и обмотала волчьим волосом и отдала его в руки посланцам королевским.
Тогда поехали они по слову конунга, и прежде чем вышли они на берег, заметил Винги руны те и перечертил их на иной лад, будто Гудрун побуждает их рунами теми, чтоб они приехали ее навестить. Затем пришли они в палату Гуннара-конунга, и приняли их хорошо и зажгли для них большие огни; и стали они в веселье пить отменнейшее питье.
Тогда молвил Винги:
– Атли-конунг прислал меня сюда, и хочет он, чтобы вы прибыли к нему с великою честью и приняли бы от него великую честь – щиты и шеломы, мечи и брони, золото и добрые ткани, лошадей и людей и обширные лены, и даст он вам все лучшее, что есть в его землях.
Тогда покачал Гуннар головой и спросил у Хогни:
– Что думать нам об этом посольстве? Он сулит нам большие богатства; а я не знаю ни одного конунга, у которого было бы столько золота, сколько есть у нас, раз мы владеем всем золотом тем, что лежало на Гнитахейде; и есть у нас большие коморы, полные золота и отменного оружия и всякого рода ратных доспехов. Знаю я, что конь мой лучше всех, меч острее всех, казна богаче всех.
Хогни отвечает:
– Дивлюсь я его посольству, ибо редко он так поступал; и неразумно, быть может, ехать к нему в гости. И еще я дивлюсь, потому что, глядючи на сокровища те, что послал нам Атли-конунг, заметил я волчий волос, обернутый вокруг одного перстня; и может статься, Гудрун думает, что волчью мысль таит он против нас, и не хочет она, чтобы мы ехали.
Тут Винги показывает ему те руны, говоря, будто их прислала Гудрун. И вот пошла вся челядь спать, и осталось их за столом немного. Тогда подошла жена Хогни, что звалась Костберою, красивейшая из женщин, и взглянула на руны те. Супруга Гуннара звалась Глаумвор, отменная жена. Они обе разливали мед. Конунги сильно захмелели; подметил это Винги и молвил:
– Нечего скрывать, что Атли-конунг отяжелел очень и состарился очень и не может оборонять свое царство, а сыновья его малы и ни на что не пригодны. И хочет он теперь передать вам власть над своею землею, пока они так молоды, и считает, что вы лучше всех управитесь.
И вот по двум причинам, потому что Гуннар сильно захмелел, и потому что предлагалось большое царство (да и не мог он одолеть судьбины), соглашается конунг приехать и говорит о том Хогни, брату своему. Тот отвечает:
– Твое слово да будет нерушимо, и последую я за тобой; но не рад я этой поездке.
А когда люди напились вволю и разошлись на покой, стала Костбера разглядывать руны и прочитала знаки; и увидела она, что другое начертано сверху, нежели было внизу, и что спутаны руны. Все же она разобралась в них по мудрости своей; после этого легла она в постель подле мужа. А когда они пробудились, молвила она Хогни:
– Из дому хочешь ты ехать, а это неразумно. Лучше поезжай в другой раз. И несведущ ты в рунах, если думаешь, что приглашает тебя сестра твоя. Я прочитала руны те, и дивлюсь я на такую мудрую женщину, что неладно она написала; а внизу как будто начертано, что смерть вам грозит. А приключилось тут одно из двух: либо не хватило у ней дощечки, либо другие подменили руны. А теперь выслушай мой сон.
XXXVI. Хогни разгадал сны жены своей
– Снилось мне, будто ринулся сюда бурный поток и сорвал стропила в палате.
Он отвечает:
– Часто мыслите вы дурное, а у меня не в обычае, чтобы встречать людей подозрениями, если нет к тому повода; быть может, он нас хорошо примет.
Она говорит:
– Испытаете вы на себе, что не дружбу сулит приглашение. И еще снилось мне, что ворвался сюда второй поток и грозно бурлил, и поломал все скамьи в палате, и раздробил ноги вам, двум братьям. И это что-нибудь да значит.
Он отвечает:
– Верно, то волновались нивы, а ты приняла их за воду: а когда мы ходим по ниве, часто закрывают нам ноги высокие стебли.
– Снилось мне, будто одеяло твое горит, и огонь тот полыхает над палатой.
Он отвечает:
– Хорошо мне известно, что это значит: платье наше лежит тут без призора и легко может загореться; а тебе показалось, что это – одеяло.
– Привиделось мне, будто вошел сюда медведь, – говорит она, – и разбил престол конунга и так ударял лапой, что все мы перепугались, и вскоре забрал он нас всех в пасть, так что мы не могли пошевелиться, и настал от того великий ужас.
Он отвечает:
– Разразится сильная буря, а тебе она показалась белым медведем.
– Привиделось мне, что явился сюда орел, – говорит она, – и пролетел вдоль по палате той и забрызгал кровью меня и всех нас, и недоброе это предвещает, ибо показалось мне, что это Атли-конунг обернулся орлом.
Он отвечает:
– Часто мы бьем скотину во множестве и режем много голов себе на довольство, и если приснится орел, это значит – к говядине; и не умыслил Атли зла против нас.
И на том прервали они беседу.
XXXVII. Выезд братьев тех из дому
Надо теперь сказать про Гуннара, что и с ним повторилось то же: когда они проснулись, стала Глаумвор, жена его, рассказывать многие свои сновидения, которые, казалось ей, предвещали измену, а Гуннар во всем перечил.
– И было в одном из тех снов, что привиделось мне, будто кровавый меч внесли сюда в палату, и был ты пронзен мечом, и выли волки по обе стороны меча того.
Конунг тот отвечает:
– Малые псята захотят нас там укусить, и часто лают собаки на кровавое оружье.
Она молвила:
– И еще привиделось мне, будто вошли сюда женщины, скорбные с виду, и выбрали тебя себе в супруги; может быть, это твои дисы.
Он отвечает:
– Трудно это растолковать, и никто не может отдалить своей кончины, и нет невозможного в том, что будем мы недолговечны.
И наутро вскочили они и собрались в дорогу, но другие их удерживали. Затем сказал Гуннар человеку по имени Фьорни:
– Встань и дай нам напиться из больших кубков доброго вина, ибо может статься, что это будет последним нашим пиром. И пусть доберется матерый тот волк до золота, если мы умрем, и медведь тот не задумается поработать клыками.
И тут проводила их дружина с плачем. Сын Хогни сказал:
– Счастливый вам путь и добрая удача.
Дома осталась большая часть их дружины. Поехали Солар и Сневар, сыны Хогни, и витязь один великий, что звался Оркнинг; он был братом Беры. Народ проводил их до кораблей, и все отговаривали, но ничто не помогло. Тогда промолвила Глаумвор:
– Винги, – сказала она, – по всему видно, что великое несчастье будет от твоего приезда, и грозными делами чреват твой путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20