Сказав это, Евнух был на сто процентов уверен, что никто, кроме Агейко, не сможет разыскать попавшую в беду Кляксу. А то, что девушку обрушились какие-то несчастья, он теперь не сомневался. К тому же, если газетчику удалось найти его, Вадима Жильцова, то уж Светку, как думалось Евнуху, он и подавно разыщет.
— Агейко? — задумавшись, произнесла Виолетта Павловна, — А что — это мысль. У тебя светлая башка, Евнух. Как говорят, услуга за услугу. В свое время мы помогли ему, так пусть и он теперь отдаст должок. Впрочем, у меня есть для него ещё один подарочек.
Петяева поднялась с дивана, подошла к шкафу и с трудом вытащила тяжелую коробку.
— Вот. Отвезешь журналисту.
— Что это? — не удержался от вопроса всегда невозмутимый телохранитель.
Директриса открыла коробку, достала несколько листочков и, не скрывая гневной ухмылки, ответила:
— Смерть, Михаила Петровича. Это липовые подписные анкеты для сбора голосов избирателей в пользу кандидата в депутаты. Смотри, на верхней шапке листа заголовок «Сбор подписей за отмену смертной казни». А теперь отрываем эту шапку и видим: «Сбор подписей в пользу кандидата в депутаты М.П.Пантова». Мой бывший ухажер прислал мне этот ящик ещё месяц назад с просьбой, чтобы я собрала подписи среди своих клиентов, пока он наслаждался жизнью в Париже.
7
Агейко с интересом разглядывал подписные анкеты.
— Ну и жулик! — сказал он через минуту и вопросительно посмотрел на Евнуха. — А чего это твоя хозяйка вдруг так расщедрилась и решила сдать Пантова?
Евнух дернул плечами.
— От любви до ненависти один шаг.
— Она его любила?
— Кажется, любила. До тех пор, пока он не стал прямо у неё на глазах крутить любовь сначала с со всеми её подругами, а затем и с клиентками. Ведь Пантов не пропустил ни одной девчонки, которые поступали на службу к моей патронессе. Разве мог он отказаться от бесплатного наслаждения!
Агейко бросил анкеты обратно в ящик и с грустной улыбкой посмотрел на Евнуха.
— Сам себе на причинное место наступил. — Подвел итог похождениям депутата Агейко, взял ящик, с нескрываемым отчаянием бросил его в угол редакционного кабинета и пнул ногой, — К сожалению, публиковать материал о таком наглом мошенничестве кандидата в депутаты уже поздно. Завтра — выборы. А за два дня до них пресса не имеет права давать ни хвалебные ни критические публикации. Так что и на этот раз Пантову удастся выйти сухим из воды. Тем более анкеты не заполнены и аферист может всегда сказать, что кто-то его хотел оклеветать.
— Но ведь можно отыскать и заполненные анкеты.
— Проверять паспортные данные избирателей — дело избиркома. Но после выборов мы внесем и свою лепту.
Пнув ещё раз ящик ногой, Агейко плюхнулся в кресло.
— Могу угостить пивом. А ты в это время мне расскажешь истинную причину своего прихода.
Евнух отрицательно замотал головой.
— Терпеть не могу пиво. С войны стал уважать только крепкие напитки.
— Тогда рассказывай зачем пришел. Я ведь не совсем ещё дурак верить в то, что…
— Клякса неожиданно исчезла. Помнишь, мы с тобой о ней уже говорили.
— Неужели Петяева так обеспокоилась пропажей проститутки?
— У Петяевой к ней совершенно другой интерес… — Евнух сделал продолжительную паузу и наконец отважился произнести, — Я тебя прошу о помощи. Может быть, дать её фотографию в газете?
— Может быть, — вытащив сигарету из пачки, задумчиво ответил Агейко, — Дадим подходящую тему для пересудов клиентам, которых она удовлетворяла. А потом, чего доброго, кто-нибудь из самых гнусных и подлых обратится в милицию и расскажет где и кем она работала. Тебе это нужно?
— Я об этом не подумал.
— А где француз? Они ведь с ним обручились?
— Три дня назад отбыл в Париж. Я узнавал — он улетел один.
— Она была с ним накануне?
— По крайней мере в ночь перед отлетом Клякса в заведении Петяевой не ночевала.
— А тебе не кажется странным: улетает Кантона и сразу же исчезает Клякса?
— Ты думаешь, что между ними что-то произошло?
— А почему бы и нет?
— Я был уверен, что Пьер Кантона питает к Светке только искренние чувства. Клякса даже показывала мне обручальное кольцо, которое он ей подарил накануне отъезда. И хвалилась, что когда он вернется в город, они сразу же обвенчаются.
— А если ему кто-то накапал о её прошлом и тем самым привел в бешенство? Когда он улетел?
— Три дня назад.
Агейко резко поднялся.
— Поехали в аэропорт. Чувствую, что там удастся что-нибудь прояснить. Ведь наверняка она его провожала…
Им повезло. Работница аэропорта, которая в тот день занималась регистрацией билетов на московский рейс, сразу поняла что от неё хотят. Да, она поставила на проездной документ Пьера Кантоны регистрационный штамп и припомнила, что рядом с французом была какая-то черноволосая девушка. Но, сказав это, она почему-то слегка покраснела и, потупив глаза, попросила, чтобы ей не мешали работать. Сколько не пытался Агейко, почувствовавший, что в здании аэровокзала произошло какое-то неординарное событие, разговорить регистраторшу, все его усилия нарывались на полный отчуждения, холодный взгляд служащей.
— Гражданин, если вы не прекратите мешать мне работать, я вызову наряд милиции. — Наконец, не скрывая раздражения настойчивостью Агейко, произнесла она.
Журналист взял Евнуха под руку, и они отошли от регистрационной стойки.
— Что мы имеем? По крайней мере, когда улетел француз, твоя Клякса была в уме и здравии. В гостиницу и в заведение Петяевой она не вернулась. Значит, испарилась или непосредственно из аэропорта или на обратной дороге в город. Единственное, что ещё можно попробовать сделать, так опросить таксистов. Но на успех надежды мало.
— Все равно надо попробовать.
— Это потом. А сейчас меня интересует другое. Что произошло около регистрационной стойки или в зале досмотра багажа. И о чем не хочет нам говорить эта милая дама. — Агейко кивнул в сторону молоденькой регистраторши. — Пошли. У меня здесь один дружок работает, с которым я когда-то тянул милицейскую лямку.
Бывший сослуживец Агейко Костик, в звании старшего лейтенанта милиции, положил руку ему на плечо:
— Юрка, если ты обнародуешь то, что я тебе скажу, с меня снимут последние звездочки. В чемодане твоего француза нашли контрабанду. Он пытался вывезти какую-то очень ценную и старинную икону, которая к тому же находилась в розыске. Икону, конечно, изъяли, француза почему-то решили отпустить, и он улетел только следующим рейсом. А по личному распоряжению Махини всем работникам аэропорта посоветовали держать язык за зубами и навсегда забыть о происшествии. Так что я — ничего и никому не говорил.
— Разве я тебя когда-нибудь подводил! — обиделся Агейко, но тут же поменял гнев на милость, — Костик, а девчушку, которая провожала француза, ты не видел?
— Чернявая такая?
— Ага.
— Ну как же не видел. Пока иностранца шмонали, она находилась в зале ожидания. Я несколько раз прошел мимо неё и ещё подумал: везет же девке, такого женишка себе ухватила. Затем к ней подошел какой-то парнишка, что-то сказал и, взяв за руку, повел к выходу из аэровокзала.
— Потащил или повел? — постарался уточнить Агейко.
— Я не заметил, чтобы она сопротивлялась. Мне даже показалось, что это был водитель машины, которая доставила парочку в аэропорт. Видимо, ему надоело ждать, когда мадам изволит ехать обратно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59